кресле, мечтая, чтобы дикая боль внутри меня потухла. Всё было хуже, чем я думала…
Теперь понятно, почему Виктор морщился на встрече с Марией, отнекиваясь плохими воспоминаниями. Это было то самое кафе, где ему безжалостно наврали, выставив меня в нелицеприятном свете.
Дьявол нещадно продолжал свой рассказ.
– В тот день я словно перегорел. Я возненавидел тебя за всё, что ты творила, казавшись такой хорошенькой. Паинькой. Отдалился. Любовь продолжала быть рядом, и я вдруг осознал, что меня к ней тянет. А потом понял, что начал влюбляться. Мне хотелось именно её улыбки, именно её смеха, именно её одобрения. Мне было легко и комфортно с ней, не нужно было строить из себя мачо, я не пытался ей угодить. И я подумал, что это и есть любовь. Несмотря на это, когда рядом с тобой был Сергей, я ненавидел его и твоё лицемерие…
Подняла руку, жестом заставив Виктора замолчать. Не хватало воздуха, чтобы попросить его, чтобы наконец-то замолчал.
Невыносимо.
Хотелось просто взять и убить ту двуличную суку.
Вдруг вспомнила, что Любовь некогда была русой и постоянно завидовала моему цвету волос, а потом и вовсе перекрасилась в блондинку. Сейчас мне хотелось спросить: неужели ты завидовала всему и просто мечтала стать мной?
– Любимый… – прервалась, собираясь с мыслями. – Тебе наврали. Дерзко и подло. И узнать это сейчас… невыносимо больно.
– Что? – Виктор оторвался от вида из окна и посмотрел на меня. – О чём ты?
– О том, что я была скромной девушкой, которой отец запрещал гулять с мальчиками. Выбираться я могла только, когда дома была мать. Я не динамила тебя…
– Но концерт… – Виктор перебил меня, но тут я резко соскочила с кресла:
– Дослушай меня, наконец! – выкрикнула, сорвавшись. – Люба НИ-ЧЕ-ГО не сказала мне о третьем билете, представив это так, словно ты позвал только ЕЁ. Знаешь, как было больно? Ты позвал ЕЁ на концерт МОЕЙ любимой группы!
Виктор опешил, не зная, что и сказать. Ох, как же я его сейчас понимала! Захотелось наведаться к Любе и линчевать её к чертям собачьим! Просто какой надо быть тварью, чтобы так поступать?! У меня не оставалось цензурных слов, хотелось просто кричать и биться в истерике.
– Мне она сказала совершенно другое! Что мне пора тебя забыть, что я тебя не интересую как девушка, раз ты делаешь такие яркие жесты. А спустя пару дней и вовсе приползла за разрешением с тобой встреться, потому что ты слишком притягателен, и она просто не может без тебя! – замолчала, не в силах больше что-либо говорить.
Виктор застыл, а затем неожиданно психанул, швырнув пустую кружку на пол. БАМ-с! Громкий звук и целая чашка разлетелась на несколько осколков.
Я вздрогнула и неожиданно разревелась, почувствовав себя полной идиоткой. Слёзы потекли сами собой, от бессилия, беспомощности.
Виктор подскочил ко мне и обхватив руками. Оказавшись в его тёплых объятиях, мне резко расхотелось плакать.
Да, больно. Да, неприятно. Да, лгала.
– Знаешь, мы сами виноваты, – вдруг озвучила внезапно пришедшую в голову мысль. Эта фраза даже мне показалась удивительной. – Вместо того, чтобы просто поговорить друг с другом, обсудить обиды, мы доверились Любе и обозлились, обиделись…
– Я вообще оборвал все контакты, поверил, что влюбился в Любу и боролся за ненужные чувства до конца…
– А я утопила боль в Сергее… Он казался мне тогда самым тёплым и надёжным, но… – уткнулась в плечо, вдыхая столь желанный аромат мужского тела. Было в этом что-то эротическое и возбуждающее. – Но я повторюсь, у нас была бы другая судьба. Может, мы бы расстались гораздо раньше. Я бы не стала танцовщицей, ты бы не открыл свой бизнес. Ты правда хочешь всё это потерять, лишь бы быть со мной раньше, а не когда пришло наше время? – чуть отстранилась, посмотрев в его шоколадные глаза-бездны.
Нет, определённо, я сойду с ума от них когда-нибудь.
Виктор пожал плечами, не в силах что-либо ответить, а лишь прижал к себе и чувственно поцеловал.
Слова оказались лишними. Надеюсь, мы научимся ценить друг друга.
В тот день Виктор забрал меня после очередной репетиции, и мы уютненько расположились в кафешке. Стояла приятная жара, мне не хотелось ни о чём думать, мне просто нравилось чувствовать себя счастливой. Виктор, похоже, разделял мои чувства. Он рассказывал о казусах своих рабочих будней, а я просто сидела и улыбалась, ловя каждое его движение.
Вдруг резко рассмеялась, вспомнив дурацкий спор между мной и Любой.Тогда мы сидели втроём в одной кафехе, и Любовь не удержалась от крайне едкого комментария.
– В следующий раз, когда гулять пойдём, надеюсь, вы парочкой уже будете?
Опешила, но быстро нашлась, что ответить:
– Или, может быть, вы?
Голос Виктора заставил вернуться в реальность:
– Ну, и чего ты смеёшься?
– Да вспомнилось, как мы тебя делили.
Нахмурился, пытаясь вспомнить столь короткий эпизод из жизни. Уже подумывала, что ему будет нечего сказать, но, похоже, я поспешила с выводами. У Виктора всегда было что ответить.
– Ага, а ты представь каково было мне. Вы стоите, как две павлинши, споря «тебе достанется, нет, тебе», а я сижу такой прихеревший, смотрю на ваш сумасшедший танец… – сделал паузу, многозначительно посмотрев на меня, – ну, я в общем-то не растерялся. Побывал и там, и там, так сказать. Как говорится, за двумя зайцами погонишься… – и опять пауза, – короче, только я могу забрать обеих.
Толкнула его рукой. Дурак! А сама рассмеялась, не сдержавшись. Слишком уж шутка была… звезданутой. И смешной. Чёрт. Мне нравится его ненормальный юмор.
Никогда не думала, как выглядела эта ситуация со стороны. Наверняка бедному мальчику было неприятно. Окинула его взглядом с головы до ног. Фыркнула. Да уж, «бедный мальчик».
Наше милое общение прервал телефонный звонок. Подняла трубку, не посмотрев на экран и чуть не оглохла от раздавшегося крика:
– Надя, пожалуйста, помоги! – нотки истерики слышались в голосе Толи.
– Что случилось? – напряжённо произнесла, краем глаза заметив, как напрягся Виктор. Переживает?! Похоже, даже он слышал визг моего собеседника.
– Час ИКС настал! Сегодня буду знакомить Марию с родителями… мне страшно… не могла бы ты меня сопроводить, поддержать? – брат говорил обрывками фраз.
Тяжело вздохнула. Слава богу, ничего серьёзного. Но! Похоже, мне придётся присутствовать на этом одновременно торжественном и траурном событии.
