К друзьям Ильи я уже привыкла. Они периодически заходили в гости без предупреждения. Дима даже подписался на меня в Инстаграм и иногда, мне кажется, он приходил специально, чтобы попробовать то, что я приготовила. Мне он нравился, он очень позитивный и щедрый на комплименты. А Илья иногда злится, говорит, что на порог его больше не пустит, если он не перестанет со мной флиртовать.
Самое удивительное, что никто ни разу не спросил меня про мои пятна. Они словно не замечали их. И сейчас даже в их присутствии я не спешила одеть кофту, как это было первое время.
Татьяна Иосифовна даже пересмотрела мою схему лечения, и теперь у меня остались только две таблетки. И созваниваться мы решили раз в две-три недели.
Сегодня Илья уехал в клуб. Я устроилась на диване с книжкой. У Ильи дома оказалась просто потрясающая библиотека. Она досталась ему от родителей его папы. В основном эта была классика, но какая замечательная подборка. В этот раз я взялась за "Доктора Живаго". Звонок в дверь оторвал меня от любимого занятия. Пришлось вставать и идти открывать.
Открыв дверь, я замерла. Там стояла Ника. Но совершенно другая. Совсем не похожая на ту, что я знала всю свою сознательную жизнь. На ней была блузка и юбка по щиколотку. Волосы, завязанные в обычный хвост, и ноль косметики. Даже туши на ресницах не было. А ведь она лет с четырнадцати без нее из дома не выходила.
— Привет, — первая нарушила тишину Ника. — Мне мама сказала, что ты тут теперь живёшь. Мы можем поговорить?
— Проходи, — пропустила ее в квартиру и закрыла дверь. — Чай?
— Давай.
Между нами чувствовалась неловкость. Но поговорить нам было необходимо, это я понимала. Пока я делала чай, Ника молча сидела за столом. Подав ей чашку, я присела напротив.
— Я пришла попросить прощения, — говорит Ника. — Я виновата перед тобой. Я не хотела, Лю, я совсем не хотела твоей смерти.
— Я не совсем понимаю, причем тут ты? — я поежилась, вспомнив тот момент, когда решила, что это будет выход.
— Я очень виновата перед тобой. И понимаю, что ты можешь не простить. Но я очень надеюсь, что если не сейчас, то когда-нибудь, — по щекам покатились слёзы. — Ведь это я его привезла, и запугивать тебя… Прости… Ты тогда просила помощи, а я… Я так виновата, я словно ослепла. Если бы это был кто-то другой… Да я бы первая сделала все, чтобы вы были вместе… Но Илья… Лю, прости меня. Я так виновата. Прости меня.
Она говорила сбивчиво, глотая слёзы, не смея поднять на меня глаза.
— Ника, успокойся, — протягиваю руку и сжимаю ее пальцы. — Пожалуйста, не плачь. Я прощаю, слышишь? Возможно, если бы ты его не привела, мы бы так и не поговорили. Так что, можно сказать, это благодаря тебе мы…
— Нет, не надо меня оправдывать, Лю. То, что Илья оказался таким, это не моя заслуга…
— Хватит, — прервала ее. — Ты попросила прощения, я простила. Зла на тебя не держу. Так что не стоит этих лишних слов.
— Ты действительно не злишься?
— Нет, Ника, не злюсь. Если честно, — я улыбнулась. — Я так счастлива сейчас, что мне совсем не хочется ни вспоминать, что было, ни злиться… Я просто хочу быть счастливой.
— Я очень рада за тебя, — Ника тоже улыбнулась, только очень грустно. — Я, правда, рада.
— Верю, — говорю сестре, а потом решаюсь спросить, что же с ней произошло и где она сейчас живёт.
— У меня все хорошо, — улыбается она, но улыбка не выглядит веселой. Скорее, уставшей. — Я живу в общине. Там помогаю на кухне или с детьми.
— В какой общине? — насторожилась я.
— Это верующие люди.
— Церковь?
— Нет, не совсем.
— Ника, — снова беру ее за руку. — Ты что, в секту попала?
— Почему сразу в секту? Люди, что попадают в секту, изолируются от мира. Я же и в университет хожу, и к тебе вот пришла.
— А почему живёшь у них, а не дома?
— Мне стыдно смотреть родителям в глаза. Особенно маме. Если бы с тобой что-то случилось, я бы… Это бы убило её.
— Родителям и сейчас плохо. Вернулась бы ты домой, — но Ника мотает головой.
— У меня обязанность в общине. Я не могу. И не хочу. Мне там хорошо. По крайней мере, сейчас я хочу быть там.
— Я переживаю за тебя… И… Ты не похожа на себя, — намекаю на ее внешний вид.
— Лю, я пришла попросить прощения. Не нужно мне говорить, что я попала в секту. Там люди хорошие, добрые. Ты знаешь, они там всегда улыбаются и поют. Много поют. А внешность, тебе ли не знать, что она не самое главное в человеке. Ладно, спасибо тебе.
— Ника, пообещай, что если что, ты нам обязательно скажешь.
— Я пойду, — она поднимается и идёт в прихожую, там, обувшись, поворачивается ко мне. — Будь счастлива, Лю. Ты этого заслуживаешь, — и снова робко улыбнувшись, добавляет. — Можно я тебя обниму?
— Конечно, — первая обнимаю сестру.
— Спасибо, — шепчет она и, оставив на моей щеке поцелуй, уходит.
71
Илья
Время. Его катастрофически мало. Учеба, отработки и работа — они отнимают у меня Любашу. Одно радует: сессия скоро закончится, и я буду относительно свободен.
Я счастлив, даже не думал, что так бывает. Пару дней назад мы ездили к Любе и забрали ее вещи. Теперь она не просто у меня в гостях — мы вместе живём. Засыпаем и просыпаемся, она готовит мне завтрак и обед, ждёт с учебы. Теперь я всегда спешу домой перед поездкой в клуб, да и там стараюсь не задерживаться. Правда, не всегда получается, и тогда я застаю свою Кнопочку уже спящей в обнимку с моей подушкой. И как дебил могу несколько минут просто стоять и смотреть на эту картинку.
Правда, Кареглазка наотрез отказывается знакомиться с мамой. Стоит об этом заикнуться, как она начинает волноваться, грызть ноготь на большом пальце, а глаза её увеличиваются, словно от испуга.
— Я не готова, — твердит она, — Я не могу.
Приходится прижимать ее к себе и успокаивать. Но я так думаю, что если в ближайшее время я не привезу Любу к маме, то она сама приедет к нам. Она, кстати, уже на это намекала. Любе предусмотрительно об этом не сообщаю.
Ну, а самое тяжелое во всей этой ситуации — это то, что я ее хочу. Просто сил никаких нет. И каждый раз, прилагая титанические усилия, мне приходится останавливаться. Люба не готова. Да, прогресс есть: она уже не стесняется при мне переодеваться и позволяет раздевать ее, чтобы иметь возможность ласкать и целовать. Но стоит намекнуть на продолжение, как она напрягается, ей страшно… Поэтому я терплю… Пока терплю. Приручаю постепенно. Хочу, чтобы сама захотела. А она даже меня приласкать пока боится.
Эх. Прикрываю глаза и перевожу дыхание, когда думаю о том, что уже через какой-то час буду прижимать к себе мою девочку. Жар разносится по телу, а кровь приливает не туда, куда сейчас нужно. Трясу головой и возвращаюсь к бумагам. А закончив, спешу домой.
Кнопочку застаю в гостиной на диване: она, обхватив руками свои коленки, устроила на них подбородок и о чем-то задумалась.
— Привет, — подхожу и сажусь рядом. Ее взгляд фокусируется на мне.
— Привет, ты сегодня рано.
— Нет, сейчас почти двенадцать, — Кнопочка переводит взгляд на стену где висят часы.
— Ой, и правда.
— О чем задумалась?
— Сегодня приходила Ника.
Эта новость напрягает. Я даже сажусь ровнее и делаю попытку говорить спокойно.
— Зачем?
— Просила прощения.
— И что? Ты простила?
— Да.
— Боже, Кнопка! — вскакиваю на ноги. Начинаю мерить шагами комнату. — Ну разве так можно? Она…
— Она моя сестра, — твердо говорит Люба. — Мы никуда друг от друга не денемся. И я не хочу… Точнее, я не виню ее в том, что произошло. Да и она изменилась…
— Так нельзя! — настаиваю на своем, потому что содрогаюсь от одной мысли, что из-за этой эгоистичной твари мог потерять свою Кнопочку.
— Илья, я не хочу с тобой ругаться, — вздыхает Люба. И снова кладет подбородок на колени.
— Ты ей веришь?
— Да. Я верю, что она не хотела мне зла, а теперь искренне раскаивается, — на это только фыркаю, но ничего не говорю и вообще перевожу тему.
