Мэтт беспокойно ворочался в постели, стараясь не потревожить Лили, свернувшуюся калачиком у него за спиной. Он прислушивался в темноте к ее дыханию, медленному и ровному, и старался не думать о том, что уже скоро им придется расстаться. Мэтт устал, но разговор с Конроем не выходил у него из головы. В этом деле было больше вопросов, чем ответов, каждый раз, когда Мэтт ненадолго впадал в полудрему, новый вопрос выводил его из этого состояния.
Обессиленный, измученный, он снова повернулся на бок. Лили вздохнула во сне, и Мэтт замер, боясь разбудить ее.
Что Конрой имел в виду, говоря, что Манкусо любил хорошую шутку? И что он, Мэтт, пропустил, исследуя туфли? Лили вынимала стельки, искала полость в каблуках, но так ничего и не нашла. Джоуи Манкусо что-то сделал с ними, но они с Лили обследовали каждый сантиметр…
И тут Мэтта словно что-то подбросила вверх. Лили моментально проснулась.
– Что? – спросила она встревоженно сонным голосом и села, натянув простыню себе на обнаженную грудь. – Что-то случилось? Кто-то на улице?
– Нет. – Откинув одеяло, Мэтт вскочил, не обращая внимания на холод в комнате. – Проклятие, мы смотрели на туфли так, как того хотел Манкусо.
Включив свет, Мэтт вытащил туфли из-под кровати, куда Лили спрятала их.
– Мэтт, я не понимаю, о чем ты говоришь.
Мэтт сел на кровать, держа в руках туфли.
– Носок, Лили. Мы не исследовали носок.
– Но мне это и в голову не могло прийти… черт, – ругнулась Лили. Сон с нее как рукой сняло. Она взяла в руки туфлю и стала внимательно осматривать ее. – Он мог спрятать маленький клочок бумаги между подкладкой и кожей. – Простыня упала, обнажив груди Лили. – О Господи, – прошептала она, горя от возбуждения. – Именно эта туфля! Это здесь… видишь? Нитка не черная, а какая-то коричневая, и стежки гораздо больше, чем другие.
Мэтт достал из кармана нож и собрался было распороть кожу, но Лили попросила его:
– Позволь мне сделать это, пожалуйста.
Она осторожно взяла из рук Мэтта нож и распорола несколько стежков. Медленно отогнув кожу, Лили увидела кусочек пожелтевшей бумаги с неровными краями, словно оторванный в спешке от большого листа.
– Спасибо тебе, Джоуи.
– Осторожно, – всполошился Мэтт, когда Лили стала вытаскивать клочок бумаги. На нем что-то было написано. Мэтт взял бумагу из рук Лили и попытался прочитать. Однако сделать это было не так просто: чернила от времени поблекли.
– Что там написано? – в нетерпении спросила Лили.
Мэтт прочитал вслух:
– «Я оставлю тебе немного денег. Если тебе не удастся получить их, не беспокойся. Я сам о них позабочусь. Моя последняя шутка: «На тебе». Потанцуй для меня, детка. До свидания. Я тебя люблю».
Мэтт взглянул на Лили. У нее было смущенное выражение лица, а в глазах сверкали слезы. Господи, какая же она чувствительная!
«До свидания. Я тебя люблю…»
И однако, печаль не обошла стороной и его. Возможно, даже такие убийцы, как Манкусо, имели сердце и могли полюбить женщину.
Но такое Мэтту было совершенно не понятно.
– «Моя последняя шутка: “На тебе”», – повторил он. – Джоуи выделяет эти слова.
– Он действительно имел в виду туфли? – спросила Лили.
Фальшивые бриллианты, сверкавшие в тусклом свете, привлекли внимание Мэтта. Он сразу сообразил, что к чему, и выругался:
– Ну ты и сукин сын, Манкусо.
– Что? – взволнованно спросила Лили. – Что, черт возьми?
– Бриллианты, – ответил он, указывая на похожие на брошь украшения на туфлях. – Я еще раньше заметил, что некоторые фальшивые бриллианты едва держатся, и подумал, что это из-за долгой носки, но теперь готов поспорить, что Манкусо заменил некоторые из них настоящими бриллиантами.
– Ты хочешь сказать, что я расхаживала повсюду, нося на себе целое состояние?
– Конрой не догадывался о записке, но он знал, что на туфлях Роуз бриллианты.
– А знала ли об этом сама Роуз? – спросила Лили, и Мэтт посмотрел на нее. Господи, какой же сексуальной она выглядела с обнаженной грудью, горевшими от возбуждения глазами!
– Скорее, нет, иначе Манкусо не оставил бы ей записку, – ответил Мэтт, с трудом заставив себя вернуться мыслями к теме разговора.
– Почему же он ничего не сказал Роуз? Ведь она могла бы и не догадаться.
– Он не сказал ей ради ее же безопасности. Она смело могла говорить копам, что ничего не знает, как бы они ни давили на нее. – Заметив, что Лили побледнела, Мэтт добавил: – В те времена закон о гражданских свободах был весьма расплывчатым. Будь то мужчина или женщина – с ними могли поступить как угодно.
– Господи! – испуганно прошептала Лили.
– Они бы заставили ее заговорить, – продолжил Мэтт, отводя взгляд. – Джоуи догадывался, что его партнер может выдать его, и планировал использовать эти бриллианты как финансовую основу. Если выживет. Не думаю, что Конрой сказал копам о бриллиантах, так как в газетах не было даже намека на них, но Райли и Грациано, должно быть, знали.
– Значит, Джоуи украл драгоценности, а не деньги?
Взгляд Мэтта снова задержался на обнаженной груди Лили.
– Он удрал с деньгами, прихватив также обручальное кольцо и, возможно, эти бриллианты. Думаю, что эти драгоценности представляли личную ценность для Майка Райли.
– Или Лу Грациано. Вот почему его сыну так хотелось заполучить бриллианты.
Мэтт потер уставшие глаза.
– Завтра мне предстоит разговор с Уиллисом Конроем. Этот старик скажет мне правду.
– Ты не причинишь ему вреда? Он старый… – Лили беспокойно посмотрела на Мэтта.
– Он киллер, – оборвал ее Мэтт, – и не заслуживает такой симпатии.
Мэтта разозлило то, что сказала Лили, но еще сильнее было его разочарование.
– Нет, я не причиню ему вреда. – Немного поколебавшись, он спросил: – Ты действительно думаешь, что я на это способен?
– Я думаю, что ты сделаешь все необходимое, чтобы обеспечить мне безопасность, – ответила Лили, немного помолчав. – За это мы платим тебе, о чем ты уже несколько раз говорил мне.
За исключением того, что он больше не нуждается в этих деньгах. Как только Лили уедет домой, он не возьмет никаких денег. Черт с ним, с этим агентством. Пусть все получат Дал и Мэнни. Господи, это единственное, что он может сделать для них.
– Ты говорил, что монстров надо уничтожать, – вдруг сказала она, пристально глядя Мэтту в глаза.
Не зная, как ответить на этот вопрос, он молча кивнул.
– Иначе ты уподобишься им? Разве не так?
Слова Лили подействовали на Мэтта как удар кулаком. Ему вдруг стало жарко, кровь застучала в висках.
– Господи, Лили, – с трудом выдавил из себя Мэтт, – как ты можешь говорить мне такое?
