Мой желудок сжимается.
— Как бы мне ни хотелось работать со своей сестрой, я ничего не смыслю в моде.
— Вот почему ты ассистент, а не руководитель компании.
— Это звучит не очень весело.
И как я смогу делать перерывы на секс? Я не могу поверить, что это все, о чем я могу думать: как вставить в расписание порно, как прокрасться к Ло через ее офисы, как найти время, чтобы удовлетворить свои желания.
— Ну, ты проиграла пари, так что ты у меня в долгу.
— Разве я не могу просто заплатить тебе?
— Нет, это слишком просто.
Я вздыхаю, задаваясь вопросом, смогу ли я уклониться от сделки, когда она приблизится попозже в моей жизни. Скорее всего, нет, но к тому времени, когда это произойдет, возможно, я смирюсь со своим решением. Поэтому я киваю.
— Хорошо. Когда-нибудь в будущем я буду ее ассистентом.
— В ближайшем будущем, — он набирает что-то в своем телефоне, а затем встает. — Я должен ответить на звонок.
Он прижимает телефон к уху и направляется в гостиную. Оставив меня наедине с Райком.
Я запрыгиваю на стойку у шкафов и поворачиваюсь к нему лицом.
Райк оглядывается через плечо на коридор, где исчез Ло.
— Нравится ли ему его отец? Я не могу понять.
Я пожимаю плечами.
— Это зависит от дня.
Он поворачивается ко мне.
— Какой он из себя?
— Джонатан Хэйл?
Райк кивает.
— Ло не говорит о нём с тобой?
Мне удалось уклониться от их мальчишеских прогулок, позавтракав с Роуз на прошлой неделе. Мне нравится это больше, чем я показываю.
— Не так уж много, — говорит Райк. — Иногда он проклинает своего отца, а в других случаях говорит об этом парне так, как будто он бог.
Звучит примерно так.
— Это сложно.
— Как так?
— Послушай, — понижаю голос. — Я знаю, что на самом деле ты не пишешь статью, так что тебе не нужно спрашивать об этом.
Райк закатывает глаза.
— Я, блядь, знаю это, Лили. Я спрашиваю, потому что мне искренне любопытно. Без обид, но я забочусь о твоем парне больше, чем о тебе.
Я прищуриваюсь.
— Ты уверен, что не влюблен в него?
Он стонет.
— Серьезно, Лили?
— Что? Это честный вопрос. Ты одержим Ло.
— Я не одержим. Не употребляй это слово. Мне просто любопытно. Я хочу узнать его получше. Почему я должен быть влюблен в него, чтобы хотеть такого?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Это странно, — я не могу понять этой странности. Я чувствую, что она есть, но что-то не сходится. — Ты уверен, что нет чего-то большего?
— Нет. Ничего нет. Просто вернись к моему первому вопросу. Что собой представляет Джонатан Хэйл?
Я сосредотачиваюсь на этом и открываю рот, пытаясь подобрать слова для загадочного мужчины. Он не бьет Ло физически, но и не получает никаких наград «Отец года». Через минуту Джонатан может обнять его и назвать замечательным сыном. А потом, в следующий раз, он может выплюнуть ненавистные слова. Настроение Ло меняется в зависимости от характера его отца, и всякий раз, когда он взаимодействует с ним, можно увидеть перемену. Я предполагаю, что именно здесь кроется причина беспокойства Райка.
После того, как мне не удается описать Джонатана вслух, Райк меняет вопросы.
— Ты часто с ним разговариваешь?
Я качаю головой.
— Он старается игнорировать меня, если только не хочет обвинить кого-то в плохих оценках Ло. В противном случае я держусь подальше от дома Хэйлов.
— Он снова женился?
— Нет. Он приводит много девушек по ночам.
После того, как мама Ло ушла, когда он был ребенком, Джонатан нанял няню и снова начал встречаться. Число женщин, спотыкающихся утром, выходящих из дома в том же платье, что и накануне вечером, с годами росло в геометрической прогрессии.
Когда мне было шестнадцать, я помню, как запихивала в рот яичницу-болтунью, пока Ло пытался открыть винный шкаф своего отца. Джонатан спал после ночи собственного разврата. Женщина в облегающем черном платье несла свои красные туфли-лодочки и прошаркала через кухню. Она отказывалась смотреть на нас, вместо этого не сводя глаз с двери, как будто это была финишная черта в гонке на 5 км. И у меня возникло внезапное желание вскочить со стула и оттащить ее в сторону. Спросить ее, нравятся ли ей острые ощущения от секса на одну ночь так же сильно, как мне. Чтобы поговорить и посплетничать о том, что две девушки полностью контролируют свои тела. В то время я чувствовала себя замкнутой, как шлюха с секретом. Но я осталась на своем месте, позволяя ей уйти и фантазируя о том, что она могла бы мне сказать.
Я не знаю, понимает ли Ло, что я узнала о связях на одну ночь из многочисленных интрижек его отца. Я надеюсь, что нет. И я бы никогда ему не сказала.
Я снова сосредотачиваюсь на Райке, который слишком пристально наблюдает за мной, как будто читает выражение моего лица для своих ответов.
Ло входит на кухню со стиснутой челюстью и телефоном в кармане. О нет.
— Все в порядке? — спрашивает Райк.
— Отлично, — неубедительно говорит Ло. Он хватает свою куртку со стула и бутылку бурбона со стойки. — Пойдем.
Райк и я обмениваемся беспокойством, и мы оба следуем за Ло по пятам.
Ожерелье, которое я подарила Ло, ударяется о его грудь, когда он танцует со мной. Я касаюсь наконечника стрелы, и он сжимает свои руки в моих. Он оставляет легкий поцелуй на моей щеке, прежде чем отстраниться. Я протягиваю руку, но он уже ушел, делегируя себя королем барного стула.
Он заказывает множество напитков, в то время как пот собирается у основания моей шеи, и я танцую одна на танцполе, избавляясь от неуверенности с помощью гипнотической музыки. Я продолжаю оглядываться на бар. Каждый раз Ло держит в руках новый напиток. Я избегала тему телефонного звонка от его отца, потому что Коннор и Райк всегда крутятся вокруг него, и я бы предпочла не затрагивать эту тему в их присутствии.
После трех рюмок текилы для Коннора и Райка они направляются в уборную, и я ухватываюсь за возможность поговорить с Ло наедине.
— Хэй, — я толкаю его в плечо и сажусь на ближайший стул. Рассеянный, он смотрит на свой стакан с янтарной жидкостью — его мысли далеко отсюда. — Что хотел твой отец?
Ло качает головой и крепче сжимает стакан.
— Ничего.
Я хмурюсь и пытаюсь отогнать боль от его нежелания делиться. Отказ причиняет боль, но, возможно, сейчас просто неподходящее время. Он улавливает мое уныние и оглядывается в сторону туалетов, чтобы убедиться, что Райк и Коннор скоро не вернутся. Затем он поворачивается ко мне всем телом. Наши колени соприкасаются, и у меня возникает внезапное желание наклониться ближе, переплести наши ноги и почувствовать его упругие мышцы на моем теле. Это серьезно, напоминаю я себе, отгоняя эти эгоистичные мысли.
— Разговор был о моей маме, — признается Ло. Все грязные образы испаряются, сменяясь явной заботой. — Каким-то образом он узнал, что я связался с ней, — Ло делает паузу и потирает губы в глубокой задумчивости. — Он сказал мне, что она не хочет иметь со мной ничего общего, — у меня сжимается грудь. — Он сказал мне, что она не заслуживает того, чтобы думать обо мне или даже слышать мой голос, — он издает короткий, горький смешок. — Он сказал, что она была гребаной сукой.
Я съеживаюсь.
Он проводит рукой по волосам.
— Лил, я думаю… Я думаю, что согласен с ним.
Морщины покрывают его лоб в полном замешательстве, когда он пытается разобраться в своих противоречивых эмоциях.
— Твоя мать бросила тебя, — говорю я. — Это нормально — злиться на нее. Это не делает тебя им.
Его губы сжимаются, пока он обдумывает мои слова, и я жалею, что не могу предложить больше. Он наклоняется вперед и легонько целует меня в висок в знак небольшой благодарности, прежде чем развернуться на своем стуле и попросить у бармена еще выпить.
Она наливает бурбон в стакан и вкладывает его ему в руку.
