маме милый альбом и написать душещипательный текст на открытке, которую я передам Эзре, когда он полетит домой. Однако теперь, после того как Скотт так на меня посмотрел и задал этот вопрос, решимость опять пошатнулась. В глубине души я знала, что этого недостаточно и мама заслуживает большего, но изо всех сил подавляла чувство вины. Странная атмосфера между мной и Блейком, с тех пор как я сбежала из его комнаты, и краудфандинговая кампания фанатов «Дикой розы» и так сильно на меня давили. Но неважно, чем у меня была забита голова, я хотела сделать для мамы хотя бы это.
– У меня хватит денег только на такое, – легкомысленно заявила я и демонстративно подняла корзинку повыше, – а не на билет на самолет до Сиэтла.
– Ясно, – пробормотал Скотт.
Дальше я остановилась перед поздравительными открытками. Просмотрела их, полка за полкой, медленно и внимательно, чтобы ничего не упустить.
– Как насчет этой? – предложил Скотт и подал одну из открыток.
У меня вырвался короткий смешок. На ней была изображена женщина, которая стояла посреди танцплощадки в огромном праздничном колпаке и солнечных очках и весело танцевала.
– Очень похоже на маму. Нам с Эзрой раньше всегда становилось дико стыдно на семейных праздниках, потому что она так неуклюже танцевала. – Покачав головой, я взяла открытку и провела большим пальцем по картинке с женщиной.
– Гарантирую, мой папа наверняка превзошел бы твою маму по части неуклюжих танцев, – сказал Скотт, тем временем уже изучавший следующий ряд открыток.
– Правда?
Он кивнул:
– О да. Когда-то он даже брал уроки джампстайла [19]. Мне было так стыдно. Однажды я пошел на свидание, и папа подумал, что будет отличной идеей показать, чему он научился на занятиях. – Я прыснула от смеха, из-за чего Скотт посмотрел на меня, сузив глаза. – Не смешно, Джуд.
– Ну, разве что совсем чуть-чуть. Нашим родителям надо устроить танцевальный поединок.
Скотт раскрыл рот и снова его захлопнул, ничего не сказав. Вместо этого он достал следующую открытку:
– А что думаешь об этой?
Открытка оказалась ярко-розовой. Спереди на ней красовался единорог, выпрыгивающий из многоярусного торта.
– Думаю, эту тоже нужно взять. А теперь быстро уходим отсюда, пока я еще чего-нибудь не купила.
Скотт положил открытку ко всей остальной ерунде, которую мы уже набрали.
– Когда устроишь вечер творчества?
– Завтра вечером мы с Эзрой рассортируем и вклеим в альбом все наши детские фотографии.
– Эзра тоже в этом участвует?
Я кивнула:
– Пусть он и делает вид, что это я его заставляю, мне кажется, втайне он сам рад. С его одержимостью порядком ему точно должно понравиться раскладывать снимки по годам и предельно аккуратно вырезать картинки.
Скотт ухмыльнулся:
– Он совсем не похож на человека, помешанного на порядке.
– Недавно я поставила свой шампунь не на ту полочку в душе, и пришлось выслушать целую отповедь. «У всего есть свое место, Джуд. Куда мы скатимся, если каждый из нас будет пренебрегать этими правилами?» – передразнила я низкий голос брата, и Скотт громко рассмеялся.
Мы добрались до конца стеллажа и свернули направо, в следующий проход.
– Кстати, мне не хватало тебя в субботу, – обронил Скотт и искоса бросил такой многозначительный взгляд, что мне даже не надо было делать вид, будто я не понимаю, о чем он.
– Мне почему-то не хотелось веселиться, – как можно более расплывчато ответила я и заработала тем самым тычок локтем в бок.
– Блейк постоянно на тебя смотрел. Просто не мог оторваться. А вскоре после того, как ты пропала – и, кстати, украла мой стакан, – он тоже больше нигде не появлялся. До самого конца вечера.
Я в отчаянии застонала:
– У меня такое ощущение, что это заметил чуть ли не каждый человек в Вудсхилле.
– Да вы не очень-то и скрывались.
– Ты тоже, когда глазел на моего брата.
Щеки Скотта стали красными как помидоры.
– Ни на кого я не глазел.
– Можешь продолжать убеждать себя в этом, – с усмешкой парировала я.
Он снова ткнул меня локтем, но я оказалась проворнее и увернулась.
– Если оставить без внимания тот факт, что я имею право пялиться на любого, на кого захочется, то в данный момент мы говорим не обо мне. А ты просто стараешься соскочить с темы того, что вы с Блейком набросились друг на друга.
– Все… все не так, – пробормотала я.
В животе разлилось какое-то неприятное ощущение. С субботы я видела Блейка ровно один раз – наутро после ночи, которую мы провели вместе. Последние два дня я уже не возила его на физиотерапию, и всегда, когда оказывалась дома, его либо не было, либо он прятался в своей комнате. Остальные этому, судя по всему, ничуть не удивлялись, я же чувствовала себя просто кошмарно.
– Мы просто смотрели кино. И я заснула в его кровати – что было огромной ошибкой, – немного погодя сказала я. Даже вид разноцветных лент, которые я бы с удовольствием купила сразу все, не смог отвлечь от того, что уже в течение двух дней Блейк не обменялся со мной ни словом.
– Значит, что-то случилось? – осторожно уточнил Скотт.
Я тут же покачала головой:
– Нет. И не случится. Я серьезно. Блейк сказал, что больше никогда не сможет снова начать встречаться со мной. Мы друзья… или по крайней мере пытаемся ими быть. – Тяжело сглотнув, я резко остановилась.
Скотт развернулся ко мне:
– Что такое? – Его голос звучал тепло и ласково и тем самым словно вытащил на поверхность все, что я с таким трудом подавляла.
– Что, если так я все испортила? – задыхаясь, выдавила я.
Он энергично замотал головой:
– Что за бред. Ничего ты не испортила.
– Ты не знаешь, что тогда произошло. Как я облажалась.
– Просто оставь прошлое там, где ему самое место, – откликнулся Скотт и дотронулся до моей руки, чтобы ненадолго ее сжать. – Все будет хорошо.
Я вяло ему улыбнулась:
– Спасибо, Скотт.
– Для того и нужны друзья, – произнес он. А потом вдруг отпустил меня и повернулся к полке с упаковочными лентами. – Лучше скажи мне, какой у твоей мамы любимый цвет.
Я подошла к нему и всего на мгновение оставила попытки постоянно сдерживаться. Вместо этого я положила голову на плечо своему другу в надежде, что он поймет, как много для меня значили его слова.
Когда тем вечером я вернулась домой, все, кроме Блейка, сидели внизу в гостиной. Парни развалились перед телевизором, на столе возле них стояли бутылки с пивом, а на экране
