Она попыталась испепелить его взглядом.
Они играли в эту игру уже тысячу раз.
Он снова улыбнулся.
Она порозовела, потом покраснела, но вдруг сорвалась с места, бросилась к Энрике и вытащила пистолет, чем привела адвоката в неописуемый ужас. Через секунду она опустила свой кожаный тяжеленный ботинок на его босую ногу.
– О-о-о-о! – завопил он от боли.
Он вдруг заметил, что она и не думает победоносно шествовать в гостиную. Он надеялся, что она не станет применять оружие, особенно учитывая то, что направляла она его на часть тела, которой он особенно дорожил и в целостности которой нуждался еще долгие годы. Она подождала, пока к нему не вернулась способность воспринимать происходящее.
«О-хо-хо!»
Словно в замедленной съемке, он увидел, что все смотрят на них. Наоми свистнула так, что у любого нормального человека заложило бы уши, и гончие подбежали к ней.
He сводя с него глаз, она убрала оружие.
– Я решила побаловать собачек, – непринужденно объяснила она и бросила лающей своре дюжину дорогущих галстуков. – Энрике, не советую давить на меня, – с угрозой в голосе сказала она и прошла мимо с напором танка. – Дело в том, что я хорошо усвоила науку стервологию, ведь моей наставницей была самая настоящая акула.
– Я люблю Дакоту, – сказала Синтия со вздохом. – Мне она кажется почти что одушевленной. Дом, который приветствует тебя распростертыми объятиями.
– А мне он кажется неприступной крепостью, – проворчал Феррама, когда такси подъехало к претенциозному зданию.
Было уже около полуночи. Таксист припарковался в ожидании второго автомобиля, в котором должны были подъехать Наоми и два агента ФБР. Синтия недовольно отодвинулась от принца. Она смотрела на восьмиэтажный дом, желто-коричневые, кирпичные стены которого потемнели от времени, отчего здание приобрело эклектичный вид. Синтию очаровывало все: балконы, кованые решетки и перила, арочные окна и витиеватые изгибы карнизов. Дом напоминал замок.
– Да, он действительно напоминает крепость… королевскую крепость, – заключила она.
– Это замок, черт побери! – сказал он. – Ты живешь в настоящем замке, и тебе это нравится.
Его ярость привела ее в замешательство.
– Моя самая большая мечта – сбежать с этого карнавала. Принцы, дворцы, знаменитости – все это полная ерунда, – попытался объяснить он. – Ты хочешь отведать этой жизни. И не понимаешь, что я сыт ею по горло. Несмотря на кажущийся блеск, она абсолютно лишена смысла.
– Почему мы говорим об этом? Это же просто квартира, черт побери!
– Нет, Синтия, речь не только об этом. Мы с тобой говорим о мечтах. Наши души обрели друг друга, но мы смотрим в разные стороны. – Он нервно провел рукой по волосам, удивляясь собственной серьезности. – Раньше я тоже не понимал всей этой романтической чепухи. Я не понимал, когда говорили: «Они переживают сложный период, потому что их души отдалились друг от друга». Это что-то в стиле Элмера, да? Черт побери, я и сам не верю в то, что несу такую околесицу. Мне надо думать о предстоящих торгах, о Наоми и ее выходках, а не о нас…
Синтия была окончательно сбита с толку.
– Я не удаляюсь от тебя, друг мой, я просто устала. И моя уставшая душа считает Дакоту самым прекрасным местом для отдыха. Мне, пожалуй, все равно, где сегодня уснуть – в хижине или во дворце. Разве ты не понимаешь, что любой человек, что бы он ни говорил, стремится обрести дом мечты только с одной целью – чувствовать себя в полной безопасности? Пережить кризис и двигаться дальше.
Его лицо, нахмуренное и озадаченное, вдруг прояснилось.
– Милая, ты переживаешь кризис?
Он обнял ее и развернул к себе лицом.
– Да, в этом нет сомнений.
– Позволь мне решить проблемы за тебя, моя красавица, – сказал он.
– Ты соображаешь, что говоришь? Ты и есть моя главная проблема.
– Я?
– Извини, но после пяти часов, проведенных в квартире Альвареза за беседами с полицией, агентами ФБР и сотрудниками твоей компании, после бесконечных звонков от моего босса и моих клиентов, после недели, проведенной в замке на цепи, я истощена. Ты можешь обозвать меня нытиком и слабовольной женщиной, я не обижусь, но поверь, что я на пределе возможностей. Единственное, что меня радует, – это зажившие пальцы. Но ты рано обрадовался – это не повод отказываться оттого, чтобы твоя великолепная задница появилась в суде.
Он улыбнулся. Она не знала, что его утешило больше – ее пространный ответ или то, что она назвала его зад великолепным. Его веселое настроение привело ее в ярость.
– Кстати, напрасно ты дал понять агентам, что я твоя новая пассия.
– Но они бы и сами об этом догадались. Им достаточно было взглянуть на твой наряд, – заметил он, выразительно глядя на низкий вырез на ее платье, и протянул руку.
Она ударила его, и он рассмеялся в ответ. Принц приказал подождать, пока он посмотрит, где второе такси.
Синтия, оставшись одна, ощутила, как на нее навалилась смертельная усталость. За прошедший день в разговорах с агентами ФБР она ни разу не упомянула о похищении и не позвонила своему адвокату Марси Коннор. Не потому, что кто-то просил ее об этом, а потому что не считала нужным сделать это. Она чувствовала, что еще не время.
Источником расстройства стало для нее и то, что ни она, ни Феррама больше не возвращались к теме законности их брака. Даже если церемония была фарсом, она, наверное, имела какое-то значение?
Она все еще с подозрением относилась к принцу. С самого утра, когда Наоми ошарашила ее новостью, что они с принцем законные муж и жена, она не имела возможности перемолвиться с ним ни словом. Синтия до сих пор не была уверена, стала ли она жертвой заранее спланированного заговора или же принц, подчиняясь чувствам, сделал ей предложение.
Как он относился к происходящему? Почему то и дело бросал в сторону Синтии загадочные взгляды? Когда он проходил мимо, чтобы ответить на звонок или завершить очередной разговор, то непременно касался ее плеча или проводил рукой по обнаженной коже.
В его глазах читались вопросы, но еще больше было обещаний, и в сердце Синтии крепла надежда, что все само собой разрешится. Она знала, как опасно отдаваться на волю чувств, но ничего не могла с собой поделать.
Неужели она поддалась на его чары, неужели позволила, сама этого не заметив, увлечь себя?
Ей хотелось, чтобы весь этот кошмар остался позади, хотелось вернуться к брачной ночи, остановить время и остаться в прекрасной сказке навсегда. Как смешно, наверное, звучат ее слова! Мир ведь так жесток, и никто не пожалеет наивную мечтательницу.
– Одна ласточка еще весны не делает, – предупреждала ее бабушка.
