Был еще один повод для беспокойства. Она несколько раз пыталась разыскать Роба на его последней работе, предупредить, что они не смогут вечером встретиться.
Но он как в воду канул. Все эти заботы сверлили Джесс голову, когда она привычным маршрутом ехала домой.
* * *
Роб ждал Джесс у нее дома. У него теперь были свои ключи. Здесь, в простой обыденной обстановке, он чувствовал себя в безопасности.
Утром он отправился на работу, но за ночь дерево рассохлось, и грубый каркас кухни изменил свои размеры. Руки не слушались. Он весь взмок, пока шлифовал одну доску. Роб включил радио и заставил себя слушать передачу, но во время небольшой заминки (он споткнулся, когда пошел достать клин) по внезапно наступившей тишине понял, что дискуссия давно окончилась и он не имеет понятия, о чем там шла речь.
Осторожно, стараясь сохранить координацию движений, он измерил и вырезал кусок фанеры для основания. Но, когда стал прилаживать его на место, он оказался коротковат. Сердце Роба сжалось от страха.
Он не справляется с работой — просто забыл, как это делается. Квартира, сверкающие лезвия и удобные ручки инструментов, смолистый запах свежей древесины и едкий запах клея — все вдруг стало чужим и угрожающим. Роб, задыхаясь, прислонился к стене и стоял так, пока дыхание не пришло в норму. Тогда он собрал инструменты и поехал к Джесс.
Там он, закрывшись, провел остаток дня. Протер кафельную облицовку стен на кухне, загрузил в стиральную машину постельное белье. Хлопоты по наведению порядка, чистота и равномерное гудение машины его немного успокоили. Ближе к вечеру он разморозил пару цыплят и приготовил по рецепту Джесс. У них уже вошло в привычку ужинать у нее дома, а на ночь ехать к нему.
В семь часов в дверь позвонили. Рановато для Джесс, даже если она забыла ключи.
Роб воззрился на матовое стекло входной двери. Он увидел силуэт плотно сбитого мужчины; тот уперся одной поднятой рукой в притолоку, а другой жал на кнопку. Роб не сдвинулся с места. Наверное, это полиция или другие представители власти.
Мужчина, кем бы он ни был, продолжал трезвонить. Роб стоял, оценивая его невысокую, но, видимо, сильную фигуру с могучими плечами. Убедившись, что в доме никого нет, незнакомец с явной неохотой отступил. Тень становилась все меньше и наконец совсем исчезла. Щелкнула закрываемая калитка.
* * *
Йен побрел по знакомой улице. Все здесь осталось по-прежнему, вплоть до торчащих из щелей между каменной оградой и тротуаром листьев одуванчиков. Трудно поверить, что он здесь больше не живет. Смерть Дэнни показалась предрассветным сном; вот-вот он проснется, и на него знакомой беспричинной тоской навалится утро.
Они с Джесс сами во всем разберутся. Без Мишель. Он попытался вызвать ее, как вызывают духов из эротических глубин сна, но перед глазами простиралась только прокаленная солнцем пустыня — Сидней.
Улица жила своей жизнью. На некоторых дверях заменили ручки. Появились новые обитатели; машины, штукатурка и способ разбивки садов были ему незнакомы. Зато ближайший бар, приблизительно в пятиста ярдах от дома Джесс, остался прежним, вот только Йен не узнавал ни официантов, ни ранних посетителей. Он заказал двойной скотч и, устроившись с напитком на липкой скамье возле окна, стал дожидаться Джесс.
* * *
Джесс опрометью влетела в дом. Роб вышел навстречу. Они жадно схватились за руки; губы слились в страстном поцелуе. Джесс заметила, что Роб часто дышит, как после пробежки. На мгновение она крепко прижалась к нему и закрыла глаза.
— Я тебя весь день искала.
— Я был здесь.
— Об этом я не подумала. В чем дело? Ладно, сейчас не до этого. Слушай, Роб, скоро придет Йен, ты должен исчезнуть.
— Почему? — машинально осведомился Роб и в ту же секунду понял, кто недавно звонил.
Джесс отвела взгляд.
— Нам нужно кое-что обсудить. Он зол на меня, специально приехал из самого Сиднея.
— Что именно обсудить?
— Это касается Дэнни.
— Тогда почему он злится на тебя?
Роб расправил плечи и сжал кулаки. Джесс испугалась. И как можно спокойнее ответила:
— Я должна была тебе кое в чем признаться еще тогда, когда ты рассказал мне о твоих родителях. Не знаю, почему я этого не сделала. Отчасти из уважения к памяти Дэнни, но больше от стыда. Но теперь я это сделаю, только не сию минуту, у нас нет времени. Иди, милый, дай мне поговорить с Йеном.
— Да, конечно.
Он ссутулился и отвернулся. Ей сразу же захотелось его удержать.
— Роб!
— Пустяки. С тобой ничего не случится?
— Нет, Роб. Пока мы вместе.
— Тогда зачем ты меня отсылаешь?
— Это совсем ненадолго, Роб. У нас еще будет время — много времени.
Но что-то подсказывало ей: времени нет.
И действительно, было уже поздно. Щелкнула задвижка на калитке; заскрипели ржавые петли. Взвизгнул дверной звонок. Джесс поспешила открыть.
Йен взглянул на них и сразу все понял.
— Добрый день. — Его голос не предвещал ничего хорошего.
— Здравствуй, Йен. Роб уже уходит.
Роб посторонился, давая бывшему мужу Джесс пройти. И тотчас уловил сильный запах виски. От него также не укрылось, как робко, пристыженно вела себя Джесс. В воздухе запахло насилием.
— Роб, — более твердым голосом напомнила она.
— Я попозже позвоню. В десять, идет?
— Убирайся, сопляк, если не хочешь неприятностей! — рявкнул Йен.
Роб начал было надвигаться на него, но между ними встала Джесс.
— Иди, Роб. Все будет хорошо.
Очутившись за дверью, он еще долго стоял, прислушиваясь. Потом медленно побрел к калитке.
Йен вытер рот тыльной стороной ладони.
— Что здесь делает этот маленький гаденыш?
— Он на шесть дюймов выше тебя.
— Я спрашиваю: что он здесь делает? Боже правый, он не?.. — Йен вытаращил глаза. — Неужели… Не может быть! Ты — и этот проклятый убийца, эта сволочь, из-за которой погиб Дэнни! Какой позор! Джесс, как ты могла так опуститься?
От удивления он почти забыл о злости. Джесс стало его жалко.
— Не знаю, как я могла. Это случилось — вот и все.
— Бетт знает?
— Да.
— Ничего себе! А мне — ни полсловечка!
— Наверное, она считает, что это не ее дело. Ты примчался в такую даль, чтобы обсудить мою личную жизнь или из-за Дэнни?
— Понятия не имею, Джесс! Я был твоим мужем более двадцати лет, а знаю тебя не лучше какой-нибудь соседки. Что, по-твоему, я должен чувствовать?
— Не знаю, но, кажется, догадываюсь. Идем на кухню, дам тебе выпить. Или поесть, если хочешь.
Оторопь Йена прошла. Доставая бокалы и разламывая лед, Джесс затылком почувствовала свирепый огонь его гнева.
