потому что ночь я почти не спала. Сон приходил урывками, между которыми я терзала себя воспоминаниями и вновь плакала.
Снова ревела из–за него. Этого не случалось уже более двух лет! А сегодня ночью в памяти зачем–то всплыли подробности того утра в больнице, когда я увидела те фото.
Все в прошлом… Все давно забылось… Я теперь другая и я счастлива!
Повторяя это, как мантру, я ворочалась в постели до утра. А утром, когда на меня с разбегу заскочила Марго в новом кимоно, решила, гори эта работа синим пламенем!.. Свожу дочь в кино и кафе, и заодно, мозги проветрю…
В кинотеатр Наташа идет с нами. Я усаживаюсь справа от них и весь сеанс наблюдаю, как два самых родных человека в 3D очках, увлеченно хрустя попкорном, не отрывают взглядом от происходящего на экране.
Мои любимые. Моя семья… Те, ради кого я живу, дышу и работаю. Они смысл моей жизни. Да, есть еще папа, и у меня в отношении него тоже есть обязательства, но мы никогда не были с ним по–настоящему близки.
Раз в две недели мы с Марго обязательно навещаем его, потому что мою дочь он, кажется, любит гораздо сильнее, чем когда–то меня.
И он болен.
У него диабет второго типа, и ему постоянно требуется медицинское наблюдение. А, учитывая его рассеянность и безразличие к окружающему, в том числе к собственному здоровью, следить за тем, как он исполняет предписания врача, приходится либо мне, либо Наталье.
После кино я веду своих девочек в новое тематическое детское кафе, где можно съесть пирожное, устроившись на палубе затонувшего корабля или в шлюпке, плавающей в бассейне, оформленном под озеро.
– Я в эту штуку не полезу, – ворчит Наташа, когда дочь выбирает столик на «Марсовой площадке» под мачтой.
Лично я даже минуты не сомневалась, что она выберет именно ее. Это же Марго… Она не знает полумер.
Устраиваю Наташу за обычным столиком и, мысленно хваля себя за решение пойти в джинсах, лезу по веревочной лестнице вслед за моей пираткой на самый верх.
– Мам! А сейчас пираты существуют? – с придыханием, восторженно глядя вокруг, спрашивает Марго.
– Нет, вряд ли…
– Жаль… Я бы хотела быть пиратом, как Джек Воробей!
О! Это мне известно! Это мы проходили еще в прошлом году, когда она с Темкой посмотрела этот фильм у него дома. Она полгода потом ходила в шляпе этого пирата, иногда даже в детском саду.
Съев по пирожному с изображением «Летучего Голландца», мы выдвигаемся обратно. Наташа, сетуя на свою усталость, направляется домой, а мы с дочерью остаемся на детской площадке. Марго тут же теряется в цветных лабиринтах, а я, вытянув уставшие ноги, устраиваюсь на скамейке.
Не выпуская из вида светлую макушку, листаю новостную ленту. Ничего нового и интересного. Гашу экран и уже собираюсь убрать телефон в сумку, как он внезапно начинает звонить.
«Наташа» светится на табло, но у меня внутри почему–то все сжимается от страха. Неясная тревога заставляет сердце ускорить свой ритм.
– Да?..
– Аня… – взволнованно звучит ее голос.
– Что случилось?! Папа?..
– Нет… Аня, тебя тут ищут…
– Кто?..
Мне уже и ответа ее не нужно, я физически чувствую его присутствие. Быстро оглядываюсь вокруг, пока не натыкаюсь взглядом на высокую фигуру в черной футболке и светлых джинсах.
– Я… не уверена… – лепечет голос Наташи, – но мне кажется, это отец Риты…
Какого черта он здесь забыл?!
Вжав телефон в ухо, расширившимися от ужаса глазами наблюдаю, как он приближается ко мне.
Бежать!!! Сейчас же!
– Аня… – зовет в трубке Наташа.
– Эээ… нормально все… потом поговорим…
Соскакиваю со скамейки, в панике отыскивая глазами дочь, но ее, как назло нигде не видно. А он все ближе. В нос ударяет его запах, а в уши проникает его низкий голос.
– Анна…
– Что?! – подскакиваю на месте, – зачем ты пришел?!
– Поговорить…
Шаря глазами по площадке, я все еще не могу заставить себя посмотреть на него.
– О чем же?..
– Я передумал.
– Передумал?..
– Да, – твердо говорит он, – я не хочу, чтобы ты организовывала мою свадьбу.
Дергаюсь, как от пощечины и резко поворачиваюсь к нему.
Почему мне так обидно?..
– Без проблем! Ищите другого агента!
– Я хочу, чтобы ты сама сказала это Веронике… – сощуривает Матвей глаза, – сама отказалась от нас…
– Что? – выдыхаю, даже не стараясь скрыть своей ошарашенности, – Я?.. Ты хочешь избавиться от меня моими же руками?!
– Я оплачу неустойку…
– Да иди ты со своей неустойкой, знаешь куда!.. А репутацию мою как ты восстановишь?.. Что обо мне подумает твоя Вероника?.. А? И что расскажет своим знакомым?!
– Сказал же, все возмещу! – рычит он, продолжая давить тяжелым взглядом.
– Ты такой интересный, Соболев! Нагадив, снова хочешь остаться чистеньким?
– Я, нахрен, просто не хочу лицезреть тебя в самый счастливый день моей жизни!
Еще один плевок в лицо. Мерзавец!
Держусь из последних сил. Плевать! На деньги, репутацию и хорошее отношение ко мне Вероники.
Пусть катятся, куда хотят! Говорят обо мне, что хотят! Пусть просто свалят в горизонт!
Оба.
– Мам! – доносится звонкое из–за моей спины и я, мгновенно каменея, смотрю в глаза Матвея.
Он тоже замирает, несколько долгих секунд сверлит меня взглядом, а затем, наклонив голову в бок, заглядывает за мою спину.
Перестаю дышать, наблюдая, как с его лица сходит краска.
– Мам, – дергает дочь за кофту, – у меня лейкопластырь отклеился…
Он все понял.
Узнал ее с первого взгляда.
Как в замедленной съемке поворачиваюсь к
