пальцы к переносице и делаю глубокий вдох, прежде чем открыть вторую коробку. В комплект входит набор сережек в тон. Это не случайная покупка, а продуманный подарок, который мужчина подарил бы любимой женщине. Я изо всех сил пытаюсь проглотить комок, застрявший в горле. Как он мог? Вы не угрожаете убить семью того, кого любите. И вы не держите любимого человека в плену.
Осторожно складываю украшения обратно в сумку, вытираю слезы с глаз и направляюсь в гардеробную. Верхний свет включается, когда я отодвигаю дверь в сторону, освещая ряды пустых полок на левой стене, где лежала моя одежда. Я делаю три шестьдесят, растерянно оглядываясь по сторонам. Костюмы, рубашки и все остальное Рафаэля все еще здесь. Но кроме нижнего белья, носков и пушистого белого кардигана, всего остального у меня пропало!
— Этот придурок, — огрызаюсь я и тянусь к его рубашке. Но потом я передумал.
Он хочет играть грязно?
Игра началась.
* * *
— Какое чудесное утро—, — щебечу я, заходя на кухню и направляясь прямо к плите, где Ирма готовит яичницу. — Можно мне еще немного козьего сыра?–
— Да. конечно, — бормочет она, ее глаза широко раскрыты, как блюдца, когда она рассматривает мой наряд.
— Спасибо. — Я улыбаюсь и сажусь напротив Гвидо за стол для завтрака на высоте стойки. Его брови находятся на линии роста волос, а он смотрит на меня и великолепно имитирует рыбу, пытающуюся дышать.
— Мы здесь вводим новый дресс-код? — он спрашивает.
— Насколько я знаю, нет. Я беру кофейник и наливаю себе чашку. — Почему ты спрашиваешь?–
— Вчера я наткнулся на Рафаэля, проносившегося по дому в своем праздничном костюме. Он травмировал весь женский персонал. И сейчас. ты. — Он показывает чашкой в мою сторону.
— Твой брат конфисковал мою одежду. Снова. — Я пожимаю плечами и делаю большой глоток. — Мне приходилось работать с тем, что у меня было в наличии. Я не голая.
— Позволю себе не согласиться. — Он качает головой. — Я скажу Ирме, чтобы она опустила жалюзи.
— Почему?–
— Потому что садовники глазеют на тебя и пускают слюни. В конечном итоге они могут отрезать себе пальцы вместо ветвей розового куста.
— Я предпочитаю естественный свет.
Гвидо ставит кофе на стол и встает. — Я выхожу. Не хочу быть рядом, когда Рафаэль увидит тебя и потеряет самообладание.
— И почему Рафаэль потерял свое дерьмо? — Откуда-то позади меня доносится глубокий голос.
— Черт, — бормочет Гвидо.
Я хватаю нож и начинаю намазывать маслом бублик, который взял с блюда на столе.
— Доброе утро, Рафаэль, — говорю я, как будто мне все равно, и медленно поворачиваюсь на стуле.
Он стоит в дверях кухни, совершенно неподвижный, в течение мучительно затяжного момента. Единственная его часть, которая не окаменела, — это его глаза. Они сканируют мое тело, останавливаясь на прозрачном кружевном бюстгальтере, который практически ничего не скрывает, а затем продолжают путь вниз по моему обнаженному животу к маленькому треугольнику соответствующих белых стрингов. Я надела свой пушистый кардиган, но решила оставить его полностью расстегнутым.
— Все. Уйди, — приглушенным голосом говорит Рафаэль, снова переводя взгляд на мою грудь. — ВЕРНО. ЧЕРТА. СЕЙЧАС! — ревет он со следующим вздохом.
— Но я еще не закончил завтрак. Я невинно моргаю.
На его лице отражается явная ярость, когда он пересекает расстояние и останавливается прямо передо мной.
— Гвидо, — рычит он сквозь зубы, но его яростный взгляд сосредоточен на мне. — Если в ближайшие десять секунд в этом доме останется хоть один мужчина, я выпотрошу его на месте. В том числе и вы. УБИРАЙТЕСЬ!–
Я откусываю кусок бублика и наблюдаю, как Ирма и Гвидо проносятся мимо Рафаэля. После выхода они торопливо закрывают кухонную дверь, но это не заглушает безумные крики и звуки суматохи в других частях дома.
Рафаэль наклоняется вперед и хватается за стол по обе стороны от меня, запирая меня своим массивным телом и руками. Он выглядит настолько разозленным, что я не удивлюсь, если в любую секунду увижу, как из его ноздрей вырывается огонь. — Что. Черт возьми. Ты делаешь?
— Это все, что осталось на моей стороне шкафа. И я больше не буду носить твою одежду.
— Вы будете. — Он попадает мне в лицо. — Даже если мне придется нести тебя наверх и насильно надеть на тебя одну из своих рубашек.
Я поднимаю руку и прижимаю кончик ножа к его подбородку. — Не стесняйтесь попробовать. И посмотрим, что произойдет.
Глубоко вдохнув и с очевидным усилием, Рафаэль прищуривается на меня, затем хватает меня за шею и прижимается губами к моим. У меня едва хватает времени уронить нож, и он с оглушительным звоном падает на паркетный пол.
— Я мог бы порезать тебя, идиот, — бормочу я ему в губы, отвечая на поцелуй с такой же энергией.
— Это будет не в первый раз.
Я обвиваю его руками за шею, притягивая его к себе сильнее, и закидываю ноги ему за спину. Его твердость вдавливается прямо в мое сердце, и влажность пропитывает мое тонкое нижнее белье. Боже мой, я так злюсь на этого человека, но я все еще страстно жажду его внутри себя. Возможно, он безжалостный придурок, но я от него без ума.
Я закусываю его нижнюю губу и прикусываю ее. Он кусает меня в ответ. Его правая рука сгибается на моей затылке, а левая скользит вверх по внутренней стороне моего бедра к кружеву, покрывающему мою киску.
— Ты чертовски мокрая, Василиса, — рычит Рафаэль, отодвигая шнурок в сторону и проводя пальцем по моим складкам.
Мое тело сотрясает дрожь от острой потребности, которую я слышу в его тоне.
— Я собираюсь слизать каждую каплю твоего сладкого нектара. Он хватает меня под задницу и кладет на стол. — Прямо сейчас, черт возьми.
Меня трясет, когда я откидываюсь назад и лежу на прохладной поверхности, где все еще разбросаны тарелки и чашки. Я тянусь к краю, но рука за что-то цепляется, и незадачливый предмет разбивается об пол. Рафаэль поднимает мою правую ногу и прижимается губами к внутренней стороне моей лодыжки, а затем медленно осыпает поцелуями мою ногу. Когда его рот достигает моей киски, он прижимается к ней лицом и вдыхает.
— Чертов рай, — грохочет он, еще раз вдыхая мой запах.
Обхватив пальцами мою лодыжку, он ставит мою ногу себе на плечо, затем переключает внимание на другую ногу.
Лодыжка.
Внутренняя часть бедра.
Киска.
Он покрывает каждый дюйм моей кожи медленными и крепкими поцелуями, а затем кладет мою ногу себе на плечо. С тихим гортанным ворчанием он разрывает мои стринги пополам, и нежное кружево отпадает.
Я
