Возможно, они с Уиллом поговорили, и сестра сейчас пребывает в шоке или что-то подобное.
— Всё в порядке?
— Да, — отвечает Джиа из спальни уже больше в своём стиле. — Хотя я хотела спросить — можно одолжить твоё ожерелье?
— Которое? — спрашиваю я, переключая телевизионные каналы.
— Отцовское.
Агх, именно его я нигде не могла найти. Уже перевернула всю комнату, но его нигде не было.
— Я нигде не могу найти его. Не хотела говорить тебе, потому что ты решишь, что я безответственная.
Сестра возвращается в комнату, садится на диван рядом со мной и скрещивает ноги.
— Где, по-твоему, ты могла его потерять?
— Возможно, на работе или где-то в комнате. Я найду его. Обещаю.
— И ты уверена, что больше нигде его не снимала? — спокойно спрашивает Джиа.
Ещё только в одном месте, но я не говорю ей этого.
— Нет, оно должно быть либо на работе, либо дома.
Джиа кивает, и я замечаю, что её ноги дрожат. Нет, все её тело дрожит.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Когда сестра смотрит на меня, её лицо краснеет и слёзы начинают быстро катиться по щекам.
— Джиа, ты в порядке? — переспрашиваю я и понимаю, что Уилл таки рассказал ей. Возможно, она всё полностью осознала только сейчас.
Джиа искоса смотрит на меня, поднимает руку от своего бедра и показывает мне ожерелье.
— Я нашла его под кроватью Уилла.
Дыхание сбивается. Чувствую, как сердце начинает стучать в ушах. Она заметила, что я не надевала его с тех пор, как ночевала с Заком у Уилла? Конечно же, заметила, это же Джиа. Я пытаюсь придумать ответ, чтобы защитить себя, но слёзы на глазах выдают меня с головой.
Сестра качает головой и хлюпает носом, вытирает лицо и отворачивается от меня к телевизору.
— Я хочу, чтобы ты ушла.
— Джиа, пожалуйста. — Всё, что я могу сказать. Беру её за руку, но сестра отскакивает от меня, словно моя кожа обжигает.
— Ты спала с ним? — спрашивает она так, будто эти слова душат её.
Больше всего на свете я хочу сказать «нет». Сейчас я так хочу, чтобы это не произошло. Я пытаюсь подобрать правильные слова, но на ум ничего не приходит.
— Как ты могла? — говорит Джиа, смотря на меня. Её губы дрожат, а я чувствую головокружение, когда слёзы текут уже из моих глаз.
— Прости, — проговариваю я, но слова слабые и их почти неслышно из-за воспалённого горла.
Она поднимается.
— Я никогда не прощу тебя за это. Как ты могла выбрать его, а не меня? Моё сердце разбито. — Её голос натянутый, когда сестра прикасается к своей груди. — И его разбила ты. Не он. — Джиа снова начинает плакать, и её тело дрожит, прямо как моё. — У тебя есть час, чтобы собрать вещи и убраться отсюда. Уверена, Уильям примет тебя с распростёртыми объятиями.
Она быстро проходит в свою комнату и хлопает дверью. В голове гремит, и я пытаюсь восстановить дыхание и перестать плакать, но не могу: весь мой мир рухнул. Я не знаю, что делать, что сказать, да и никакие слова не исправят случившегося. Я потеряла сестру, а когда всё узнает мама, то и она возненавидит меня. Она примет сторону Джиа и будет права.
* * *
Уилл
Когда я подъезжаю к дому Джиа, то вижу Гвен, которая сидит на тротуаре у соседского дома и всхлипывает. Она рыдает навзрыд, все её тело дрожит. Когда открываю дверь машины, то слышу завывания девушки. Выскакиваю из авто и бегу к ней. Я притягиваю её в свои объятия, но Гвен всё равно бьётся в истерике.
— Она никогда не простит меня. Никогда. Она выставила меня. Расскажет маме. Мама же откажется от меня. Она возненавидит меня, — между всхлипами произносит она.
Я крепко придерживаю девушку, хватаю её сумки и провожу к машине. Усаживаю Гвен на пассажирское сидение, а сам занимаю водительское. Пока обхожу машину, смотрю на дом Джиа и вижу её, стоящую в окне и сверлящую во мне дыру. Даже злясь, она следит за тем, чтобы сестра была в порядке. Гвен же слишком огорчена, её взгляд сейчас, наверно, слишком расфокусированный, чтобы что-то увидеть.
Гвен плачет всю дорогу домой. Я держу её руку и поглаживаю её, и наконец девушка начинает засыпать из-за невероятного изнеможения. Я могу чувствовать её отчаяние — её внутренний мир разбился на осколки, её радость, её мужество, надежда растворялись в каждой слезинке, которую она пролила.
Когда подъезжаю к дому, я подхватываю маленькое тельце и заношу в квартиру, игнорируя вопросительные взгляды некоторых жильцов. Я перекладываю её на одну руку, чтобы открыть дверь в квартиру, и девушка шевелится. Но она ничего не говорит, лишь утыкается головой мне в грудь и теснее прижимается. Заношу её в спальню и кладу на кровать. Убираю её сумку и отправляюсь девушке за стаканом воды. Когда я возвращаюсь, то Гвен уже проснулась, но она свернулась на кровати в клубочек. И слёзы всё ещё катятся по её лицу. Я сажусь на край кровати, собственная голова раскалывается, а сердце разрывается за неё. Хочу как-то помочь, что-то сделать, чтобы ей стало лучше, но знаю, что здесь ничего не поможет.
— Хочешь побыть наедине? — спрашиваю я, неуверенный смягчит её моё присутствие или сделает только хуже.
Это моя вина. Из-за меня ей сейчас так больно. Я в ужасе от того, что это может стать концом для нас, что всё это не привело ни к чему. Я буду ассоциироваться у неё с болью, потерей, и наши отношения никогда не будут такими, как раньше.
— Обними меня. Скажи, что всё будет хорошо, — шепчет Гвен. — Даже если это ложь. — Её глаза влажные и блестят из-за слёз, но на лице появляется тень улыбки.
Я приближаюсь к девушке и притягиваю её к себе. Она снова начинает плакать и кладёт голову мне на грудь, а я поглаживаю её по волосам.
— Гвен, я люблю тебя, — шепчу я. Я не знаю, правильно ли сейчас говорить это, но я не могу сидеть здесь, рядом с ней, и позволять ей думать, что для меня это ничего не значит. — Я знал, что в тебе было что-то особенное с тех пор, как встретил тебя. Я люблю в тебе всё и ничего не хочу менять. — Я поднимаю лицо девушки за подбородок и смотрю прямо в её глаза, пока слёзы катятся по её щекам. — Они простят тебя. Должны. Им нужно время, но они все простят. А пока я сделаю всё, что только могу, чтобы сделать тебя счастливой. Я буду любить тебя за нас обоих, если понадобиться. Мы вместе, может быть против целого мира, навсегда. Я обещаю.
Гвен рыдает сильнее, но целует меня в дрожащие губы. Она, даже ничего не говоря, даёт понять, что не всё ещё потеряно. Любимая здесь, ей больно, но она не сломлена. И я сделаю всё, чтобы этого не произошло.
Глава 11
Лиза
Ревность…
Это отравляющее чувство. Оно растёт и растёт, обволакивает тебя и вытягивает твою душу.
Осень закончилась с последним упавшим листом. Эстафету приняла зима, и холод прошёл по нашему городу, замораживая всё старое, чтобы освободить место для нового.
Он во мне, владеет мною, поглощает меня, гипнотизирует мои мысли, клеймит моё тело своим. Я стону его имя и обнимаю его спину, пока мужчина ритмично толкается во мне. Он играет мной, будто я его любимый инструмент, а я, в свою очередь, отзываюсь на каждое его движение, прежде чем распадаюсь на части. Сейчас он мой, его мысли только обо мне, всё неважно, кроме нас двоих.
Любимый хватает меня за запястья и прижимает руки к кровати — это правило, которое я часто нарушаю.
Никаких следов.
Я не могу клеймить его, но мужчина клеймит меня.
— Уилл, — стону я.
Напряжение между бёдер нарастает, готовое сбросить меня со скалы наслаждения. Я подаюсь навстречу Уиллу. Его тело твёрдое, а кожа влажная. Наши взгляды не отрываются друг от друга. Это становится моей любимой частью, когда мужчина не только отдаёт мне своё тело, но и делит душу. Его ясные голубые глаза затягиваются похотью, нуждой. Я нужна ему. Я освобождаю его. Сейчас он чувствует себя живым. Чувствую, что он уже близко.
— Не останавливайся. Я уже близко, — умоляю я. Не хочу, чтобы он останавливался или отстранялся.
