Я правильно поступила или нет?
Нужно было солгать, что вообще ничего не было, или рассказать все подробности?
Черт…
Его вопрос поставил в тупик. Мы никогда не обсуждали мои отношения с Сережей, и я не была точно уверена о том, что он думает по этому поводу.
Ничто в его поведении не говорило о том, что так считает. Он жадный в этом плане, он бы не стал молчать. Если бы были сомнения, давно бы спросил.
Видимо, сомнений не было.
А что теперь? Я точно не позвоню первой, а он?..
И он не позвонит. Гордость и эгоизм не позволят.
На остановке общественного транспорта ловлю такси и всю дорогу до дома бесстыже рыдаю. Дохожу до того, что собираюсь сама позвонить ему, но вовремя бью себя по рукам.
Расплачиваюсь с недовольным моей истерикой таксистом и медленно плетусь через двор. К моменту, когда я дохожу до двери подъезда, у меня получается заглушить нелогичное чувство вины.
Я ему не изменяла.
Он думает и чувствует иначе, но я ему не изменяла. Мне не за что оправдываться и просить прощение. Я ничего ему не обещала. Мы чужие друг другу люди.
Дома набираю горячую ванну и сижу в ней, пока в висках не начинает стучать пульс.
Мне больно. Но это не моя боль, а его. Я чувствую ее даже на расстоянии, но в то же время решаю, что он должен справиться с этим самостоятельно. И либо принять, либо не принять эту правду.
Утром курьер приносит корзину свежих цветов. Сафрон в новом, отливающем черным глянцем седане, тоже на месте.
Ничего не изменилось?..
Изменилось. В телефоне ни одного сообщения.
Руслан взял тайм-аут.
С этого момента потекли серые, похожие друг на друга как две капли воды, будни.
Я с головой ухожу в новый проект. Задерживаюсь в офисе и беру работу на дом. Раз не неделю езжу в гости к папе с Сафроном. Он теперь вообще моим личным водителем сделался.
Шкода стоит замерзшая под окнами, а в новой машине всегда комфортно и тепло.
— Маша, там курьер твои буклеты принес, забери в приемной.
— Спасибо, — срываюсь с места и бегу на ресепшн, где сбоку от стойки сиротливо примостилась стопка бумаг, запакованных в оберточную бумагу.
— Мое? — спрашиваю у Насти.
— Твое. Забирай.
Прижимаю ее к груди и собираюсь, было, вернуться в свой кабинет, как замечаю выходящего из лифта Сережу. Увидев меня, он приподнимает брови и приветливо улыбается.
— Что это у тебя?
— Флоренсовские буклеты. Хочешь посмотреть?
— Пойдем ко мне — заценим.
Забирает увесистый сверток, а мне в руки сует свой кожаный портфель.
— Круто, — сидя в своем кресле, разглядывает глянцевую бумагу, — хорошо, что ты настояла изменить тогда тон.
— Тот зеленый резал бы глаз.
Нажав кнопку селектора, просит секретаря принести две чашки кофе и снимает пиджак.
— Я пойду, Сереж, надо заказчику отзвониться.
— Посиди немного, давай кофе выпьем.
Работы, действительно, много, но и с Сергеем мы давно не общались. Так, наскоками и только по работе.
Сложив буклеты обратно в стопку, я откидываюсь на мягкую спинку стула. Мой начальник в это время снимает галстук и расстегивает две верхние пуговицы рубашки.
— Устал?
— Встреча вымотала, такие душные клиенты, пздц!..
Тихо посмеиваясь, оборачиваюсь, когда открывается дверь, и в кабинет заходит Алена, его секретарша, с небольшим подносом, на котором стоят две чашки кофе.
— Спасибо, — благодарю, принимая одну из них.
— Как дела твои, Мэри?
Поднимаю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд темных глаз. Явно, не о работе речь.
— Нормально. А у тебя?
— Как у тебя с… бывшим? — интересуется Сережа, — он все еще бывший?
Не только бывший муж, но, наверное, уже и бывший любовник. Почувствовав неприятный укол в грудь, делаю глоток горячего напитка.
— Ничего не изменилось, — прочищаю горло и добавляю, — мы уже больше двух недель не виделись.
В Сережиных глазах мелькает искреннее недоумение. Рука с кофе замирает в воздухе.
— Почему?
— Паузу… кхм… решили взять, — фокусирую взгляд на зеленых буклетах, — может, и не паузу, может, уже все…
Вслух это звучит неожиданно пугающе. Голос на последнем слове ломается, и кожа под шелковой блузкой покрывается липким потом.
— Поругались?
— Он узнал про нас с тобой.
Сережа непонимающе хмурится. Поерзав в кресле, меняет позу и, сложив руки на столе, переносит на них вес тела.
— Зачем ты рассказала?
— Я не рассказывала… Так вышло, — вздыхаю сдержанно, — он, вероятно, думает, что… между ним и ним я спала еще и с тобой.
Волков, глядя на меня в упор, молчит. Сжав губы в узкую полоску, линует мое лицо острым взглядом.
Чувствую, как кожа нагревается.
— Ты сознательно отталкиваешь его?
— Что?.. Нет! Просто не хочется…
Боже… Неужели, это правда?
Сердце, разгоняясь, больно ударяет в ребра, горло стягивает спазмом. Хватаюсь за свой кофе.
— Не боишься перегнуть палку, Маша? — спрашивает он тихо.
— А может, я только этого и жду?..
— Чего? Что ему самому надоест? Что он первый сдастся?.. Ты его на прочность проверяешь, что ли?
— Он уже сдался! Из-под другого я ему не нужна!
— Так может, расскажешь ему подробности?
Я резко мотаю головой и, усмехаясь, облизываю губы.
— Не буду ничего рассказывать, я ему ничем не обязана.
Почесав подбородок, Сережа переводит взгляд на окно. Я допиваю свой кофе, совершенно не чувствуя вкуса, сгребаю в руки распечатанную упаковку и поднимаюсь на ноги.
— Считаешь, я не права? — спрашиваю с вызовом.
— Не считаю… Ты нанесла удар его же оружием, это твое право, — проговаривает он ровно.
— Я не делала этого сознательно.
Сережа несколько раз кивает и, глянув на меня, вдруг мягко улыбается.
— Железная леди. Я думал, ты сдашься раньше.
— Нет, Сереж… К сожалению или к счастью, я очень злопамятная.
После обеда на мой телефон приходит сообщение от Руслана.
«Напиши мне, Маша»
По телу пробегает теплая волна, и в груди становится горячо. Отчего-то хочется смеяться и плакать одновременно.
«Сегодня в восемь»
Глава 66
Руслан.
После работы переодеваюсь в домашнее и еще раз обхожу всю квартиру. Ремонт давно закончен, всюду чистота и уют.
Сегодня все решится.
Эти две недели прошли как в тумане. Поначалу было сильно паршиво, но с каждым днем я понимал, что эта пауза нужна нам обоим. Хотя это не значит, что я не ждал ее звонка или сообщения.
Но Маша не позвонила и не написала. Более того, не сделала бы этого никогда, если бы я сам не проявил инициативу.
Первые дни я тоже думал, что не позвоню. Это были самые дерьмовые моменты моей жизни. Но потом я словно выпал в астрал. Несколько вечеров подряд в компании виски и табака включили мозг.
Я задавал себе вопросы и честно на них отвечал. Мысленно менял нас с Машей местами и завал себе вопросы от ее лица. Самые каверзные, с подтекстом и без.
Потом так же спрашивал Машу, и ее ответы мне не всегда нравились. Я не думал, что она сможет провести границу между сексом и чувствами.
Но она смогла, и это меня сильно пугает. Не уверен, что смогу сломать железобетонную стену между нами и при этом смириться с тем, что я больше не единственный.
Отпустил бы ее, если бы мог.
Не могу, а поэтому вынужден признать ее право «налево».
Бл*дь!
Стараюсь не думать об этом, не представлять. Блокировать мысли и ощущения, которые они вызывают.
Иногда помогает. Иногда нет, и тогда я срываюсь.
Подхожу к окну и вижу, как во дворе паркуется черный Мерс, который я купил для того, чтобы Сафрон возил Машу по ее делам.
Фары гаснут, пассажирская дверь открывается, выпуская мою жену. С такой высоты она не больше точки на стекле, но мне кажется, я отсюда чувствую ее замешательство и недовольство.
Постояв на месте несколько секунд, она двигается к подъезду. Я выхожу в прихожую и подпираю спиной стену.
