Ознакомительная версия.
Плакать она уже давно разучилась и, кроме как на сцене, этим бессмысленным без наличия зрителей дамским занятием не увлекалась. Поэтому она изо всех сил треснула по этому отчету так, что подскочили и жалобно звякнули на столе тарелки.
Руку было очень больно, но зато в носу щипать перестало. Все лето Юля мечтала о встрече с Павлом. Она, не признаваясь сама себе, ждала ее. Как ни ужасно, но она скучала о нем, как будто имела на это какое-то право – смешно! Вот, дождалась. И все прошло по старому сценарию: он принес с собой те же грабли, и они по очереди на них наступили, опять расставшись врагами.
А ведь он, кажется, сделал ей предложение. И предложение какое-то странное: ты мне – ужины, я тебе – непонятно что, наверное, опять деньги. Бизнес-проект какой-то. Пусть предложил не всерьез, пусть на роль военно-полевой жены (Юля ни на секунду не допускала, что такой завидный жених, как Павел Мордвинов-младший, наследник империи, до сих пор не стал ничьим трофеем, путь даже и без посещения загса, а конкурировать с его столичными пассиями не имела ни малейшего желания), пусть так… Но тем не менее! Они тогда с Сашкой и Ириной болтали, строили планы, как соблазнить заезжего буржуина. И Тарасова еще сказала: если у тебя не получится, значит, ты не актриса. У нее получилось. Значит, она актриса. Уравнение доказано. И что ей со всего этого, если очень хочется треснуться об столешницу не кулаком, а головой?
Но Павел тоже хорош! Зачем каждый раз с упорством, достойным лучшего применения, он, имеющий все, пытается поделить то единственное, что у нее есть, ее театр? Как он не понимает, что для него это – очередная игрушка, полигон для испытания новых бизнес-технологий, а для нее – жизнь, в которой она сама должна быть хозяйкой, и поэтому она никому не может позволить определять законы и правила?
«Ну и ладно», – подумала Юля. Будем жить как жили. Зато сами себе хозяева. А этот бизнесмен, возомнивший себя черт знает кем, пусть заправляет своим заводом. Замуж! Как же! С таким, как он, уживется только блондинка типа «Мисс Россия», интересующаяся исключительно способами увеличения бюста и попонками для йоркширских терьеров – в эти вопросы он, возможно, лезть и не будет. И пьесу она сама напишет. Ну и что с того, что ее герои пока с ней разговаривать не желают? С той пьесой тоже сперва так было. А потом само стало получаться, только записывай. Так и на этот раз будет. Надо работать, а не сопли распускать.
И Юля, со злостью перемыв и едва не перебив тарелки, уселась за компьютер с твердым намерением на этот раз добиться своего.
Павел же, приехав домой, посуду мыть не стал в связи с отсутствием таковой. Махнул коньяка и лег спать, чтобы ни минуты больше не думать об этой дуре, которая отказалась стать его женой и в очередной раз едва не выгнала взашей, обозлившись непонятно из-за чего. То она хохочет и лезет целоваться, то превращается в бабу-ягу… И черт знает, когда она настоящая! Все, больше так с собой обращаться он не позволит. Не хочет – не надо, насильно мил не будешь. Он, дурак, в лепешку расшибался, думал о ней, скучал, хотел помочь, а она… Вот пусть и плюхается, как знает, со своим заштатным театром и со своим Петей. Это надо же, а?! Она не может выйти за него замуж, потому что у нее – театр и Петя. Да, и еще Дружинина приедет. С ума сойти, кому рассказать – не поверят: они провели вместе столько ночей, что он просто обязан был, как порядочный человек, сделать ей предложение. А она ему – шиш под нос. У нее Петя. И в Ниццу она не хочет, потому что у нее амбиции и диплом, а он – сбоку припека и лезет не в свое дело. У нее не только осанка, будто она палку проглотила, балерина чертова, у нее и характер такой – как палка, негибкий. Идиотский!
…Но, как ни накручивал себя Павел, так и сяк растравляя свои раны, разозлиться по-настоящему у него так и не получилось. Он чувствовал только обиду, разочарование и усталость. И коньяк не помог – так и провертелся в постели без сна до половины третьего.
Юлин расчет оказался верным: премьера спектакля «Выходили бабки замуж», где роли четырех старух, доживающих жизнь в сельском доме престарелых, блистательно сыграли Галина Долинина, Антонина Дружинина, Марианна Королева и Светлана Тарасова, имел потрясающий успех у зрителей. Пронзительные истории четырех пожилых женщин, проживших трудную жизнь и обреченных на безрадостную старость – и вдруг обретающих надежду на счастье в лице старика Абдуллы, готового жениться сразу на всех четырех (Коран позволяет), задевали за живое и не оставляли равнодушными. Недаром у нас говорят «от тюрьмы да от сумы»… От интерната для брошенных стариков, совмещающего в наших условиях эти два понятия, тоже зарекаться не следует.
На волне успеха (а еще больше – от работы и возвращения к привычной жизни) Антонина Ивановна Дружинина ожила, перестала все время думать об уходе вслед за любимым Васенькой и даже стала строить планы на будущее. Чтобы не оставаться одной, жила она пока у Светланы, которая, тоже овдовев много лет назад и вырастив детей, осталась одна в большой квартире, а к одиночеству так окончательно и не привыкла. С утра они вместе шли в театр, а вечерами вели долгие разговоры за чашкой чая, а то и чего покрепче.
– Я, Светочка, так думаю, что Васенька на меня не рассердится. Он меня подождет. Раз уж тут такие дела. Он же сам актер, понимает, – рассуждала Антонина Ивановна. – Вот сезон юбилейный отработаю, памятник Васечке хороший поставлю, а там видно будет.
Тарасова кивала, соглашаясь. Она и сама в свое время, похоронив мужа, так думала: вот только сезон до конца доработаю, а там уж… И хотя ее муж не имел к театру никакого отношения, а работал инженером на хлебозаводе, он тоже ее понимал. И Светлане казалось: уйдя туда, откуда не ведут диалоги с оставшимися здесь, он тоже разговаривал с нею и соглашался: да, тебе надо доиграть, надо работать, надо жить…
На фестивале в Ярославле Юля получила две премии за спектакль «Но Твоя да будет воля…» – как актриса и как режиссер. Но больше всего ее порадовало то, что два театра, из Челябинска и из Иркутска, попросили у нее разрешения поставить ее спектакль у себя. Юля была так счастлива, что даже отказалась от авторского вознаграждения – грех брать деньги у своих, которые точно так же едва сводят концы с концами.
Таня Родионова писала из Москвы, что Юлин вариант инсценировки «Алых парусов» очень заинтересовал худрука ее театра, и если все получится, то, возможно, Юлю пригласят в Москву ставить спектакль.
Про «Ревизора» и «Каштанку» написали благожелательные рецензии два столичных театральных журнала. Очевидно, впечатлившись таким взлетом Надеждинского театра, еще год назад дышавшего на ладан, областные власти пообещали весной выделить театру грант на два года – и это тоже была отличная новость, потому что грант позволил бы передохнуть от текучки и зарабатывания денег поездками по окрестным селам и без помех заняться только творчеством.
Ознакомительная версия.
