— Пожалуйста, встань… Прошу тебя…
— Нет. Пока не дашь шанс мне вымолить у тебя прощения, не встану. Я люблю тебя, и готов на любое твоё наказание, только не прогоняй.
Она плачет, а мне больно, ведь столько боли ей причинил. Так много. Но у меня есть целая жизнь, чтобы всё исправить.
— Ладно, — шепчет она губами, — вставай. Я разрешу тебе видеться с дочкой. Но… — Ох уж это "но", можно как-то без него. — Это не означает, что я тебя простила.
— Хорошо.
Соглашаюсь, лишь потому, что это огромный шанс для меня. Я буду видеть дочь, а значит и Наташу. И я найду способ, как добиться её прощения и любви.
Обхватываю её ноги руками, и прижимаюсь головой к ним. От неё чертовски вкусно пахнет. А если вспомнить, что под халатом нет ничего… Ооо… Моя крыша отъезжает. Я кайфую и пьянею от аромата её кожи. Случайно, как бы, руки проскальзывают на её кожу. Теперь я обнимаю её голые ноги. Дальше не наглею. Мне и так хорошо. Реально тащусь от её запаха. Поэтому все-таки, немного переступаю рамку, ведь губами дотрагиваюсь до её кожи. А потом и языком прохожу по коленке.
Блядь, подняться бы выше. Совсем на чуть-чуть. Расставить её ноги и облизать всё там… И трахать её языком… Сука…
Наташа дрожит, но молчит. Лишь руками сжимает халат.
Стук в дверь возвращает меня с мира грёз. Я отрываюсь от её ног, поднимаю взгляд и… Я бы её трахнул сейчас. Ведь в её глазах такой пожар горит. Я бы смог его потушить…
Но, вместо этого поднимаюсь на ноги. И в это время происходит маленький казус. У меня ведь под халатом тоже ничего нет, и когда я стаю на ноги, мой член выглядывает из-под ткани. Нагло подёргивается и просит продолжение.
Глаза Наташи округляются, когда она смотрит на него. Потом снова мне глаза, и резко отворачивается. Я иду к двери, поправляя халат, и впускаю официанта с ужином.
— Пока вы спали, я закал еду. Давай поужинаем.
— Но…
— Никаких "но". Мы просто поедим все вместе. Это ничего такого. Хорошо?
Официант уходит, и просыпается Аня. Наташа снова садится её кормить.
Я, честно говоря, не ценитель искусств. И плохо разбираюсь в живописи. Но это самая сексуальная картина, которую я когда-либо видел.
Тягость в паху сводит меня с ума. Приходиться уйти в ванную, чтобы не кончить, просто глядя на эту картину.
Быстро принимаю душ. Ледяной. Мне бы сейчас само удовлетвориться, но нет времени. Я хочу побыстрее к ним. Просто посидеть рядом и посмотреть на проснувшееся чудо.
Она чудо! Потому что создана с плоти Наташи и моей.
Она НАША ДОЧЬ!
Глава 46."Рядом с ним я схожу с ума"
Наташа
Этот спасительный стук в дверь, только он и спасает меня от этого безумия. То, как реагирует моё тело на касания Гордея, это отнюдь не контролируемый процесс. Тело живёт своей жизнью.
Пока он стоял на коленях, и обнимал мои ноги, я уже миллион раз успела представить, как он меня трогает там, ласкает…
Я еле-еле удерживала в себе стон. Еле-еле держала свои руки, чтоб не запустить их в его волосы и не вдавить в себя. Еле-еле держалась, чтоб не упасть на колени рядом, и не начать жадно целовать его губы.
Это так сложно быть с ним рядом.
Я не могу расслабиться даже на секунду. Ведь если я это сделаю, всё закончится, как в том бассейне. Я просто расслабилась и не перестала себя контролировать.
Можно было бы подумать, что я изголодалась по сексу и ласкам. Но! Мне не хотелось этого, пока он не дотронулся ко мне. У него какое-то особое воздействие на меня. Я с ума с ним рядом схожу. Я так сильно скучаю по всему, что было. По нему особенно. Даже по его голосу.
Гордей скрывается за дверью ванной, а я, наконец-то, могу спокойно выдохнуть. Ведь пока он так смотрит на меня, я забываю о возможности дышать. Моя грудь поднимается, лёгкие раздувает, но вместо воздуха я втягиваю его аромат.
Анечка кушает жадно. Изголодалась после сна. Я же пытаюсь понять себя. Я рада, что он знает? Или же я в бешенстве? Странное сочетание, двух разных эмоций. Они полностью противоположны, но сейчас сочетаются во мне, как никогда.
В большей степени, я всё-таки рада. Ведь я мечтала о том, что у Ани будет любящий отец. Мне хотелось, чтобы она испытала те же детские эмоции, что и я в своё время. Например, как папа меня носил на плечах. Водил на футбол. Возил на конюшни и помогал держаться на лошади.
Есть много чего, что можно сделать только с папой. И я надеюсь, что Гордей им станет. Даже, если мы не будем вместе.
Гордей возвращается ещё до того, как я заканчиваю кормить. В дверь, снова стучат. Он открывает, и возвращается с двумя огромными букетами. Один настолько огромный, что Гордея за ним не видно. Второй, поменьше.
— Это двум очаровашкам, — он кладёт букеты на кровать. И они занимают почти всё пространство. Я таких огромных, никогда не видела, не то, что бы мне такие дарили. Букет, который мне тогда подарил Тимур, сейчас кажется одиноким полевым цветком.
— Спасибо, но не стояло так утруждать себя, — более-менее спокойным голосом говорю я. — Аня слишком маленькая, она ещё не понимает таких вещей.
— Пусть привыкает. Это только начало, — Гордей мило улыбается, пока смотрит на дочку. А у меня мурашки табуном по телу бегают. Это так приятно. Но, я не буду говорить ему об этом.
Достаю сосок с рта малышки, и снова прячу грудь. Гордей сначала смотрит на нас, потом отворачивается и идёт к столу.
— Извини, я не знал, что тебе можно, поэтому заказал всего и много.
— Я в еде не сильно разборчива. За старания, спасибо.
Мы садимся за небольшой стол. Я, как всегда, беру свой греческий салат и мясо. Годы идут, а я не меняю своих предпочтений в еде. Хотя, громко сказано, годы.
Анечка лежать на кровати не хочет, поэтому минут уже через пять, начинает плакать. Я встаю, и иду к ней. Беру на руки и напеваю песенку, чтобы успокоить. Гордей тоже подходит.
— Я могу её подержать? — спрашивает он с таким трепетом в голосе, что моё сердце в очередной раз замирает.
— Конечно. Держи.
Я подхожу ближе, и протягиваю ему Аню. Он делает шаг назад.
— Извини. Просто, я никогда не держал на руках маленький деток. Боюсь, что причиню ей боль.
— Не бойся. Я помогу. Главное поддерживать ей головку. Она ещё плохо сама держит.
Я подхожу к нему и перекладываю дочку на руки. Помогаю правильно положить руку под головку, и под спинку. Анечка не плачет, она так странно смотрит на отца. Гордей не отрывает от неё взгляда. Это так мило.
— Принцесса, привет. Я твой папа. Извини меня, за то, что меня так долго не было. Теперь, я всегда буду рядом. Ты такая красивая…
Я отворачиваюсь от них. На моих глазах слёзы. А сердце?.. Оно разрывается. Так нельзя. Нельзя врываться в нашу жизнь, и переворачивать её. Но, и отказать дочери в отце, я не могу. Я не хочу, чтоб она выросла, и спрашивала, почему её отец не знает о ней. Почему он никогда с ней не играл. Почему… Этих "почему" может быть бесконечно много.
Единственное, что я могу, это дать ему шанс.
— Ты поешь, а я пока её поддержу.
— Уверен? — стоя к ним спиной, спрашиваю я.
— Надо же когда-то начинать.
Я иду в ванну, умываюсь и лишь после этого сажусь кушать. Честно говоря, я безумно голодная. Иногда, мне кажется, что вместе с молоком, Анечка выпивает с меня все силы и мой вес. С каждым днём, я всё худее и худее. Скоро одни кости торчать будут.
Прошло только три месяца после родов, а я уже на три кг меньше, чем была до беременности.
С большим аппетитом ем мясо, салат, и блинчики, запивая всё это яблочным соком. Но в конце не сдерживаюсь, и ем ещё кусочек тортика.
Когда поворачиваюсь, Гордей сидит тихо на кровати, прижимая Аню к себе. Сегодняшний день доведёт меня до истерики. Я и так еле-еле держусь. Гормоны это, или же Горский, не знаю. Но меня прошибает любовью ко всему происходящему. Я пьяна чувствами, картинками, эмоциями, запахами, словами. Всем, что происходит.
