Он подозвал официанта и заказал вино, предоставив Валери одной домысливать, какие места из этих мемуаров он хотел бы с упоением перечитывать спустя все эти годы.
– Я никогда не понимала, почему ты женился на Сибилле, – сказала она неожиданно даже для себя, когда он повернулся к ней.
Он медленно кивнул.
– Я в этом не сомневался.
Она получила сдачи. Она никак не ожидала, что Ник поставит ее на место.
– Или почему ты переехал в Вашингтон после стольких лет, – продолжала Валери, стараясь говорить ровно.
– Пришло время, я был готов оставить Калифорнию.
Теперь Ник расслабился; на эту тему он мог говорить охотно. Он искал свою дорогу к Валери, стараясь избегать напоминаний о прошлом. Он не собирался возвращаться к тому, что было, пока не будет готов вернуть его. А пока он не был уверен даже сейчас, сможет ли погрузиться в прошлое, прежде чем поймет, что они значат друг для друга сейчас, в настоящем.
– Я сделал то, о чем мечтал. И на какой-то период времени у меня было все, чего я хотел – или почти все – потом все это начало меняться. Я думаю, что такова природа любой мечты; она, я думаю, начинает меняться в тот самый момент, когда ты начинаешь приближаться к ней, потому что это означает, что она становится достижимой, а значит, другой.
– Целью, – прошептала Валери, – но уже больше не мечтой.
Он улыбнулся.
– Да, это ты очень хорошо сказала. А цели подразумевают существование расписания, рутинной работы, долларового обеспечения, наличие других людей с их собственными мечтами или целями…
Он наблюдал, как официант наливает вино, затем поднял бокал, подождал пока Валери поднимет свой.
– За мечты, – сказал он.
Бокалы прикоснулись.
– Ты никогда не мечтал быть владельцем телесети, – сказала Валери.
– Нет, сначала было просто любопытство. Затем в нужный момент подвернулась возможность. Я искал чего-нибудь нового.
– Ты хотел, чтобы что-то произошло, – сказала она, и они оба вспомнили, как много лет назад он критиковал ее за подобные желания.
Они помолчали. Валери немного повернулась, чтобы лучше рассмотреть раскинувшийся позади нее сад. Ей было неловко: непривычная к молчанию за столом, она не знала, как прервать его. Дело было в том, что она не могла определить их отношений. Как себя вести со своим первым возлюбленным, который теперь был ее работодателем, стал гораздо состоятельнее, достиг успехов там, где она была еще неопытным новичком… и которого теперь нашла неотразимо притягательным? «Одного, определенно, не следует делать, – подумала она, – напоминать о прошлом; а то ему может показаться, будто я цепляюсь за наш прошлый роман, прежде чем мы сами захотим заложить основание для… для чего угодно, что мы теперь можем возвести вместе».
Ник изучал меню, казалось, не испытывая ни малейшего неудобства от тишины.
– У тебя есть какое-нибудь любимое блюдо? – спросил он.
– Я предпочла бы начать с окорока с лимоном, – сказала она, взяв лежавшее около нее меню. – Если здесь тот же повар, то он большой мастер по части мяса.
Подошел официант, и Валери сделала заказ на итальянском языке. Это вышло как-то само собой. Она знала, что все официанты в Сабатини бегло говорили по-английски, но неожиданно для себя она начала интересоваться блюдами, требуя внести в них некоторые изменения на превосходном итальянском языке. Начав заказывать блюда, она тотчас поняла, что поступила так, чтобы разобраться в своих отношениях с Ником. Пусть он ее работодатель, но в Италии он турист, а она, как-никак, старый завсегдатай.
– Я заказала на двоих, – сказала она, когда официант удалился. – Надеюсь, не возражаешь?
Он смотрел на нее с нескрываемым изумлением.
– Не возражаю, спасибо. Ты будешь брать интервью у Скатигеры по-итальянски?
– Если придется, да. Надеюсь, он согласится беседовать по-английски. Иначе придется делать перевод уже на пленке, мы же не будем давать субтитры?
– Нет; ты, похоже, уверена, что получишь свой материал.
– Я уверена, что ему есть о чем рассказать, если только мы сумеем расшевелить его.
Он кивнул, и за столом вновь повисла тишина. Валери повторила про себя слово «мы», которое они оба употребляли; всякий раз оно заставляло ее испытывать радостное возбуждение. Он говорил с ней, словно она уже была частью команды «Взрыва».
Ник задумчиво посмотрел на нее.
– Ты работала, когда была замужем? – спросил он.
– Нет, – ответила она, удивившись, потому что прежде он никогда не спрашивал о ее замужествах. – Только добровольные работы, – добавила она, – и то, чем я всегда занималась – информация о спорте на телевидении.
Он улыбнулся.
– Как-то, помнится, ты говорила, что работала по-настоящему.
– Да, – ответила она со вздохом. – Существует множество мест: госпитали, музеи и десятки других, которые не смогли бы функционировать без добровольцев. Они выполняют там тяжелую работу, иногда по сорок, а то и больше часов в неделю. Им весьма признательны, а иногда даже благодарны.
– Я бы не превозносил их.
– Неужели? К чему тогда весь разговор, если это не настоящая работа?
– Потому что его завела ты. Сначала ты сказала, что не работала, когда была замужем, а потом заявила, что была волонтером.
Она рассмеялась.
– Ты прав, мне не следовало так говорить. Задумчиво взглянув на Ника, она продолжала:
– Вся разница в зарплате; вернее, в той власти, что кроется за ней. Один обладает силой платить, а рабочий имеет слабость нуждаться в деньгах. Там, где финансовая сторона не затрагивает отношений, нет различия ни в положении, ни в силе. Тогда ты не воспринимаешь свое занятие как работу.
– Имеешь в виду, что это есть совместное усилие. Или дружба.
– Или супружество.
Он улыбнулся.
– На которое всегда есть надежда, не так ли? Но зарплата, деньги еще не все; как насчет власти? Учителя обладают властью над учениками, генералы над капралами…
– Ты прав, но принцип остается неизменным; власть давать и отбирать у нуждающегося, и потому слабого. Работая волонтером, я равна со всеми, потому что у меня нельзя ничего забрать. И конечно же, я не боюсь потерять работу, если я кому-то не подойду.
– А можно лишиться такой работы из-за некомпетентности?
Она помолчала.
– Полагаю, да. Но скорее всего меня не уволят; меня переведут на другой участок.
– Потому что знают, кто ты?
– Потому что неприбыльным организациям всегда необходима помощь.
Они рассмеялись. Перед ними стояли закуски, и Ник попробовал окорок. На его лице отразилось удовольствие. Молча он отрезал еще кусочек.
– Замечательно. Ничего подобного нет в Америке.
– То, что в Америке называют окороком, вовсе не окорок. Я всегда ждала поездки в Италию, чтобы попробовать настоящего окорока.
