– Как?! Только в мыслях? – шутливо прорычал он.
Она покачала головой.
– Иди ко мне, – позвал он. – Поцелуй меня.
– Поцеловать? – Ее глаза игриво заблестели. – Куда?
– Для начала – сюда. – Он коснулся кончиком пальца своих губ.
Чилла не заставила долго себя уговаривать.
Немного погодя, когда они отдыхали, Джефф со вздохом произнес:
– Значит, мы снова вернулись к тому, с чего начали? Снова между нами опустился шлагбаум…
Чилла потерлась щекой о его волосатую грудь. Она закрыла глаза и протяжно вздохнула.
– Так и быть! Открою тебе свои страшные тайны. Сейчас я занимаюсь тем, что расследую дело об утечке токсичных отходов в районе Чеспика, – начала она. – Утечка происходит по вине химкомбината, владельцем которого является один очень-очень важный налогоплательщик.
Джефф молчал. Его поразило не столько то, что она сказала, сколько сам факт того, что она решила ему открыться. Она решила рассказать ему о своей работе, подробности которой всегда ревностно хранила в тайне. Это было что-то новое.
– А раньше об утечке было что-то известно? – спросил он.
– Конечно. Власти знали, что в Чеспике неблагополучно. А ведь там располагаются главные водоресурсы. Потом ситуация с водозабором изменилась. Начались промышленные сбросы из Пенсильвании, затем из Ричмонда и Норфолка. Токсичные примеси хлора были обнаружены даже в сточных водах, прошедших процесс очистки… – Чилла умолкла, но потом договорила:
– Все указывает на то, что химкомбинат-нарушитель находится в районе Балтимора. Но его владелец настолько богат, что может уйти от ответственности.
– И есть доказательства? – спросил Джеффри.
– Доказательства заражения воды отходами производства? Существуют официальные документы.
– А откуда тебе известно, что боссу удается откупаться?
Чилла пристально взглянула на бывшего мужа. Он задавал слишком много вопросов, и это ее насторожило. Джеффри мгновенно это понял и поспешно сказал:
– Прости! Это во мне проснулся профессиональный следователь. Но сейчас я не на работе. Чилла, я же все понимаю, все останется между нами. Не сомневайся!
Джеффри был совершенно искренен, и, глядя на него, Чилла подумала, что стоит последовать его совету.
– Понимаешь, у нас есть некоторые доказательства, касающиеся подкупа должностных лиц. Но косвенные… Здесь придется действовать с чрезвычайной осторожностью, иначе они обрубят все концы.
– Ясно, – проговорил Джеффри. – У меня те же проблемы. – Он имел в виду дело о промышленном шпионаже, которое ему еще предстояло распутать. – Нам известно, что в Болгарию поступает запрещенное к вывозу оборудование. Нам также известно, что оно поступает из Австрии. А мы никак не можем обнаружить первоисточник – американскую фирму. Все документы уничтожались, фабричная маркировка стиралась. Налицо нелегальные махинации, но никого нельзя схватить за руку.
Чилле это тоже было знакомо.
– Да, конечно, – кивнула она. – Время идет, ущерб растет, а ты не можешь подкрепить свои обвинения доказательствами…
– Но как бы там ни было, ты продолжаешь делать свое дело, – вздохнул Джеффри. – Как будто тебе больше всех нужно. Так уж ты устроен.
– Я тебя понимаю, – усмехнулась Чилла. – И даже очень. Я рада, что мы в этом сходимся.
– А как этот маньяк, который болтал о власти и вожделении, больше не звонил?
– Ах тот… – вздохнула она. – Нет, больше он не звонил. Но, кажется, я с ним однажды встретилась. На одном дипломатическом приеме. У него был ужасно скучающий вид, но он не спешил уйти. Напротив, он заговорил со мной, и, клянусь, у него был голос точь-в-точь, как у того, который звонил…
– О чем же он говорил с тобой на приеме?
– Распространялся насчет того, что деньги могут все, и о том, по каким правилам следует играть в нашем городе, если не хочешь пойти ко дну.
– Ну что ж, думаю, ты получила дельные советы, – заметил Джеффри с улыбкой.
– А он откуда?
– Насколько я поняла, откуда-то из госдепартамента. А может, из министерства труда или министерства торговли… Когда я попыталась это выяснить, он сразу перевел разговор на меня и стал рассыпаться в комплиментах. Забросал меня вопросами. Его интересовало мое отношение к славе и популярности. Я не успевала отвечать…
Джеффри хмыкнул и крепче обнял Чиллу.
– Ну как тебе понравилось быть в роли допрашиваемой?
– Мало приятного. Я предпочитаю задавать вопросы, а не отвечать на них.
– Но сегодня, кажется, ты немного изменила своим привычкам? – улыбнулся он.
Она поцеловала Джеффри и кивнула.
– Слава Богу, заметил.
Она приблизила губы к его уху и что-то прошептала. Судя по всему, предложение Чиллы было весьма заманчиво. По крайней мере, у Джеффри не возникло желания с ней спорить.
Выздоровление Элинор шло медленно. Даника навещала ее очень часто. Два раза в неделю она приезжала в Коннектикут – но только тогда, когда была уверена, что не застанет дома отца. Она убеждала себя в том, что делает это ради матери, поскольку та нуждалась в ней в эти дни, хотя в глубине души знала, что просто не хочет лишний раз видеть отца – она боялась его вопросов, его пристального внимания и… неизвестности своего будущего. Что она может сказать отцу? Разве он поймет ее откровенность?
Как ни удивительно, но, встречаясь с матерью, она часто чувствовала, что отдыхает душой. Когда Элинор лежала в больнице, волнения и хлопоты отнимали много сил. Теперь, когда мать перевезли домой, Даника неожиданно открыла для себя, что женщина, которую она знала всю жизнь и которую считала придатком отца, оказалась самостоятельной личностью. Их беседы были долгими и доверительными, и Даника многое узнавала о матери.
– Тебе никогда не надоедала эта бесконечная политическая суета? – как-то раз спросила она мать.
Они сидели в солярии. Солнце грело мало, и помещение обогревалось батареями. Элинор сидела в кресле, укрытая пледом. Безжизненная правая рука лежала на коленях. К счастью, мозг Элинор остался в сохранном состоянии, хотя речь стала несколько замедленной и не такой яркой. Вопрос дочери заставил Элинор задуматься. Она слегка коснулась здоровой левой рукой своего лба.
– Нет, не надоедала, – наконец ответила она. – Мне это даже нравилось. С самого начала меня влекла такая жизнь, ведь в семье со мной никогда не нянчились. Для меня это был прекрасный и неизведанный мир. Потом была первая в жизни Уильяма избирательная кампания. Ты тогда была еще слишком маленькой, чтобы понимать, что происходит. У отца почти не было спонсоров, и он мог рассчитывать лишь на себя, на свою энергию и способности. Вот почему мы так радовались нашей победе…
