льда, добрался до своей машины, снова открыл дверь и фактически на ней повис.
– Купи прямо сейчас. Перед работой.
– Тебя точно провожать до кабинета не нужно? – ненавязчиво поторопил дочь.
– Нафига? – нахмурила она светлые брови. – Чтобы ты точно ноги себе попереломал? Ну, уж нет, – фыркнула и пошла в сторону школьного крыльца. – До вечера, пап. Я тебе позвоню, чтобы ты меня забрал. И скинь мне фотку новых зимних ботинок. Как маленький, – цокнула и зыркнула Катя на меня через плечо так, будто только что отчитала дошкольника.
– Вообще-то, из нас двоих я старше и умнее.
– Вот вечером и проверим, – деловито заявила дочка и взобралась на крыльцо, где ее уже ждали подружки, встретившие мою дочь объятиями и восторженными похвастушками каждая о своем наряде.
Сел в машину, завел двигатель и почувствовал вибрацию в кармане пальто.
Откинулся на спинку, достал телефон и, увидев, имя тёщи на экране, обреченно выдохнул.
– Ну, и нахрена в такую рань? – посмотрела по сторонам, словно где-то там могли быть ответы, и, смирившись с неизбежным, принял звонок. – Да.
– Доброе утро, Паша, – поприветствовала меня тёща ровным дипломатичным тоном.
– Доброе, – бросил я ей в ответ.
– Ты сейчас дома?
– Уже нет. Катю только что до школы подбросил.
– Жаль, – шумный вздох, словно она хотела, чтобы я вместе с ней прочувствовал всю тяжесть бытия, и для этого вставила динамик в нос. – А я хотела сейчас заехать, чтобы взять Машины вещи и увезти их в центр. Вы ведь собрали их?
– Собрали.
Рука непроизвольно сжала телефон крепче, вторая рука начала хлопать по карманам в поиске сигарет.
– Тогда я заберу их и увезу, хорошо? Ключ от квартиры у меня есть, Катя оставила.
– Нет, – вышло гораздо резче и громче, чем я хотел, но… – Я сам их отвезу. Просто дайте мне адрес и к кому нужно обращаться.
– Ты уверен?
– Да. Просто дайте адрес.
– Но отдать нужно сейчас. Я уже договорилась. Люди ждут. У тебя точно получится?
Чем больше вопросов я слышал, тем раздражительнее становился.
– Немного опоздаю на пару. Студенты против не будут, – попытался сделать тон будничным, но вышло паршиво. Даже идиоту было понятно, что я зол. Вдохнул, размеренно выдохнул. – Просто дайте мне адрес и имена людей, которые ждут.
– Хорошо, Паша. Я сейчас сфотографирую визитку, чтобы точно не ошибиться с номерами строений и корпусов, и вышлю тебе фотографию. Там у главного входа стоит охранник, скажешь ему что тебе нужно к Анне Евгеньевне, он тебя проводит, а Анне Евгеньевне скажешь, что ты от меня – она поймёт.
– Хорошо, – кивнул я и отключил звонок.
Сжал телефон в кулаке, затылком впечатался в подголовник и прикрыл глаза.
Как же быстро…
Как быстро всё происходит. Если тёща может всё так легко воспринимать и быстро двигаться вперед, пользуясь помощью психолога, то мне, общающемуся только с дочерью и тупым псом, с трудом даётся любой шаг.
Но я сказал, что сделаю это сам. Меня никто не просил, не заставлял, решение пришло само и оно является верным.
Вернулся в квартиру. Перемещаясь мелкими шажками по двору, дошёл до машины. Открыл багажник и понял, что вещам жены здесь не место. Захлопнул крышку, семенящими шагами обошёл машину и устроил все четыре сумки на переднем пассажирском сидении.
Так-то лучше.
По фотографии визитки, сделанной тёщей, и с помощью навигатора нашёл нужное мне строение, корпус и даже охранника, который без лишних вопросов проводил меня и сумки до кабинета, в котором было три женщины и полно шмоток на столах: женских, детских, постельное белье и даже игрушки.
– Здравствуйте, – вышла ко мне седовласая высокая женщина. Протянула сухую костлявую руку для пожатия. – Я полагаю, вы от Лидии Сергеевны?
– Верно, – переложил сумки в одну руку, пожал её руку и сразу одёрнул свою.
– Что ж, – прочистила она горло, тем самым включив деловой тон на максимум. – Мы и весь наш центр признательны вам за помощь. Мы знаем и понимаем вашу ситуацию, и хотим сказать…
– Где оставить сумки? – оборвал её речь, достойную «Оскара». Не хватало только красной дорожки и, чтобы она говорила свои высокопарные слова, стоя на коленях.
Видит же и наверняка знает, чего мне стоил один приход сюда с вещами погибшей жены. К чему эти речи?
– Здесь, – указала она тут же на стол за моей спиной, который быстро освободила одна из её помощниц.
Отвернулся от женщины, подошёл к столу и поочередно поставил на него все четыре сумки. Поставил, но ручки отпустил с трудом. С еще большим трудом взял себя в руки и сжатыми их в кулаки спрятал в карманах пальто.
– Мы и наши подопечные будем бережно относиться к этим вещам. А вы можете забрать их сегодня до девяти вечера, если передумаете. Никто вас ни в чем не обвинит, – добавила седовласая женщина, ловя мой взгляд.
– До свидания, – смог лишь ответить я и, коснувшись напоследок одной из сумок, поставил ее ровнее к остальным.
Снова резко убрал руки в карманы и вышел прочь из здания.
За спиной слышался детский смех, женские голоса. Даже звон посуды и запах, как в столовке, донесся, когда я вышел на крыльцо, где охранник со скучающим лицом смотрел прямо перед собой.
Дошёл до своей машины и только рядом с ней вынул руки из карманов, оперевшись ладонями о холодный капот. Нужно отдышаться. Кровь шумела в ушах, кислорода словно не хватало. Желание вернуться и забрать сумки тянуло меня за волосы на затылке обратно в тот кабинет, где я оставил вещи.
Нет, Паша, так нельзя. Так не делается. Маша бы тебя не поняла и не приняла такое твое решение. Нельзя сначала подарить надежду, что-то безвозмездно отдав, а затем передумать и забрать всё обратно только потому, что ты чего-то там испугался или поменял свои планы.
Нельзя. Это низко, подло, некрасиво.
Нащупал в карманах пачку сигарет и зажигалку. Закурил. Глубоко затянулся – приятная горечь обволокла грудную клетку и, кажется,
