– Ты тоже как-то не спешила это делать.
– Прости, – сморщила нос я и погладила мужчину по груди. – Совсем замоталась.
Вершинский перехватил мою ладонь.
– К тому же я предпочитаю решать такие вопросы лично, глаза в глаза.
– Что-то случилось? – нахмурилась я.
Паша не ответил, лишь сильнее помрачнел.
– Ты действительно не понимаешь или просто получаешь удовольствие от издевательств надо мной?
– Я не понимаю, каких издевательств?
– Василиса, хочу напомнить, что сделал тебе предложение, самое серьезное в своей жизни, – зло поджал губы он. – Между прочим, никому такого не делал и думал, что не сделаю уже. А ты…
– Что я? – опять предприняла попытку приблизиться к нему я, чтобы сгладить острые углы. Раньше мы отлично ладили, но сейчас любовник ершился и явно не собирался принимать мою позицию. – У меня очень сложный характер, Паша, ты со мной только маяться будешь. Зачем все усложнять? Разве нам плохо вместе?
– Это значит нет? – прищурился Вершинский, избегая моих касаний.
– Паш…
– Я взрослый мужчина, Василиса, и хочу определенности. Ты выйдешь за меня замуж или нет?
От этого вопроса в лоб уйти нельзя было. Вершинский умел ставить точки над «и», обладал такой же категоричностью, как и я. За одним малюсеньким нюансом: раньше он пытался подстроиться под меня, проявить гибкость, а сейчас пер буром напролом. К истине.
– Нет, – выдохнула я.
Мне было отлично с Пашей. Встречаться, иногда проводить вместе время, да и в постели мы отлично совпадали, но замуж… Нет, увольте. Я там уже бывала. До сих пор очухаться не могу.
– Именно это я и хотел услышать, – кивнул Вершинский и повернулся к выходу.
– Паш! – позвала я. – Ты уходишь? Вот так просто?
– А что еще? Мне все ясно. Я неплох, чтобы быть любовником, но недостаточно хорош для мужа. Так?
Я поморщилась от таких слов.
– Дело не в тебе.
– Это вторая самая большая в жизни ложь, Вася.
– А первая какая?
– С меня шоколадка, – хмыкнул Вершинский, заставив меня улыбнуться.
Он еще не ушел, а я уже скучала по той легкости, что раньше испытывала в его присутствии.
И ведь прекрасно осознавала, что Паша прав в решении поставить между нами точку, но… Мне было страшно. Не так сильно отпускать его, как остаться одной, без буфера. Особенно когда здесь опять появился Дубравин…
Эгоистично?
Еще как!
– Разве мы не можем оставить все как есть?
– Мне почти сорок, Вася, я хочу полноценную семью, детей.
– Раньше за тобой не наблюдалось таких желаний, – нахмурилась я. – Помнится, кто-то даже выступал за свободные отношения…
– Все меняется, и люди тоже, – сказал мужчина. – Раньше я думал, что не способен на серьезные чувства, но ты заставила меня понять обратное.
– Паш…
– Либо все, либо ничего, – развел мужчина руками. – Вот такой я человек. Разве ты еще не поняла?
Вершинский вернулся, заключил в объятья мое лицо.
– Прости меня, – выдохнула я. – Мне очень жаль, что между нами все закончится именно так. Ты такой хороший, Паша.
– Но не для тебя, Вася, – покачал головой он.
– Ты еще обязательно будешь счастлив, – растянула губы в улыбке я. – Встретишь отличную девушку, моложе меня и красивее.
– С детсадом не вожусь.
– Она родит тебе тройню, ты посадишь дерево и достроишь загородный дом, как мечтаешь, – продолжила я тараторить. – Все сбудется.
– Но без тебя, – выдохнул Вершинский и вдруг прижался к моим губам поцелуем.
Горьким. Сладким. Прощальным.
– Надеюсь, помешал? – послышался голос Дубравина.
Мой бывший стоял в дверях. Злой, как тысяча чертей.
– А он что здесь делает? – нахмурился Вершинский, оглядывая незваного гостя пренебрежительно-ненавистным взглядом.
Впрочем, Дубравин отвечал ему с не меньшей злобой в глазах.
С появлением третьего в комнате будто бы исчез весь воздух.
– Зашел решить один деловой вопрос, – ответила я, пока Дубравин ничего не ляпнул.
А ведь я так надеялась, что удача будет на моей стороне и Кеша сегодня не появится! Эх…
Бывший муж лишь бровь изогнул, но обличать мою ложь не стал.
– Вы общаетесь? – удивился Паша. – Какие у тебя могут быть дела с ним?
Конечно же, Вершинский знал о Дубравине. Когда мы перешли на новый уровень отношений, который включал в себя не только физическую близость, мне пришлось приоткрыть ему завесу своего прошлого. Вот я и рассказала о неудачном браке, без подробностей.
– Кратковременные, – поджала губы я.
– А я рассчитываю на длительное сотрудничество, – нагло заявил Дубравин.
– Рассчитывать я тебе запретить не могу, но спешу разочаровать. Не получится.
– Посмотрим.
– Мне остаться? – спросил Вершинский, мой бывший муж ему явно не внушал доверия.
На скулах Дубравина заходили желваки.
– Если тебе нужна помощь, Вася, то… – Вершинский обнял меня за плечи.
В кабинете вдруг сильно похолодало. На самом деле это меня окунуло в лед от взгляда бывшего.
– Спасибо, – оборвала его я. – Дубравин не собирается меня есть, так ведь?
Он лишь хмыкнул да продолжил загадочно молчать. Видимо, давал мне возможность самой решить и накрутить себя до предела, к которому я была уже близка.
– Я сама справлюсь, Паша, – погладила его по щеке я. – Иди.
Вершинский еще немного помялся, словно не решался оставить меня наедине с Дубравиным, но потом уступил.
– Будь счастлива, – едва слышно шепнул мне Паша на ухо. И ушел.
Напоследок, правда, не забыл ощутимо задеть плечом Дубравина.
– И какие отношения тебя связывают с местным «королем рекламы»? – хмыкнул бывший, едва мы остались одни. Причем задал вопрос с таким видом, будто полностью имел на него право.
Это взбесило меня еще сильнее.
– Близкие, – ответила я, наслаждаясь диким блеском его глаз.
Дубравин злился, а мне это ужасно нравилось.
– Насколько близкие? – двинулся на меня он.
– Паша – мой жених.
– Вот как? Так почему же твой жених думает, что я здесь исключительно по делам? Неужели тебе есть что от него скрывать? – усмехнулся Дубравин.
– Я стараюсь не беспокоить Пашу по пустякам, – задрала подбородок я. – Когда люди любят друг друга, то берегут.
– Интересное оправдание собственной лжи, Василиса.
– У меня был отличный учитель, Дубравин. Я запомнила урок, спасибо.
Бывший поморщился, но не отступил. Принял словесный удар и стал только ближе.
– Ты научилась жалить, Вася.
«Так ядовито – только тебя, Кеша», – мысленно ответила ему, глядя глаза в глаза.
В них были тоска, жажда и мое отражение.
Как-то так получилось, что мужчина опять загнал меня в угол. Отступать мне было некуда, а считаные сантиметры между нами расстоянием назвать язык не поворачивался.
– Говори, зачем пришел, и проваливай, – поджала губы я, культивируя в себе злость.
Лучше она, чем невыносимо сильное притяжение, которое становилось с каждой нашей встречей только сильнее.
– Еще не догадалась? Я хочу видеть свою дочь и принимать участие в ее жизни.
В его голосе звучал металл, а фраза была не просьбой – приказом. Уверенность Дубравина в своей правоте откровенно пугала меня и вытаскивала из глубины души самые темные стороны.
Я чувствовала, как проигрываю этот бой, что толком не успел начаться, но все равно упрямствовала и нападала, кусалась, словно загнанное животное.
– И что тебе мешает? – скрестила руки на груди я, чтобы выиграть чуточку личного пространства. – Сына заимел? Вот и дочь сделай да твори с ее жизнью, что хочешь. А мою не впутывай.
– Она и моя дочь тоже, – процедил мужчина.
– С какого времени ты вдруг стал таким фантазером? Я тебе русским языком уже ответила: Руслана – не твоя дочь.
– Если ты так уверена в этом, то не будешь против ДНК-экспертизы.
– Буду. – Сердце у меня грохотало прямо в горле. – Проваливай, Дубравин, туда, где прохлаждался все семь лет. А нас оставь в покое.
