ее к себе, удерживая на ногах.
— Ты и этот ребенок — вы оба мои.
Из нее вырывается всхлип. Эти слова. Первобытные, защитные. О Боже. Она сейчас рассыплется. Она размораживается быстрее, чем верхний континентальный ледяной шельф.
Она важна. Она — чей-то человек.
Горячая слеза скатывается по ее щеке. Пульс учащается, проходя через нее, как саундтрек.
Любовь, любовь, любовь.
Это слово шепчется между ними.
Любовь.
Но она не хочет говорить его первой.
Слишком многое поставлено на карту.
Мишка.
Ее сердце.
Лучше посмотреть, что из этого выйдет, прежде чем делать необдуманные заявления.
— Ты обещаешь? — Слова торопливо слетают с ее губ. — Мы твои?
Сжав челюсти, Соломон выдохнул ровный вздох. Его плечи вздрагивают, когда волна эмоций прокатывается по его большому телу.
— Я покажу тебе. Я покажу тебе, кто мы такие.
И вот он уже сметает ее с ног, скользит широкими ладонями по ее попке и поднимает ее вверх, пока она не обхватывает его ногами за талию. И когда они добираются до спальни, она понимает, что пути назад уже нет.
***
Соломон несет Тесси на кровать, связанный и полный решимости показать ей, что она — его единственная.
Он видел это по ее лицу. Никто еще не выбирал ее.
Он услышал беспокойство в ее голосе. Что он не готов. Что она не та самая. Что ж, больше никаких сомнений. Сегодня вечером он уложит ее на кровать и докажет ей, как чертовски сильно он ее хочет. Как сильно она ему нужна.
Она — его единственная. И так будет всегда.
Навсегда.
— Без сомнения, Тесси. Ты меня понимаешь? — пробурчал он, поднимая ее на ноги. Затем он берет ее лицо в свои руки и смотрит ей в глаза. Ему нужно, чтобы она знала. Нужно, чтобы она ему поверила. — Вбей это в свою красивую белокурую головку. Ты моя. Ты и этот ребенок, вы оба мои.
В ответ она издала горловой хнык. Ее голова откидывается назад, обнажая изящную линию покрасневшего горла. Член Соломона болезненно запульсировал в штанах. Не в силах больше терпеть, он раскручивает ее и плавным движением руки срывает с нее платье так быстро, что на ее изгибах остаются следы ожогов.
— Соломон, — удивленно произносит она. Но на ее губах появляется восхищенная улыбка.
— О, Господи! — Он расплавляется при виде ее, его грудь сжимается от гордости. Это его девушка, великолепная и сияющая. Обнаженная и беременная его сыном.
Его.
Господи, помоги ему.
Он сгорает заживо.
— Ложись на кровать, — рычит он.
Задыхаясь, Тесси вскарабкалась на матрас. Опустившись на колени, она встает лицом к Соломону. Дрожащими руками он обхватывает ее лицо, подставляет его, а затем прижимается к ней ртом. Сердце Соломона сжимается, когда ее язык проносится над его языком. Он находится в точке кипения. Перегрет, раздет. Он просто охреневает от этой женщины. Это безумие — то, что она заставляет его чувствовать.
Он опускает руку к ее ногам, проводит ею по сладкой плоти между ее бедер. Затем он стонет.
Она вся мокрая, ее влага растекается по его пальцам. Сладость. Рай. Наклонившись, он подносит вкус Тесси к своим губам, затем проводит большим пальцем по ее набухшему клитору.
Ее пухлый розовый рот приоткрывается, взгляд затуманивается, и она смотрит на него из-под длинных ресниц. Ослабев, она прижимается к его груди, ее хрупкая фигурка подрагивает, когда он проводит пальцем по бутону.
— О, о, о. — Ее прерывистые, задыхающиеся хныканья, ее груди, прижимающиеся к его груди, ее ногти, впивающиеся в его плечи, заставляют его напрячься.
Затем Тесси отчаянными руками дергает за молнию, делая все возможное, чтобы вытащить его из джинсов. Соломон смеется над ее нетерпением.
— Детка, нет, — говорит он. — Это все для тебя.
Она обижается, но он хочет позаботиться о ней так же, как она заботилась о его сыне. Показать ей, что она больше, чем мать; она — женщина, его женщина, и он, черт возьми, даст ей все, что ей нужно.
В ее темно-карих глазах заблестели слезы.
— Тогда займись со мной любовью, Соломон. — Она прикусывает пухлую нижнюю губу и проводит ладонью по его груди. — Пожалуйста. Ты мне нужен.
От ее слов у него по позвоночнику пробегает огонь. Это побуждает его — и его член — к действию.
Хриплое рычание вырывается из него, он хватает ее за талию и тянет на кровать. Он прижимает ее к себе. Тесси извивается, мяукает, как маленькая дикая кошка в его руках.
Он притягивает ее к себе, ее маленький торс прижимается к его вздымающейся груди, ее упругая попка прижимается к его животу. Она задыхается, когда он входит в нее сзади. Потянувшись назад, она обхватывает его шею, пальцы забираются в его темные волосы.
Они двигаются вместе, Соломон принимает ее тело на свое, и она практически левитирует в его объятиях, великолепный бугорок на ее животе поднимается, как бледная луна в ночи.
— Разрушь меня, — задыхается Тесси, раздвигая ноги. Немного повизгивая, она извивается, заталкивая его в себя еще глубже.
Христос. Он застонал и закрыл глаза. Она убивает его. Совершенно точно убивает. Ее длинные светлые волосы развеваются вокруг них, как нимб, как чертов ангел.
Невероятно. Как же ему чертовски повезло, что он второй раз на этой земле.
Он зарывается лицом в ее волосы, вдыхая аромат морской соли, прижимает ее к себе. Дрожит. От тяжести того, что это для него значит.
— Черт, но чего я только не сделаю для тебя, Тесси.
— Скажи мне. — Она хрипло стонет. — Скажи, на что ты готов ради меня.
— Все, что угодно, — прорычал он. Самые искренние слова, которые он когда-либо произносил. Зная, что он может их не пережить. — Все, что угодно, ради тебя и этого ребенка. Убить ради тебя, сжечь землю, трахнуть тебя до потери сознания, назови это. Все, что угодно.
От его слов она закричала, задвигала бедрами в такт его жестким ритмичным толчкам.
Он скользнул рукой по ее груди, тяжесть которой заполнила его ладонь. Из его груди вырывается рваный стон.
— Не останавливайся, Соломон, — простонала Тесси. — Не останавливайся. — Ее голос срывается на рыдания. — Пожалуйста.
— Никогда.
Он врезается в нее. Сильно. Беззвучный крик вырывается из ее губ. Ее соки растекаются по внутренней стороне бедер. Мокрые. И на его бедра тоже. Она такая чертовски мокрая для него, купает его член в жаре и огне. От этого он становится только тверже. Он двигает бедрами вперед.
Все, что она хочет, она получает.
— Боже, как ты прекрасна, — простонал он, прижимая к себе ее стройную фигуру. В завершение
