Девочка из прошлого - Слава Доронина

Настоящее помешательство. Безумство.

— Я же сейчас опять возьму тебя, — выдыхает Динар мне в рот, когда я прикусываю его губу и задаю ускоренный темп, водя ладонью по твёрдому члену. — Ну как с тобой сдержаться, маленькая? А от мысли, что я у тебя единственный, на ошмётки рвет внутри.

Я целую его в губы, чтобы не сказать какую-нибудь глупость в ответ. Динар начинает потирать клитор влажной подушечкой среднего пальца, и все мысли улетучиваются из головы. Выгибаюсь под ним дугой и стону. Слишком откровенно. Остро. Запредельно. Я уже и забыла, как это приятно. Он ловит ртом мой глухой вскрик, когда мышцы живота сводит судорогой, и входит толчком, замирает внутри, продлевая мой оргазм. И лишь спустя несколько мгновений начинает двигаться. Берёт моё лицо в руки и не отводит от него глаз. Сердце бешено стучит в груди. Неужели теперь так всегда будет? Динар ведь больше никогда не исчезнет из нашей жизни с Тимуром?

Просыпаюсь, когда чувствую, что рука Асадова скользит по моему бедру, поднимаясь к рёбрам. Он чертит пальцами какие-то узоры на коже, и я широко улыбаюсь, прижимаясь к нему всем телом. Сейчас мы чем-то похожи на семейную парочку, которая после завтрака отправится гулять на улицу и проведёт вместе целый день.

— Тимур ещё не проснулся? — сонно спрашиваю я и тру кулаками глаза.

— Нет. Но скоро должен. Может, я успею принять душ. Ближе к вечеру мясо на улице пожарю. Дождь вроде не обещали. А как окрепнешь, до парка прогуляемся. Да?

— Я лучше себя чувствую и вполне могу заниматься домашними делами. И гулять.

Динар берёт мою руку, подносит к губам и нежно целует. Господи… Сколько всего в его взгляде в этот момент. Всё переворачивается внутри. Он задался целью снова разбить мне сердце?

— Отдыхай, Наташа. Мне нравится с ним возиться. А второго ребёнка теперь тоже путём кесарева рожать, да?

Я заметно напрягаюсь после его вопроса. Сбивается дыхание.

— Я просто уточняю, — говорит он. — У тебя столько шрамов на теле. Жалко тебя.

— Скорее всего, да. Я не врач. И не думала об этом.

Чувствую себя испуганной и потерянной. Я действительно не думала об этом.

— У тебя есть фотографии с животом? Не представляю тебя с ним. — В глазах Динара неподдельный интерес, и в отличие от меня он выглядит счастливым и безмятежным.

— Конечно. Хочешь посмотреть?

— Очень хочу.

От его голоса по телу разливается тепло.

— Скину тебе доступ к облаку ближе к вечеру. Макс купил новый телефон после того случая в ресторане. Я ещё не установила приложение и не настроила синхронизацию.

Я сама люблю периодически пересматривать наши фотографии с Тимуром. Да и просто удобно, когда все снимки под рукой.

— Хорошо. — Динар целует меня в губы. — Я в душ. И пойду будить Тимура.

Даю себе пять минут, чтобы настроиться на новый день, и спускаю ноги на пол. Осматриваю гостиную и прислушиваюсь к шуму воды, доносящемуся из ванной комнаты. Внизу всё ноет, но это приятная боль. И на сердце так спокойно, как давно уже не было. Хочется обнять руками весь мир. И в то же время безумно страшно, что хрупкое счастье может оказаться обманчивым миражом.

Телефон Динара на журнальном столике подаёт признаки жизни и начинает вибрировать. Экран затухает и загорается снова и снова. Улыбка исчезает с лица, когда я вижу на дисплее знакомое имя.

Вибрация резко обрывается и через несколько секунд возобновляется по новой. Не могу отвести взгляд от столика, на котором лежит телефон. Так хочется взять его в руку и ответить Катине. Попросить её больше не звонить Динару. Сказать, что он мой. Я безумно его ревную. И этот брак... Асадов ведь его аннулировал?

После двух неотвеченных звонков опять слышна вибрация, но уже короткая. Это СМС. Я не выдерживаю и тянусь к телефону. Смотрю на дисплей и до боли сжимаю его в руке, читая сообщение:

«Динар, папа в Гонконге до конца месяца, Фишер на отдыхе. Меня кладут на сохранение. Срочно перезвони».

Закусываю губу. До крови. Кладут на сохранение? Катина беременна? Шум в ушах нарастает пропорционально боли в груди. Экран гаснет, но я ещё долго смотрю в него невидящим взглядом. Словно меня приложили по голове чем-то тяжёлым. Не могу сделать вздох. Я думала, что так больно, как три года назад, больше не может быть. Оказывается, может. И даже ещё больнее.