Лара кивнула и улыбнулась ему в ответ, хотя на душе у нее было совсем не безоблачно. Нет, с одной стороны, она радовалась, что между ней и отцом расставлены все точки и теперь никто не отнимет его у нее. А с другой, ее не покидали мысли о матери.
Лара представляла, как мама приходит после дежурства в пустую квартиру, как пьет чай и думает, а не потеряет ли она теперь и дочь, простит ли ее она, сможет ли понять?
«Завтра же позвоню ей, – решила девушка, – скажу, что сильно ее люблю и совсем не злюсь».
Ложась в эту ночь спать, она прокручивала в голове разговор с отцом, а еще вспоминала беседу в лесу с матерью, – тогда, когда та сообщила ей о приглашении отца. Мама в тот день казалась грустной и растерянной. Она уже знала, что отец не станет молчать, расскажет дочери правду.
«Как же она жила все эти годы после развода? – думала Лара. – Сколько боли и обид в себе, должно быть, носила… Но больше я не позволю ей быть такой одинокой. Теперь она поймет, что у нее есть я».
Время на отцовской даче пролетало быстро. Лара и не заметила, как промелькнула неделя. Каждая минута была занята чем-то интересным: прогулками в лесу, играми с Егоркой, беседами с отцом. Пару раз даже съездили на пикник на находящееся в тридцати километрах от поселка водохранилище.
Только одно омрачало Ларино хорошее настроение – мысли о Даниле. Вестей от него не было. Честно говоря, девушка в тайне надеялась, что он позвонит ей, ведь номер ее сотового у него был, и попробует помириться. Но ее надеждам не суждено было сбыться.
На дачу к Ларе Данила тоже не приходил – об этом она узнала от бабушки, которой звонила отчитаться, как дела.
«Значит, это конец, – повторяла про себя Лара, ложась спать. – Теперь мы, если и встретимся, то только случайно».
За неделю обида на Данилу немного улеглась, стала не такой острой. Теперь Лара часто думала, правильно ли она поступила, по сути, сбежав от него. Впрочем, она успокаивала себя тем, что назад время все равно не отмотать и события не переиграть. Что сделано, то сделано, надо жить с этим.
Вечерами, когда на поселок опускались сумерки, ей полюбилось сидеть в увитой цветущими клематисами беседке. В эти минуты она думала обо всем понемножку, но больше всего, конечно, о Даниле. Иногда к ней присоединялся отец, и они подолгу разговаривали. Лара сама не знала, почему до сих пор не рассказала ему о Дане и всей связанной с ним истории. Ей словно что-то мешало. Казалось бы, вот отец – поговори с ним, он, как мужчина, лучше поймет поступки Данилы и, возможно, растолкует их, даст совет. Но Лара снова и снова уводила разговор от темы своей личной жизни и друзей в сторону, пока отец, наконец, не перестал и пытаться расспрашивать.
В тот вечер Лара засиделась особенно долго. Она слушала, как в доме громко переговариваются отец и Наташа, потом голоса затихли и наступила тишина. А вскоре к Ларе пришла жена отца.
– Я тебе не помешаю? – спросила она.
– Нет, – ответила девушка и немного подвинулась, освобождая место на диванчике.
Наташа присела.
– Я тоже очень люблю эту беседку, – сказала она. – Вот только посидеть в свое удовольствие удается редко: то с Егоркой возишься, то готовишь, то в саду ковыряешься.
– Сильно устаешь? – спросила Лара, только чтобы поддержать разговор.
– Нет, мне нравится, – улыбнулась Наташа. – У меня самый лучший на свете сын, самый любимый муж и самый уютный дом. Я с детства мечтала о семье, о детях. Мне доставляет удовольствие о них заботиться.
Лара не могла не улыбнуться в ответ. Жена отца больше ни капли ее не раздражала. Теперь Лара понимала его выбор и даже радовалась, что отец получил, что хотел. Ведь с Лариной мамой у него никогда бы не вышло быть счастливым.
– Что тебя беспокоит, Ларис? – спросила Наташа. – Я же вижу, ты часто грустишь, думаешь о чем-то явно непростом. Если тебе не с кем поговорить, посоветоваться, то я к твоим услугам. Понимаю, что кандидатура, наверно, не самая лучшая, но… – Она развела руками, словно извиняясь. – В любом случае, о чем бы ни шла речь, разговор останется только между нами, это я тебе могу обещать.
«А почему бы и правда не рассказать? – подумала девушка. – В конце концов, говорят же, что нельзя держать в себе. Да и взгляд со стороны мне бы не помешал».
Она не собиралась вдаваться в подробности, но сама не заметила, как выложила все в деталях, вплоть до точных фраз в разговорах. Рассказывала путано, то и дело сбиваясь на эмоции. Тем не менее Наташа ее ни разу не перебила, стойко дослушала до конца.
– Ну вот, – подытожила Лара. – Он даже не попытался со мной связаться. Значит, я, похоже, и правда, если так можно сказать, пройденный этап.
– Я думаю, он просто боится, – задумчиво произнесла Наташа. – И боялся с самого начала.
– Да чего ему бояться? Я же не бешеный медведь гризли, не съем же я его! – воскликнула девушка.
– Это подсознательный страх, иррациональный. Видимо, боится, что его предадут, как предал отец, – ведь развод родителей легко воспринять именно как предательство. – Она покосилась на Лару. – А когда играешь, вроде все несерьезно, можно спрятаться за выбранной ролью, и если тебя снова предадут, сделать вид, что тебе совсем не больно. К тому же складывается ощущение, что ситуацией управляешь ты, все контролируешь. Еще он боится привязанностей. Как и ты, я думаю. Не зря у него нет друзей, ведь не все вокруг такие плохие или непонимающие, скорее всего он сам закрывается.
Лара пораженно уставилась на нее.
– То есть, по-твоему, он трус?
– Нет, трусость – это другое. Он просто запутался, сам не знает, может ли доверять самому себе. А главное, заслуживает ли он дружбу и любовь, ведь не просто же так отец ушел из семьи. Возможно, ему подсознательно кажется, что в этом есть доля его вины. Мальчики острее воспринимают развод родителей и отсутствие отца, чем девочки. – Наташа покачала головой. – Нет, Лар, он не трус. Будь он трусом, не стал бы тебя спасать от тех парней. Просто представь себе, в нем, взрослом, смелом, веселом, жизнерадостном сидит маленький испуганный мальчик – такой, каким он был в момент развода родителей, который ничуть не меньше, чем тогда, боится быть брошенным.
– Так какой же он настоящий? – вырвалось у Лары. – Черный Дрозд или Данила? Веселый, уверенный в себе парень или ранимый мечтатель?
– Думаю, он разный, как и любой человек. Сложный. И ранимый, и жесткий, и мечтатель, и неунывающий весельчак. Просто он сам, видимо, чего-то в себе стесняется, вот и придумал Черного Дрозда.
– То есть ты его оправдываешь? Считаешь, он поступил правильно, обманув меня, сыграв на моих чувствах? – Девушка удивленно посмотрела на жену отца.
