смотрю я. И не знаком с командой Артема, те что угодно найдут и достанут.
— Значит, ты предлагаешь держать в тайне наш договор? — вот хоть что-то до папы дошло.
— Да, мы устроим свой сговор между папой и дочкой, но помощь придется просить. Мы же с тобой не умеем пользоваться скрытыми камерами.
— Хм-м… впервые на такое иду, но только ради тебя. И если тайно, то и Долинским ничего не рассказывай. Я не доверяю им.
Уже не берусь переубеждать его, какие Долинские и что делают для меня. По сути, они и дают то тепло, которое мне подсунули, не спросив, в лице злобной мачехи. Для папы и без этого информации много, а я его знаю. Половину забудет или перепутает.
Получится раскрыть подлую натуру ведьм или они перехитрят, пока неизвестно. Но уже для нас с папой огромный прогресс, раз он ради меня решился попробовать. Скорей всего, мой уход из дома на него повлиял. Пока жила с ним – и ладно, а как пропала, значит, не хватает меня.
Ну, само собой, лично на папу в вопросе проверки рассчитывать не лучшая идея. Думаю, где камеру взять. Хотя что тут думать, опять просить Артема. Но и папа ведь отказался привлекать в эксперимент Долинских.
В это время возвращается в свой кабинет Светлана Семеновна. Она невзначай спрашивает, как дела, и я замечаю ее пристальный взволнованный взгляд на моего папу. Вроде ничего такого, но выглядело трогательно.
Еще ничего не обдумала как следует, а уже пристаю к ней с вопросом:
— Светлана Семеновна, у вас нет, случайно, камеры слежения?
— Лика! — папа вздрагивает и просит глазами ничего ей не рассказывать.
Ага, лучше ей, чем ведьмам.
— Вам внутренняя или наружная нужна? — человек в курсе дела, сразу видно.
Без уточнения подробностей объясняю, куда нужно поставить. Светлана говорит, что уже вынуждена в них разбираться. В театре есть несколько камер, она их настраивает и парочку сама установила. Папа опешил от новых талантов Светланы. Договариваемся, что художественный руководитель нам поможет. Главное, выбрать подходящий момент, когда в квартире ведьм не будет.
Перерыв заканчивается, папа обнимает меня и просит ему чаще звонить, и если откроется, что мачеха с Лилей честные, то я должна тогда отпустить все обиды и вернуться домой. Угу, киваю. Знаю я этих гадюк, пусть папа и дальше мечтает о честности.
До выхода меня провожает Светлана. Мы уже прощаемся, очень приятная женщина. А я возьми да ляпни:
— Папа любит пирожки с яблоками и вишней, и чтобы сверху сахарной пудры побольше.
— Он никогда не говорил, — Светлана растерялась от моего внезапного признания.
— Да, он не скажет, что домашнюю еду давно в глаза не видел. Еще любит вареники и чай со смородиной.
Выбегаю из театра. Ну, я даю! Пристала к Светлане с рецептами. Но просто обидно! Такая порядочная, умная и красивая Светлана поскромничала, а костюмерша Витка взяла напором и захватила наш дом, перестраивая там все под себя и свою туповатую доченьку.
После театра я еду на тренировку к Артему воодушевленная и с надеждой, что папа не подведет. На Светлану я все же больше надеюсь, она мне обещала камеру поставить незаметно и запись проверять из своего кабинета.
Артем
Наступил важный день для нашей команды. Мы не в восторге, на разминке радости ни у кого не заметно. Все раздраженные, ждем встречи с психами. Они часто ведут игру против правил, а от нас тренер требует наоборот.
— Не вздумайте менять позиции! Покажите себя профессионалами, а не теми, кто ведется на провокации соперников. Приедут журналисты, блогеры, даже оттуда быть обещали, — показывает пальцем в небо.
— Но если психи начнут на нас нападать, то мы…
— То вы воспользуетесь моментом и больше забьете голов! — тренер сам договаривает за Михой. — Еще раз повторяю: на поле никаких разборок. Пусть хоть земля провалится – вы должны победить. Речь идет о пропуске в состав суперлиги!
Продолжаем разминку под крики нервного тренера. Будто он сам не знает, какая пришибленная команда сегодня пойдет против нас. Нам дают три часа на восстановление сил и выгоняют на поле.
Команда психов второй выходит. Скалятся они злорадно и, проходя мимо нас, обещают раздавить и уничтожить.
— В табло получить захотели?
— Думаете, вас потом не найдем?
Мы с Ильей предупреждаем придурков.
— Тише-тише. В суперлигу попадут только одни, — а тренер всё о своем.
Пока есть время, а морды противников напротив бесят, ищу глазами то, что для меня всего приятнее. Центральный сектор, третий ряд. Там моя самая главная поддержка.
Анжелика встала и машет мне, родители рядом с ней. Отец не был раньше футбольным болельщиком, но ради меня бросает иногда работу и приезжает сюда. И не удивлюсь, если он всех друзей обзвонил и позвал смотреть на игру сына. На нас направлены десятки камер, особо не помашешь.
Выставляю вперед руку и дотрагиваюсь до браслета, глядя на нее… Анжелика должна увидеть и понять, что для нас это значит. И меня греет мысль, что она то же самое сделает. Я не хочу опозориться на глазах у нее и родителей. Меньше беспокоит мнение других болельщиков. Но все же важно психов раздавить и заставить плакать от полного разгрома в финале. Жаль, что мы на поле, а не на ринге. Тогда бы я ничем себя не сдерживал.
* * *
Лика
Тереблю свой браслет, представляя нашу тайную связь с Артемом. Сажусь на место возле тети Жени и безотрывно наблюдаю за действом, на которое собрался весь стадион поглазеть.
Начинается игра, и я сжимаю кулаки. Так хочется, чтобы команда Артема победила. Я что-то слышала в разговоре команды на тренировке, что будет не просто игра, а целый бой. Ну, это же парни, для них всегда все через показательность силы. Тогда не придала значения, искренне давая Артему понять, что он ведь и так для меня победитель.
— Ты погляди, какие соперники резвые, скачут как кони, — хмыкает дядя Лев в начале игры.
— Наши все равно лучше, — говорю, вообще не сомневаясь.
— Лишь бы ничего плохого не случилось, — тетя Женя о другом переживает больше.
Еще какое-то время наблюдаем за игрой, настроенные на позитив. Я вскакиваю на лавку болельщиков и вместе с фанатами кричалки ору. Тетя Женя смеется. Папа Артема сосредоточен и все-все
