Олимпи потягивала сок, не обращая внимания на журчащий вокруг нее разговор, смотрела на море, на огромную яхту, медленно плывущую в сторону Карлис-Бей. Она уже несколько раз обращала на нее внимание. Великолепная яхта.
– Бени, чья это яхта?
– Похожа на «Фиесту» – таких больших здесь не так уж много. – Бендор взял бинокль и навел его на нос судна. – Да, это «Фиеста». Обычно Фитц МакБейн держит ее здесь в это время года.
Олимпи насторожилась.
– Фитц МакБейн? – Взяв бинокль Вендора, она стала осматривать судно. – Хороша, хороша, – шептала она, – очень красивая. А ты не знаешь, Бени, он сам там?
– Если тебе интересно, я могу узнать. А что?
– Я просто подумала, а что, если нам сегодня вечером организовать небольшую вечеринку, пригласить всех наших соседей по Сэнди-Лейн и Глиттер-Бей. Они ведь тоже нас принимали. Фитц МакБейн, возможно, тоже организовывает такие приемы. Давай позовем всех! Мы можем устроить ужин около бассейна, все будет совершенно по-домашнему. Ну, что вы все скажете об этом?
Бендор с добродушно-снисходительной улыбкой смотрел на своих гостей, радостными криками приветствующих это предложение. Она могла добиться от него чего угодно, когда смотрела и улыбалась ему вот так.
Фитц сидел в кабинете своего самолета рядом с Морганом. Они уже подлетели и готовились к посадке, и, несмотря на то, что отец расстроил его, Морган не мог не восхищаться тем, как спокойно и умело тот посадил самолет в оживленном аэропорту Майами. С детства ему казалось, что на свете не существует того, что бы его отец не умел делать, от подводного плавания до управления самолетом. Он просто не мог представить себе, когда он находил время для того, чтобы всему научиться, но в этом был весь Фитц; если у него было несколько свободных часов, то он тратил их на то, чтобы чему-нибудь научиться. Он, обладая чисто интуитивной деловой сметкой и проницательностью, еще страстно тяготел к всевозможным знаниям. «Наверное, это из-за того, что я не получил достаточного образования», – как-то сказал он Моргану, и Морган тогда сильно удивился, поскольку никогда не считал Фитца малообразованным человеком. Однако это было так, поскольку учился он мало и отрывочно, что, как Морган знал, ужасно его раздражало. Фитц поставил себе определенные задачи в области образования и добывал знания, читая массу книг – эта привычка сохранилась у него до сих пор. В возрасте тридцати лет он поставил себе цель выучить три иностранных языка, с тем, чтобы он мог более свободно общаться со своими деловыми партнерами и не зависеть ни от каких переводчиков; как он объяснил Моргану впоследствии, если не знать языка, то можно упустить какой-нибудь важный нюанс в сделке, и он организовал для сына изучение немецкого, испанского и французского во время его школьных каникул. Он также добавил, что эти нюансы могут стоить больших денег, а могут и разорить совсем.
Несмотря на отсутствие формального образования, его отец был человеком большой культуры, он хорошо знал и понимал искусство. Фитц никогда не ходил смотреть пьесу только из-за того, что о ней много говорили, он смотрел только то, что было интересно ему самому. Он очень любил оперы Моцарта, обожал балет, увлекался живописью. Нельзя было отрицать, что он имел возможность купить то, что ему нравилось, но он также был щедрым дарителем, и многое из его коллекций переместилось в американские музеи, он также анонимно поддерживал нескольких талантливых, но неудачливых художников и скульпторов.
Расстегивая ремень безопасности, Морган подумал, что ему будет нелегко следовать его примеру.
Даже на «Фиесте» Фитц, казалось, не мог просто отдыхать. Большую часть дня он разговаривал по телефону – то с Нью-Йорком, то с различными латиноамериканскими странами, оставляя Раймунду загорать в одиночестве и тоске, а Моргану меньше всего хотелось общаться с тоскующей Раймундой! Он съездил в Бриджтаун, чтобы купить Венеции, ожидаемой сегодня вечером, подарок, но, как только он вернулся, отец сообщил ему, что в Рио-де-Жанейро ему придется поехать прямо сейчас, а не на следующей неделе, как предполагалось раньше. Морган пытался переубедить отца, говоря, что ему с большим трудом удалось вырваться на эти несколько дней, чтобы провести их с Венецией, но, хотя Фитц и понимал его, он все же остался непреклонным. Он бы поехал и сам, сказал он, но боялся, что его присутствие окажет слишком сильное давление на противоположную сторону и даст понять партнерам, насколько они заинтересованы в этом контракте. Поездка туда Моргана несколько снижала уровень переговоров, но в то же время уровень этот был выше, чем если бы туда поехал кто-нибудь из директоров его компании. И, кроме того, Морган сможет взглянуть на все это дело свежим взглядом и определить, в чем там загвоздка, а, возможно, сдвинет с места застопорившиеся сделки. Морган пытался ему доказать, что у него ничего не выйдет, хотя прекрасно понимал, что его отец прав, впрочем, как всегда.
В Майами было жарко. Парило, и Морган с тоской подумал о «Фиесте», когда направлялся вместе с отцом к стойке регистрации. До конца регистрации оставалось лишь пятнадцать минут.
– Не забудь встретить сегодня Венецию, – крикнул он отцу, направляясь к дверям, – скажи ей, я позвоню.
– Не беспокойся, я позабочусь о ней. И еще, Морган… – Морган обернулся и вопросительно посмотрел на отца:
– Да?
– Спасибо тебе.
Отец и сын улыбнулись друг другу, как добрые друзья.
– Не за что.
Фитц повернулся, чтобы идти, и внезапно почувствовал, как устал. Он с наслаждением подумал о тихом спокойном вечере на «Фиесте» с незамысловатым ужином под тихую музыку Моцарта. Получив полетные инструкции, он направился назад. Он надеялся, что Раймунда не будет пребывать в своем обычном мрачном настроении.
Что-то напевая, Раймунда перебирала содержимое своего огромного – во всю стену – гардероба, где лежала целая куча недавно купленных туалетов для летнего отдыха – большинство из них совсем новых.
Она напевала, потому что у нее было хорошее настроение, а причиной этого было то, что она пойдет на вечеринку и наконец-то у нее появится возможность надеть хоть что-то из своих шикарных нарядов. Приглашение принца Бендора Грюнвальда на пикник на виллу «Озирис» стало неожиданным и приятным сюрпризом, ей именно этого и не хватало, чтобы немного взбодриться. Они с Фитцем торчали на «Фиесте» уже целых четыре дня и ни разу не покидали ее борт, даже для того, чтобы пойти в какой-нибудь из чудесных ресторанов или отелей там, на берегу, где она наверняка встретит знакомых, которые гораздо веселее, чем она, проводят время, в этом Раймунда не сомневалась. Она знала, что Фитц приехал сюда отдохнуть, но она просто умирала от тоски. «Какой смысл иметь такую огромную яхту, если на ней никого нет?! – кричала она на их третью ночь. – Здесь можно устраивать вечеринки, приемы, коктейли – развлекаться!» Что ей на это ответил Фитц? «Иногда большое пространство необходимо для того, чтобы почувствовать себя в одиночестве». Однако она не желала одиночества, ей хотелось общения.
