Конец сентября Мэдди провела за написанием книги, оживляя в памяти дни перед смертью матери. Она вставляла в текст отрывки интервью и заметки из дневника, включая самую последнюю:
«В следующем году моей малышке исполнится шесть, и она пойдет в первый класс. Не могу поверить, какая она уже взрослая. Мне бы так хотелось дать ей большее. Может быть, у меня получится. Лок сказал, что любит меня. Я уже слышала эти слова раньше. Он говорит, что бросит жену, чтобы быть со мной. Говорит, что не любит Роуз и объяснит ей, что не хочет больше с ней жить. Это я тоже уже слышала раньше, но хочу верить ему. Нет. Я верю ему!! И всей душой надеюсь, что он не врет. Знаю, он любит своих детей, он очень много о них рассказывает. Беспокоится, что, когда признается во всем жене, его детям придется стать свидетелями ужасного скандала. Опасается, что Роуз будет швыряться вещами или выкинет что-нибудь по-настоящему сумасшедшее, например, подожжет его машину. Я боюсь, что она может причинить вред Локу. Я ему так и сказала. А он рассмеялся и ответил, что Роуз и мухи не обидит».
Самым тяжелым в работе оказалось не поминутное восстановление событий, произошедших в роковую ночь, как она ожидала. Естественно, это было тяжело, но намного тяжелее было завершить книгу и вывести «конец». Пока Мэдди писала, она осознала, что так и не попрощалась с мамой. Не хватало какого-то логического завершения. Только поставив последнюю точку, она почувствовала, словно в ее жизни перевернулась страница.
Мэдди закончила работу к середине октября. Ощущая себя физически и эмоционально истощенной, девушка упала на кровать и проспала почти двадцать часов. Проснувшись, внезапно поняла, что шип сидевший глубоко в сердце, наконец-то исчез без следа. Шип, о существовании которого она даже не подозревала. Она освободилась от своего прошлого, а ведь даже не знала, что нуждается в этом.
Мэдди накормила Снежинку и залезла под душ. Кошке пришлось все же спать в кроватке, купленной для нее Мэдди. Ей понравилось круглое гнездышко, а вот переноска отнюдь не входила в список любимых предметов. Мэдди наплевала на все правила, и Снежинка наслаждалась жизнью, проводя большую часть дня на подоконнике или на коленях хозяйки.
Вымыв волосы и натерев тело скрабом с запахом арбуза, Мэдди размышляла о том, что же ей делать со своей жизнью дальше. На самом деле, если задуматься, вопрос был не простым. До завершения книги Мэдди не осознавала, какая огромная часть ее существования занята прошлым. Именно минувшее определяло ее будущее – а она и не догадывалась об этом.
Может, стоит взять отпуск и отправиться в теплые края, захватить с собой только купальник и шлепки и поваляться на чудесном пляже. Кстати, и Адель не помешал бы перерывчик в череде ее проклятых свиданий.
Вытираясь насухо, Мэдди думала о Мике. Ей уже тридцать четыре, а этот мужчина стал ее первой настоящей любовью. Наверное, разлюбить его не удастся, пусть даже ее чувства останутся без ответа.
Но, возможно, Мэдди в состоянии кое-что сделать для любимого: преподнести ему тот же подарок, который получила сама.
* * *
Мик поднял взгляд от бутылки, которую держал в руках, на женщину, только что вошедшую в бар. Мужчина поставил «Корону» на стойку и смотрел, как посетительница пробиралась между столиками. В «Мортс» было немноголюдно даже для вечера понедельника.
Ее волнистые волосы рассыпались по плечам, как во время их первой встречи. Черный бесформенный свитер скрывал изгибы ладного тела. Под мышкой гостья несла коробку. Мик не видел ее со дня Основателей, когда Мэдди сказала, что он не может принять правду о ней. И он действительно не мог, но это не мешало ему скучать без нее каждый чертов день. Не мешало сейчас его взгляду прикипеть к ней, впитывая каждую деталь тревожащего образа. Оказалось, бессмысленно пытаться забыть Мэдди Джонс. Ничто не срабатывало.
Перекрывая голос Трейса Адкинса, извергавшийся из музыкального автомата, Мэдди сказала:
– Привет Мик, – хрипловатый голос пролился на него, как теплый бренди.
– Мэдди.
– Мы можем поговорить где-то наедине?
Подумав, пришла ли она, чтобы попрощаться, и что же он будет чувствовать в этом случае, Мик кивнул, и они направились в его кабинет.
Их плечи соприкоснулись, еще больше разжигая огонь желания, распространявшийся по телу Мика. Он хотел Мэдди Джонс. Хотел так, словно умирал от голода, а она была спасительным угощением, на которое ему хотелось напрыгнуть и съесть до крошки. Девушка закрыла дверь, и жажда овладеть ею стала невыносимой. Он отошел за свой рабочий стол, чтобы быть как можно дальше от вожделенной добычи.
– Может, тебе стоит оставить…
– Пожалуйста, позволь мне сказать, – перебила Мэдди, подняв руку. – Мне нужно кое-что сообщить, а потом я уйду. – Она сглотнула и посмотрела прямо в глаза мужчине. – Мне было пять лет, когда я в первый раз по-настоящему испугалась. Речь не о том, как дети боятся буки или чудовищ на Хэллоуин. Мне было страшно так сильно, что живот сводило.
Помощник шерифа разбудил меня и сказал, что моя двоюродная бабушка едет забрать меня и что моя мама умерла. Я не понимала, что случилось, не понимала, почему мама ушла, но знала – она уже никогда не вернется обратно. Я плакала так сильно, что меня вырвало – все заднее сиденье «Кадиллака» тетушки Марты было испачкано.
Он тоже помнил ту ночь. Помнил заднее сиденье полицейской машины и Мэг, рыдавшую под боком. Но какой смысл об этом вспоминать?
– Когда я познакомилась с тобой, – продолжала Мэдди, – то не ожидала, что ты мне понравишься, но так случилось. Я и мысли не допускала, что меня потянет к тебе со страшной силой и мы окажемся в одной постели, но и это произошло. Я не предполагала, что влюблюсь в тебя – но так вышло. Я с самого начала знала, что должна сказать тебе правду о том, кто я. И у меня было море возможностей во всем признаться. Знала, что единственный правильный путь – объяснить тебе все, но понимала так же – стоит мне это сделать, и я тебя потеряю. Знала, одно мое слово – ты уйдешь и никогда не вернешься. Так и случилось.
Мэдди положила коробку из-под бумаги фирмы «Ксерокс» на письменный стол.
– Пусть это принадлежит тебе. Это та книга, ради которой я приехала сюда, прочитай ее. Пожалуйста. – Она опустила взгляд на коробку. – Диск тоже там, и я стерла файл у себя на компьютере. Это единственная копия – делай с ней и с рукописью, что угодно. Выброси, раздави своим грузовиком или сожги. Тебе решать.
Она снова смотрела на него – спокойно, не отводя взгляда.
– Надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь простить меня. Не потому, что мне необходимо твое прощение. Оно мне не нужно. Но за прошедшие месяцы я кое-что поняла. Даже если ты отказываешься признавать что-то, отказываешься думать об этом, оно все равно существует и влияет на тебя и на тот выбор, который ты делаешь в жизни.
