— Бедная малышка. — Я беру ее на руки и прижимаю к себе. — Болит, да? Все хорошо, скоро все прекратится, милая, обещаю.
Она смотрит на меня огромными влажными глазами, потом прижимается к моей груди и тихонько всхлипывает.
Я держу ее на бедре, пока наливаю ложку лекарства, затем сажусь на мяч для упражнений, который Сайрус принес домой на прошлой неделе, и легонько покачиваю ее, уговаривая влить розовый сироп ей в рот. Когда она, наконец, проглотила лекарство, я, морщась, отправилась с ней на небольшую прогулку по квартире, стремясь успокоить ее, чтобы она снова уснула. Когда мы проходим мимо комнаты Сайруса, я слышу разговор ребят.
— … мы берем с собой Ками, почему бы не взять и Бет? — спрашивает Сайрус, понизив голос. — Номер люкс уже оплачен, а на конференции сказали, что могут предложить нам еще пару билетов на самолет. У них много денег, им наплевать.
Мои глаза расширяются. Я замираю, прижимая к себе Ками.
Я не очень хочу ехать в Америку — я ненавижу перелеты всей душой, — но думаю, что смогу перебороть свой страх, проведя неделю с этими ребятами. Даже если они будут работать 24/7, все равно это будет лучше, чем оставаться в полном одиночестве всю неделю. Себастьян и Джек наверняка будут заняты, но у Сайруса наверняка найдется свободное время. Мы могли бы водить Ками в зоопарки и парки, может быть, пару раз поужинать…
— Нет, — говорит Себастьян, с легкостью разрывая мои грезы. — Она не может поехать.
От его тона у меня кровь стынет в жилах.
— Почему? — спрашивает Сайрус. — Гораздо разумнее взять ее с собой. Она может помочь присмотреть за божьей коровкой, когда мы будем выступать с докладами, презентациями и прочим. Ками будет гораздо счастливее, если мы куда-нибудь поедем, а не будем торчать в нашем номере целую неделю.
— Она не нужна нам, — настаивает Себастьян. — Она не нужна мне.
Мое сердце сжимается. Я прислоняюсь к стене, кровь стучит в ушах.
— Бет не будет работать на нас вечно, — продолжает он, его голос тверд. — Нам нужно перестать так сильно на нее полагаться.
— Я тоже думаю, что ей не стоит приезжать, — тихо говорит Джек. — Она будет только отвлекать.
Сайрус звучит раздраженно.
— Она — няня. Она должна облегчить тебе жизнь, а не усложнить.
— Ну. Она этого не делает. — Джек делает паузу. — Я не хочу, чтобы она там была.
Я чувствую себя так, словно меня проткнули копьем по ребрам.
Я не хочу, чтобы она там была.
Ками наконец вздыхает и обмякает в моих руках, ее маленькая головка прижимается к моему плечу. Я целую ее и кладу обратно в кроватку, мои движения автоматичны и роботичны. В голове у меня все крутится, когда я стою и смотрю на нее, мирно спящую на скомканных простынях.
В коридоре загорается свет, и я слышу за спиной шаги. Две сильные руки обхватывают меня за талию, и я прижимаюсь к твердой, мускулистой груди.
— Пойдем в постель? — говорит Джек мне на ухо, и я киваю, позволяя ему отвести меня в спальню.
ГЛАВА 56
БЕТ
— Ты уверен, что хочешь сделать это? — спрашиваю я три дня спустя, когда Джек выносит в коридор последний из семи чемоданов. Мальчики были потрясены, когда вчера вечером я помогала им собирать вещи, и они поняли, как много всего нужно ребенку для недельного пребывания за границей.
— Я могу это сделать, — решительно говорит Себ. — Я хочу это сделать. — Он смотрит на часы. — Машина уже должна быть здесь. Самолет вылетает через четыре часа.
Я поджимаю губы, глядя на Ками. Она прижата к его груди и мирно спит. Длинные ресницы лежат на ее пухлых щечках.
— Знаю, я говорила, что ты должен взять на себя ответственность за нее. Но правда, путешествовать с ребенком тяжело, особенно когда ты в командировке…
Я осекаюсь, когда Джек берет меня за щеки и наклоняет мое лицо к себе.
— Эй, — мягко говорит он.
Сегодня он выглядит гораздо лучше: темные круги под глазами исчезли, а щеки снова приобрели цвет. Несколько дней отдыха и регулярного питания сотворили с ним чудеса, хотя он настаивает, что именно секс оживил его.
— Все будет хорошо, — твердо говорит он. — У нас все получится. Нас трое. Мы справимся с одним ребенком.
— Да, мы позвоним тебе, когда все неизбежно пойдет прахом, — говорит Сайрус, прислоняясь к стене и раскрывая объятия. — Давай, Бетти.
Я делаю шаг к нему, и он крепко обнимает меня. Его теплый, пряный аромат заполняет мой нос, и я зарываюсь лицом в его рубашку, вдыхая его.
— Я буду скучать по тебе, — говорит он мне на ухо, прижимаясь ко мне. — Очень сильно.
— Я тоже.
Он сжимает меня в последний раз и, наконец, отпускает. Я поворачиваюсь к двум другим, беспокойство все еще бурлит в моем животе.
— Вы ведь не забыли про пеленальный коврик? И достаточно подгузников в ручной клади, чтобы хватило на весь полет?
— Да, — терпеливо отвечает Себ.
— Если будете делать ей бутылочку в самолете, не используйте горячую воду, которую дают стюардессы, — наставляю я. — Я видела видео на YouTube, где стюардесса сказала, что они никогда не моют кувшины с горячей водой. Просто заваривайте ее холодной водой, а бутылочку опускайте в горячую, чтобы она нагрелась. — Себастьян кивает. — А если она будет капризничать во время полета, вы всегда можете попробовать провести ее по проходу, вибрация может успокоить… — Его губы изгибаются, забавляясь, и я закрываю рот. — Извини. Вы справитесь. Ты справишься, у тебя все получится. — Я скрещиваю руки. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я подбросила вас до аэропорта?
— Нас заберет служебная машина, — напоминает мне Себ, и я киваю, чувствуя, как беспокойство бурлит в моем нутре. Он несколько секунд изучает мое лицо, затем наклоняется и быстро целует меня, его щетина гладит мою щеку. — Поспи немного, — тихо говорит он. — Ты не спала всю ночь. Увидимся через неделю.
Я киваю, в последний раз целую Ками в нос.
— Будь умницей, — говорю я ей. — Не травмируй сильно своих отцов.
Она зловеще улыбается мне. Ребята поворачиваются, чтобы уйти, неся свои сумки по коридору. Я смотрю, как они заходят в лифт, и у меня сжимается горло, когда двери закрываются за ними.
Что-то не так.
Я знаю, что слишком драматизирую. Ради Бога, это всего лишь неделя. Но почему-то я не могу избавиться от ощущения, что за время их отсутствия должно произойти что-то ужасное.
Я трясу головой, пытаясь отогнать все свои глупые, ненужные мысли. Правда в том, что я плохо переношу прощание. Возможно, это какая-то глубоко укоренившаяся детская травма, полученная в приемной семье. Я никогда не могу поверить в то, что человек вернется снова.
Но все в порядке. Я больше не брошенный ребенок.
Я как в тумане спускаюсь по лестнице в свою квартиру, отпираю дверь и оглядываюсь. Я с трудом узнаю это место. Я так много времени проводила с ребятами, что почти не жила здесь. Вздохнув, я направляюсь в ванную, чтобы почистить зубы. Себ прав. Я устала. Мне нужно немного вздремнуть.
Но когда я захожу в свою крошечную ванную комнату, моей зубной щетки там нет. Наверное, я оставил ее в квартире у парней. Ругаясь, я открываю шкаф под раковиной в ванной, чтобы проверить, есть ли у меня запасная…
И уставилась на коробки с тампонами и прокладками, аккуратно сложенные в одном углу. Совершенно новые. Нераспечатанные.
Я нахмурилась. Что-то не так. Я купила их сто лет назад. Помню, пару месяцев назад в аптеке была распродажа, вот я и запаслась. Не может быть, чтобы с тех пор у меня не было месячных.
Я вспоминаю об этом, и у меня поднимается давление. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что у меня не было месячных все то время, пока я общалась с парнями. Я почти уверена, что они должны были начаться примерно на той неделе, когда я начала спать с ними. Но они так и не пришли.
Боже мой.
В животе поднимается тошнота. Я откидываю крышку унитаза и трясущимися руками достаю телефон, открывая приложение для отслеживания цикла. Возможно, это ничего страшного, говорю я себе. Последние несколько лет мои месячные идут с перебоями. Иногда они задерживаются на неделю или две. Иногда они странно легкие или длятся всего пару дней. Ничего особенного.
