я пропустила всего один день. На следующий день выпила сразу две. Я все делала по инструкции. Я знала все нюансы лекарств, которые мешали мне жить именно той жизнью, которую я хотела.
Избегай грейпфрута и его соков, от этого таблетки менее эффективны. И принимать одновременно. Каждый день.
Я не из тех, кого легко напугать.
Я была во многих ситуациях, когда мне следовало бы испугаться. На яхте посреди международных вод с саудовским принцем, который на горячую минуту, казалось, не очень хорошо воспринял мой отказ выйти за него замуж. Я побывала в одной небольшой авиакатастрофе. Застревала в американском посольстве в Лаосе без паспорта и в полной куче дерьма.
И все же никогда не была так напугана, как сейчас, мечтая о гребаном коктейле или косячке, или еще о чем-нибудь, чтобы снять напряжение. Но причиной этого страха, тошноты в животе была та же самая причина, по которой я не могла баловаться наркотиками или алкоголем.
Я должна встретиться с этим лицом к лицу, будучи трезвой.
Встреться с ним, будучи трезвой.
Конечно, он не причинит мне вреда. Я очень хорошо это знала. Карсону и в голову не придет причинить мне боль. Он любит меня. Я чувствовала интенсивность этой любви каждой своей клеточкой, даже когда спала.
Я знала, что люблю его с той же силой, с какой он любил меня.
Но любить кого-то, трахаться каждую возможную минуту, спать вместе, пытаться впрыснуть себя в вены друг друга — это совсем не то же самое, что растить вместе ребенка.
Я боялась того, что это может сделать с нашими отношениями. Жизнь, которую мы только создали. Образ жизни, к которому я привыкла. И да, поскольку я была тщеславной идиоткой, я беспокоилась о том, что будет с моим телом. Отсутствие контроля над такими серьезными изменениями наполнило меня ужасающей паникой.
Но затем в моем сознании возникли видения ребенка с темными волосами и глазами Карсона, и паника немного утихла. Но не исчезла. Но я могла дышать, несмотря на панику.
Я была в коттедже Карсона и ждала.
Сразу после полуночи. Я надеялась, что он скоро вернется домой. У него не было графика, у меня тоже. Я ни разу не написала ему, спрашивая, во сколько он будет дома или что-то в этом роде.
Ну, однажды, когда я была по-настоящему возбуждена, то отправила ему видео, как играюсь с вибратором, сказав, что начну без него, если он задержится надолго. Он приехал меньше чем через час, крича на меня, как я посмела записать такое видео.
Потом он трахнул меня хорошо и жестко.
Я сфотографировала один из десяти тестов на беременность, но все равно ждала. О таком нельзя рассказать по смс. Особенно когда я не знала, как он отреагирует. Карсон мог бы выместить злость на ком-то другом.
Мы не говорили о детях. Или о нашем будущем в целом. Он сказал, что я принадлежу ему до последнего удара сердца, так что я предположила, что это навсегда. Я едва успела привыкнуть к этому, особенно с этим проклятым предчувствием. То же самое предчувствие пришло, как только появилась вторая полоска.
Карсон не произвел на меня впечатления человека, стремящегося стать отцом. Не со всеми его демонами. Не с его образом жизни.
Вот почему я расхаживала по его дому, не в силах усидеть на месте. Я выбрала какую-то мясную нарезку, а потом вспомнила, что где-то слышала, что беременным женщинам это нельзя. Я громко застонала, думая обо всех правилах, по которым мне придется жить следующие девять месяцев.
Этого было недостаточно, чтобы отвлечь меня, успокоить нервы. Я была готова взорваться к тому времени, когда фары Карсона осветили комнату. Внезапно мои ладони вспотели, сердце затрепетало в груди, дыхание стало прерывистым.
Я была незнакома со всеми этими симптомами. На секунду я забеспокоилась, что у меня какой-то сердечный приступ.
Я не слишком долго волновалась, Карсон открыл дверь, когда я упала в обморок.
Да, как в киношном стиле, упала в обморок.
Следующее, что я помню, это то, что я лежу в объятиях очень мускулистого, очень взволнованного мужчины.
— Рен. — Его голос был более настойчивым и серьезным, чем я когда-либо слышала.
Когда он оказался в фокусе, я посмотрела в ледяные глаза, затуманенные беспокойством.
— Малышка, — сказал он мягче, поглаживая мое лицо. — Ты меня слышишь?
— Я беременна, — выпалила я.
Он уставился на меня. Просто смотрел. В шоке. Я никогда раньше не видела, чтобы Карсон терял дар речи. С другой стороны, я только что упала перед ним в обморок, и первые слова, которые я произнесла, были: «Я беременна». Конечно, мой задира был готов к граду пуль или к тому, что мафиозники ворвутся в дом в любую минуту, но не к тому, что его девушка — та, что принимала противозачаточные — скажет о беременности.
Следующее, что я помню, — его объятия, он шагал к все еще открытой входной двери.
— Куда? — спросила я.
— В больницу, — проворчал он.
Я попыталась извиваться в его руках. Они были похожи на кандалы.
— Карсон, мне не нужно ехать в больницу, — возразила я, когда мы добрались до крыльца.
— Ты беременна, и ты просто, бл*дь, рухнула передо мной. Мы едем в больницу.
Я закатила глаза.
— И это меня называют драматичной, — пробормотала я.
