Его приятель был настолько бледен, что веснушки на его лице обрели апельсиновый оттенок. Облизнув пересохшие губы, он затравленно огляделся по сторонам и, наклонившись к Джеку, прошептал:
– Это страшная тайна, но я должен ею с кем-то поделиться! Дело в том, что я до сих пор не знаю, как она поступит…
В столь подавленном состоянии Джек его еще не видел. Перед ним стоял другой человек – потрясенный, раздавленный, растерянный.
– И когда я сказал, что буду считать ребенка своим, она разрыдалась, ушла в спальню и заперлась там. По-моему, она проплакала всю ночь.
– Ну и дела! – воскликнул Джек, огорошенный взволнованным и сбивчивым рассказом друга. Кто обрюхатил Керри, он понял сразу, но Дэнни, судя по всему, об этом не догадывался. И слава Богу, что Керри не проболталась…
– Что со мной будет, если Керри убежит с этим парнем? – продолжал Дэнни. – Ведь я люблю ее, вот в чем дело. И второй такой, как она, нет на всем свете. Что ни говори, а Керри – это Керри!
Живо представив себе жизнелюбивую, энергичную и добродушную Керри, Джек понял, что имел в виду Дэнни. По-видимому, от него требовался добрый дружеский совет, и Джек осторожно начал:
– Представляю, что творится у тебя на душе, старина. – Он осекся. На самом деле представить этого нельзя. Если бы вдруг, не дай Бог, Кристина сообщила, что забеременела от другого мужчины… У Джека потемнело перед глазами, он затрясся от ярости. – Не делай этого, Дэнни! – выкрикнул он. – Ты не должен принять чужого младенца как родного!
Дэнни заморгал и тряхнул рыжими волосами. За минувшую ночь в них заметно прибавилось седины.
– О чем ты говоришь? – спросил он. – Разве можно в чем-то винить детей? Какая разница, кто настоящий отец? Главное – кто вырастит и воспитает ребенка! – От волнения он вскочил. – Пожалуй, я лучше пойду. Мне нужно убедиться, что Зак готов к сегодняшней схватке. Да и с Керри следует еще раз поговорить. Я должен быть уверен, что она останется со мной.
Джек молча проводил задумчивым взглядом удаляющуюся сгорбленную фигуру. Наверное, так же чувствовал себя святой Павел, когда брел по дороге в Дамаск. Как можно быть настолько слепым? Не видеть того, что очевидно? Почему даже не блещущий умом Дэнни понимает то, чего он до этого момента не осознавал? И не один Дэнни. Взять того же Леона! Он тоже знал, что главное – это забота о маленьком человечке, любовное отношение к нему. В этом и заключается отцовское счастье. Джек вспомнил, как обрадовалась Джудит, увидев выходящую из больницы Кристину, и в груди у него возникло необыкновенное, светлое чувство. Эта девочка нуждалась в родительском внимании, ведь мама у нее умерла, а отец ее бросил.
Джек сжал кулаки, его волнение нарастало. Разрешат ли родственники девочки им с Кристиной удочерить Джудит? Скорее всего они не станут возражать. Мейдж Дрейкап будет рада переложить заботу о племяннице на чужие плечи. Если все получится, они заживут одной дружной семьей – он, Кристина и Джудит. Об этом уже давно мечтает его жена, а он по своей непростительной глупости осознал это только сейчас. Джек нажал на кнопку звонка и закричал:
– Сестра!
Сообщить Кристине о принятом решении требовалось немедленно. Слишком много времени было потеряно, нельзя больше терять ни минуты.
– Раз мы собрались провести завтрашний день у Эммерсонов, тебе следует познакомиться с ними уже сегодня. Этого требуют правила приличия, – заявила Дебора Дженевре. – Разумеется, ни о каких торжествах не может быть и речи. Я уже предупредила Нелли, что мы не придем к Робсонам смотреть по телевидению церемонию коронации.
– Нелли? – недоуменно переспросила Дженевра, подумав, что она ослышалась. Что за блажь – проводить такой день у Эммерсонов? Она их совершенно не знала, ни мать Мэтью, ни его приемного чернокожего отца. Нет, определенно ее подводит слух. Кто такая Нелли? Раньше Дебора никогда не позволяла себе называть кого-то по имени, за исключением родственников.
– Нелли – это… – раздраженно начала было объяснять Дебора, но осеклась, едва не сказав «леди». Если бы Нелли услышала, что ее называют «леди», она бы померла со смеху. – Нелли – это одна особа, которая выручила меня, когда Адамс внезапно заболел, а Эммерсонов не было дома.
– А кто такие Робсоны? – нетерпеливо поинтересовалась Дженевра, сгорая от желания побольше узнать об обитателях площади Магнолий. Она давно мечтала познакомиться с Кейт. Но обстоятельства складывались так, что им долгое время не суждено было встретиться. И вот теперь ей предлагают не только посетить Кейт, но и провести в ее доме целый день. Все это повергло Дженевру в страшное волнение. Смущало ее только то обстоятельство, что это совпадало с Днем коронации.
– Робсоны? – Дебора нахмурилась. Знакомство с Нелли наверняка повергнет ее пятидесятипятилетнюю племянницу в шок. Но когда ее познакомят с Чарли Робсоном, она непременно упадет в обморок. Оставалось лелеять надежду, что по случаю торжества респектабельная и образованная супруга Чарли заставит его надеть сорочку с воротником и галстук.
– Робсоны – это единственные люди на площади Магнолий, у которых имеется телевизор, – наконец промолвила она. – Завтра у них соберутся все соседи.
У Дженевры отвисла челюсть. Выходит, ей предстоит не только провести целый день в окружении представителей рабочего класса, но и, возможно, смотреть коронацию самым вульгарным образом – по телевизору! Это невероятно!
– Я, помнится, говорила, что не стану смотреть церемонию по телевизору у Робсонов, если можно полюбоваться ею непосредственно на месте события, – сказала Рут Джайлс своему мужу, ставя на его рабочий стол поднос с чаем и печеньем. – Но теперь я передумала.
Боб Джайлс, погруженный в собственные мысли, заморгал, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Менее всего его волновала сейчас коронация. Он думал о нелегальном боксерском бое, который должен был состояться на заброшенном товарном складе возле Темзы сегодня вечером. Ему, естественно, не следовало знать об этом действе, а тем более одобрять его. Викарий и не одобрял, но в полицию не донес.
Супруга ждала ответа, и Боб спросил с улыбкой:
– Отчего же, милая?
– Оттого, мой дорогой, что разглядеть нам все равно ничего не удастся, если не занять хорошую позицию с вечера, – ответила Рут, одетая, как всегда, опрятно и нарядно: в каштаново-зеленую клетчатую юбку и двойку оттенка лаванды из тонкой шерсти.
– Ты права, дорогая, – согласился викарий. – Поэтому вечером мы с тобой отправимся в центр города и займем там удобные для наблюдения места.
– Нет, дорогой! У меня другие планы, – заявила Рут, глядя супругу в глаза. – Я пойду на боксерский матч. Знать о нем ты не должен, но, как я догадываюсь, все же знаешь.
