— Так вот, Соня… она бы тебя по-настоящему любила. Да она пылинки с тебя сдувала бы! А Динка… ну что — Динка? Ничего дать не в состоянии. Только всю жизнь тебе зря сломала… Я же слышала, что с тобой случилось. И что тебе пришлось оставить воздушную гимнастику.
— Вы что-то путаете, — покачал головой Макар, чувствуя, что против воли начинает заводиться. — Динка мне жизнь не ломала. Там другие люди постарались.
— Все равно она дуреха непутевая, — упрямо возразила тетя Ира, сделав очередной большой глоток коктейля. — Ничему-то ее жизнь не учит. Я ведь надеялась, что хотя бы тот скандал ее хоть немножечко изменит.
— Какой… скандал? — севшим голосом переспросил Макар.
— Да ты в курсе. Забыл, что ли? Фото и видео ее сексуальных утех с парнем. Между прочим, с бойфрендом собственной сестры!
Его вдруг пронзила догадка — сумасшедшая, дикая, совершенно неожиданная, но почему-то в тот момент показавшаяся единственно верной.
— Это вы слили видео и фотографии в паблик? — быстро спросил он.
Тетя Ира отсалютовала ему бокалом:
— Я.
У него перехватило дыхание.
— Зачем?!
Тетя Ира беззаботно пожала плечами.
— Надо было ее слегка проучить. Чтобы не задирала нос.
— Как вам это удалось? — спросил он почти шепотом.
— Да легче легкого! Я же часто бывала у них в доме, оставалась на ночь. Взять Динкин мобильник, переслать самой себе нужные фото и видео по блютуз — пара пустяков… Я же знала, что компромат в телефоне у нее в принципе есть.
— Откуда?
— Соня мне рассказывала, — бесхитростно призналась тетя Ира. — Она иногда шерстила телефон сестры, читала их переписку с Гариком.
Макар почувствовал, что его замутило от отвращения. Ну и гнусная же семейка! Хоть тетя Ира и не являлась им кровной родственницей, но все-таки была с ними всеми на одной волне. Со всеми, кроме Динки, разумеется. И все же… все же…
— Так Соня действительно этого не делала? — уточнил он очень серьезно.
Тетя Ира помотала головой:
— Нет. Но она догадалась, что это сделала я. Очень обижалась потом, что все шишки и подозрения полетели именно на нее… но она меня не выдала.
С трудом, медленно — очень медленно! — Макар осмысливал происходящее.
— Так может, Соня вообще не делала половины из того, в чем мы с Динкой ее обвиняли?! — спросил он наконец.
— Например? — тетя Ира приподняла выщипанные ниточки-брови, вышедшие из моды миллион лет назад.
— Та поездка в Калининград с классом… — припомнил Макар. — Когда отец встретил школьный автобус и при всех ударил Динку по лицу. Вы что-то ему рассказали о нас? Но… откуда вы узнали? Вас же тогда с нами не было.
— А мне Соня все сплетни выболтала, — призналась тетя Ира без тени смущения. — Позвонила из Калининграда и принялась жаловаться, как сильно ревнует, как ей больно видеть вас вдвоем. Ну а я уж, в свою очередь, звякнула Лешке и рассказала, чем его драгоценная любимая доченька Диночка занимается в Калининграде: вместо того, чтобы сидеть ночью в своем гостиничном номере, шляется где-то с парнем!
Макар так резко встал, что чуть было не опрокинул высокий барный табурет. Ему казалось, что если он задержится здесь еще хотя бы на минуту — то непременно совершит что-нибудь непоправимое. Например, собственными руками придушит эту мерзкую тварь, которая сидела напротив него и как ни в чем ни бывало хвасталась своими «подвигами»…
— Соня, конечно, ревнивая и завистливая дурочка… — произнес он, мучительно подбирая слова, — но она хотя бы не такая мразь, как вы. Правильно Динкин отец сделал, что на вас не женился.
Лицо тети Иры пошло красными пятнами. Она открыла было рот, собираясь, видимо, что-то сказать в свое оправдание, но он жестом остановил ее.
— Не смейте даже просто приближаться к Динке и ее дому. Поняли? Иначе я вас убью. Так и знайте.
Он бросил на барную стойку деньги и ушел.
* * *
Открыв калитку, Макар сразу же заметил, что в кухне Динкиного дома горит свет — а он точно помнил, что не оставлял его включенным.
Встревоженный Макар ускорил шаг. Приблизившись, он наконец увидел Динкин силуэт в проеме распахнутого окна: она курила, вглядываясь в густую темноту первого утра только что наступившего года.
Макара вдруг осенило: Динка же, наверное, испугалась, когда проснулась и не обнаружила его рядом… А он-то хорош — свалил, не оставив ни записки, ни хотя бы сообщения в мессенджере. Что она могла подумать! Ну и кретин…
Динка тоже заметила его фигуру, вынырнувшую из темноты, и дрожащими пальцами затушила сигарету, а затем обхватила себя за плечи таким знакомым и беспомощным жестом, что у него екнуло в груди. «Кретин!» — повторил он мысленно, отчаянно злясь на свою бестолковость. Все тревоги и переживания последнего часа вмиг показались ничтожными, мелкими — в том числе и эта идиотка тетя Ира с ее патологической ревностью к покойной жене своего любовника и ненавистью к одной из его дочерей…
Быстро подойдя к кухонному окну, Макар закинул руки на подоконник, подтянулся и через мгновение оказался внутри. Динка молча посторонилась, позволяя ему пройти.
— Как ты там говорила? — стараясь разрядить обстановку, весело поинтересовался он. — Двери — для слабаков… — и, обернувшись, закрыл за собой окно.
Динка выглядела неважно — лохматая, бледная, с красными заплаканными глазами. Можно было только представить, до чего она успела накрутить себя за время его отсутствия!
Чувствуя себя последним мудаком, он просто обнял ее. Динка прижалась к нему, вздрагивая всем телом и по-прежнему не произнося ни звука. Это молчание пробрало Макара больше любых слов.
— Ну что ты, — хрипло выговорил он. — Вот он я… никуда не делся.
— Я проснулась, а тебя нет, — прошептала она куда-то ему в шею. — Сначала подумала, что мне это все приснилось… а потом увидела кулон и решила, что ты просто ушел. Навсегда ушел…
— Я всего лишь ходил прогуляться, — виновато пояснил Макар. — Ну куда я теперь от тебя денусь?
«И рад бы, да уже не получится», — добавил он мысленно.
— Я же взял ключи от вашего дома. Разве люди, которые уходят навсегда, так поступают? — он пытался перевести все в шутку.
Динка слабо улыбнулась.
— Я не заметила… не догадалась проверить.
Он провел пальцем по ее щеке, стирая не до конца высохшие слезы.
— И после этого ты будешь продолжать убеждать меня и себя в том, что сможешь прожить без меня всю жизнь? Если тебя за какой-то час так расплющило.
Она шмыгнула носом, уже приходя в себя и тоже пытаясь шутить:
— К хорошему быстро привыкаешь… А вот «соскочить» с тебя очень трудно. Как с тяжелого наркотика.
— Не спеши соскакивать, — усмехнулся он. — Я же сказал, что обязательно что-нибудь придумаю. Может быть, поговорю с твоим отцом… у меня, вроде, это не так уж и плохо получается. А вдруг он согласится на переезд?
Динка ничего не ответила, только крепче прижалась к нему и блаженно закрыла глаза.
* * *
Отец отказался от Москвы категорически. Наотрез.
Макар подступался к нему и так, и эдак, приводил убедительные аргументы, заманивал, убеждал, взывал то к разуму, то к чувствам, но этот упертый баран был непреклонен: он не собирался никуда уезжать ни из своего города, ни из своего дома.
Макар уговаривал Динку не отчаиваться, хотя сам, честно говоря, заметно приуныл. До его отъезда оставалась всего пара дней, и пусть разлука предстояла не слишком долгой — теперь-то он точно не оставил бы Динку надолго одну! — но все-таки сейчас это было неизбежно.
— Я прилечу в ближайшие же выходные, — пообещал Динке Макар. — Ты даже соскучиться толком не успеешь. Не переживай, все образуется, я это точно знаю.
Верила ли она ему?.. Он очень хотел надеяться, что да.
Все это время — дни и ночи — он в основном проводил у нее. С матерью пересекался лишь мельком, когда заскакивал домой, чтобы переодеться. Злость и обида на нее давно прошли, но все-таки Макар неизменно уходил ночевать к Динке. Мать не решалась ничего ему высказать по этому поводу, видимо, подсознательно все еще чувствуя свою вину, и он был только рад подобному раскладу.
