Ознакомительная версия.
Эпилог № 2
Максим обещал прислать удачные фотографии по электронной почте.
Он сказал, что сразу же выгрузит их в компьютер, оценит художественный уровень и тогда уже решит, стоит ли расставаться с прощальным подарком Инны, или же офис-менеджер сумеет распорядиться им куда лучше.
И вот на вторые сутки ожидания Кира получила по почте заархивированный файл. Весил он немало, скачивался медленно, за время ожидания Кира чуть не принялась грызть ногти. Впрочем, она вовремя спохватилась и дала себе по рукам: еще чего не хватало – испортить французский маникюр!
Ей было интересно, насколько отличаются фотографии Киры нового образца от фотографий, скажем, двухгодичной давности.
Ей было интересно, хорошо ли она получилась.
Но еще интереснее ей было, обнаружились ли в Максиме зачатки фотографа. Как-никак, судьба фотоаппарата зависела именно от этого.
Наконец, фотографии скачались.
Кира словно издевалась над собой. Она сходила на кухню, выжала для себя апельсиновый сок, бросила в него пару кубиков льда из морозилки и вернулась к компьютеру со стаканом.
Максим прислал пятьдесят фотографий.
И каждая фотография была хуже предыдущей.
Кира закрыла глаза и засмеялась.
Это было даже хуже любительской съемки, когда горизонт получается заваленным, модель – не в фокусе, все размыто, или кадр перекошен, или снимок засвечен, или…
Такой набор фотографий обычно можно получить со среднестатистической корпоративной вечеринки или домашнего застолья.
Правда, фотографии Максима немного спасало наличие на них природы. Это делало фон более живым. Качество техники все-таки не могло не повлиять на конечный результат. Где-то атмосферу снимка делал запоминающейся ворох листьев, где-то – взлетающий из озера селезень…
Но от своего лица на большинстве снимков (там, где оно получилось) Кира не могла оторвать взгляд.
Потому что она, впервые за долгое время, выглядела на фотографиях Максима по-настоящему счастливой.
Кира думала, что камера запечатлеет ее со всеми реакциями на команды Макса. Лицо должно было получиться если не хмурым, то надутым, а если не надутым, то недовольным. И так далее…
Но любительская фотосессия в живописном уголке леса запечатлела влюбленную в фотографа девушку.
* * *
Телефон тревожно запищал: на него пришло сообщение.
«Я – идиот. Камеру, конечно, подарю сотруднице. Пусть радуется. Прости, я зря отнял твое время. Снимки ужасны».
* * *
Максим с недоумением смотрел на Киру, а она уже стаскивала с себя сапожки:
– Пожалуйста, спустись вниз. Заплати за меня таксисту. Представляешь, схватила такси, а деньги – деньги только на карточке.
Было очевидно, что ему очень хочется задать Кире несколько вопросов, но он сдержался. Отправился расплачиваться с водителем. Кира тем временем повесила куртку на вешалку, бросила сумку возле зеркала, поправила волосы, привела себя в порядок. Максим вновь появился в квартире, когда Кира уже отправилась мыть руки.
Она обнаружила его в гостиной. Диван не пользовался популярностью в последнее время. Макс сидел на полу перед журнальным столиком.
– Тебе не кажется, что ты ведешь себя здесь, совсем как у себя дома? – спросил он.
– Так я теперь буду вести себя всегда.
– Ты что, мстишь мне? – Кире показалось, что у Максима чуточку заплетается язык. – Я и сам знаю, что фото получились ужасными. Если хочешь, я оплачу тебе фотосессию у настоящего, хорошего фотографа. У меня есть знакомые… Но зачем же со мной вот так бесцеремонно?
– Ты опять напился, – постановила Кира.
– Тебе кажется – я пью вовсе не так часто. Кто был за рулем последние два раза? То-то. А теперь уходи, у меня безобразное настроение. Я оказался ненужным, выброшенным… Я не нужен даже собственному фотоаппарату.
– Я уйду, если ты примешь такое решение после нашего разговора. Но для начала мне нужно кое-что тебе сказать. Я очень долго не понимала одной простой вещи. А теперь ясно увидела ее. Я могу получить все, что захочу. Могу… если мне действительно это нужно. И, в конечном итоге, каждый получает то, что он действительно хотел. Я мучилась чувством вины перед Инной. Я не хотела навязываться тебе. Я строила в голове нагромождения догадок, предположений и сомнений. Ничего этого на самом деле не существует. Нужно лишь открыть дверь и посмотреть. Если хочешь, чтобы счастье было твоим, нужно хотя бы начать переставлять ноги, делая шаги к нему. На моем пути не было никаких препятствий, кроме тех, что я сама себе придумала. А теперь я расскажу тебе все, от начала и до конца, включая даже то, что ты забыл. Это даже хорошо, что сейчас ты не слишком трезв. Когда проснешься утром со свежей головой, сможешь решить сам, хочешь ли ты помнить мои слова или нет.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Кира…
Она опустилась на колени рядом с ним и негромко произнесла:
– Я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну, и фонари в окне, обрывок фразы, сказанной во сне, сводя на нет, подобно многоточью, не приносили утешенья мне.
* * *
Гостиная давно уже освещалась только дворовыми фонарями, потому что за окном стемнело, а находящимся внутри было не до ламп.
Кира не знала, почему Максим решился сделать свой первый шаг. Но их поцелуй оказался таким, которого стоило подождать.
Она понимала – возможно, сейчас он ищет просто тепла и утешения. Но он захочет большего. Обязательно. А она окажется в состоянии дать ему очень многое.
…Когда она закончила свой рассказ, местами сбивчивый, местами яркий, Максим пробормотал:
– Невероятно. Столько времени ты молчала…
Не поднимая глаз, Кира кивнула.
Он привлек ее к себе, но лишь для того, чтобы обнять. Успокаивающим движением он коснулся ее волос, погладил по спине.
Кира прижалась к нему, наслаждаясь теплом, моментом близости, запахом его лосьона, в котором смешивались древесные нотки и свежий бриз.
– Что же мне с тобой делать?
– Что хочешь, – призналась Кира. – Правда, ты пьян, так что не знаю, можно ли доверять тебе столь драгоценное создание…
– Кира, ты шутишь? У меня от твоего рассказа мурашки по спине. Отрезвляет не хуже, чем ледяной душ. Но теперь у меня голова кругом. Не могу тебя отпустить.
– Сначала пойми, зачем я тебе.
– Думаю, если не попробуешь, то и не узнаешь.
И внезапно вполне дружеское объятие переросло в страстное. Максим запрокинул голову Киры назад и прижался губами к ее губам.
* * *
Поцелуи были очень нежными. Кира уже не понимала, что происходит. Она не чувствовала, где граница между тем, что делалось снаружи, и тем, что переживалось внутри. Каждое новое прикосновение губ и рук Максима наполняло ее воспламеняющим жаром. Наконец, она прошептала:
Ознакомительная версия.
