— И что же?
— Если бы Пидж не боялась, что ее обвинят в недоброжелательстве, она сказала бы, что с Крис трудно работать. А под ее началом тем более, — объяснил Трейс. — Речь о том, как Крис вела себя в твое отсутствие. Она считала себя большой начальницей, а нас и всех остальных сотрудников отдела — «шестерками». А мне до чертиков надоело быть «шестеркой». Я подыскивал себе другую работу.
— Проклятье, Трейс, ты же мог поговорить со мной!
— Я собирался. До того как приму окончательное решение. Но сейчас проблема решилась сама собой. Если только мы с Пи-Джей не подеремся из-за кабинета Крис.
— Я же предложила кости. Раз, два — и готово. София, она пыталась влиять на сотрудников. Подговаривала их поднять коллективный мятеж или что-то в этом роде. Думаю, у нее здесь остались сторонники. Если она уйдет, ты можешь потерять нескольких нужных людей.
— Ладно. Сегодня днем я устрою общее собрание. Проверю, какой урон она нам нанесла. Жаль, что я это проглядела. Когда все закончится, я хотела бы получить от вас рекомендации. Кого из этих людей следует повысить, а кому поднять жалованье. С нынешнего дня вы оба менеджеры. Я подготовлю соответствующий приказ.
— Отлично! — Пи-Джей вскочила. — Хочу поскорее набросать, как я отделаю свой новый кабинет. — Она повернулась к Таю. — Я должна сказать вам… Сильные и молчаливые мужчины совсем не обязательно подкаблучники. Чаще наоборот. Крис злилась на вас за то, что вы не полезли напролом и не сели в лужу. А вы говорили только тогда, когда вам было что сказать. И если открывали рот, то говорили дело.
— Подлиза… — проворчал Трейс.
— Подлизываться мне незачем. Меня и так повысили. — Она захлопала ресницами и вышла.
— Мне нравится здесь работать. Нравится работать с вами. Я огорчился бы, если бы все пошло по-другому, — заявил Трейс и удалился, весело насвистывая.
— Ну что, легче стало? — спросил Тай.
— Значительно. Правда, я еще злюсь на себя за то, что проглядела назревающий конфликт и позволила ей зайти так далеко, но все остальное неплохо.
— Вот и хорошо. Ты созывай совещание, а я тем временем попытаюсь найти Маргарет. Если она не станет возражать против делового обеда, ты пойдешь с нами?
— Конечно. Но Маргарет едва ли обрадуется. Она положила на тебя глаз.
— Отстань.
— Куй железо, пока горячо, — небрежно посоветовала София, вышла в соседнюю комнату и заговорила с секретаршей.
«Женщины! — думал Тайлер, разыскивая в роулдексе Софии номер домашнего телефона Маргарет. — И они еще обвиняют мужчин в том, что у тех на уме один секс. То, что они с Маргарет ладят и пару раз куда-то ездили вместе, еще не значит…»
Додумать он не успел. После третьего гудка ему ответил мужской голос.
— Не могли бы вы позвать к телефону Маргарет роуэрс?
— Кто ее спрашивает?
— Тайлер Макмиллан.
— Мистер Макмиллан… — Настала крохотная пауза. — Это детектив Клермонт.
— Клермонт? Извините. Должно быть, я ошибся номером.
— Нет, не ошиблись. Я нахожусь в квартире мисс Боуэрс. Она мертва.
Любовь подобна пышному цветку,
А дружба — древу, что дает приют.
Сэмюэл Тейлор Колридж
В марте долину насквозь продувало сырым, холодным ветром. Ветер сковывал землю и трепал обнаженные лозы. Холодная сырость предрассветных туманов пронизывала до костей. Теперь до наступления настоящего весеннего тепла придется думать о повреждениях и потерях.
Придется думать о многом…
София пришла на виноградник и почувствовала досаду, не увидев Тайлера. Она рассчитывала, что Тай, как обычно, бродит между рядами и проверяет, не начался ли преждевременный рост. Скоро нужно было начинать дискование — погода это позволяла. Затишье февраля сменялось мартовской страдой.
Но долиной пока еще владела капризная ведьма-зима. И давала жившим здесь виноградарям досуг для неприятных мыслей.
«Конечно, Тай пребывает в мрачном настроении. Наверняка сидит в своем кабинете, — подумала София, направляясь к дому. — С головой зарылся в свои ведомости, графики и карты. Делает заметки в полевом журнале. Но все равно хандрит».
Пора положить этому конец.
Она хотела постучать, но передумала. Когда стучат, легче всего ответить: «Уйди». Поэтому София бесшумно открыла дверь, сняла жакет и вошла внутрь.
— Тай, ты здесь? — Она бросила жакет на перила и, повинуясь инстинкту, двинулась к его кабинету.
— Я работаю. — Он даже не удосужился поднять глаза.
Всего несколько секунд назад Тайлер стоял у окна и видел, как София шла между рядами, а потом свернула к дому. Он подумывал уйти и запереть дверь. Но это было бы глупо и бесполезно.
Он слишком хорошо знал Софию. Запертая дверь ее не остановит.
Она села напротив, откинулась на спинку стула и стала ждать, пока ему надоест молчание.
— Что тебе?
— Ты ужасно выглядишь.
— Спасибо.
— Полиция по-прежнему молчит?
— Ты знаешь столько же, сколько и я.
Это верно, подумала она. Ожидание выводило ее из себя. Тело Маргарет обнаружили почти неделю назад. На полу у стола, накрытого на двоих, с нетронутым бифштексом на дощечке, расставленными свечами и пустой бутылкой из-под мерло.
Наверняка Тай не мог забыть эту картину. Потому что второй прибор был приготовлен для него.
— Сегодня я говорила с ее родителями. Они приедут за ней и увезут хоронить в Колумбус. Им очень тяжело. И тебе тоже.
— Если бы я не отменил…
— Думаешь, все было бы по-другому? Сомневаюсь. — София встала, подошла к Тайлеру, остановилась рядом и начала растирать ему плечи. — Если у Маргарет было больное сердце, она могла умереть когда угодно.
— Если бы я был там…
— Если. Может быть. — Она поцеловала его в макушку. — Эти два слова сведут тебя с ума. Может быть, хватит себя изводить?
— Черт побери, она была слишком молода для сердечного приступа. И не успела сообщить мне никаких статистических данных. Копы расследуют это дело, но молчат как рыбы. Это кое-что значит.
— Это все мелочи. Главное заключается в том, что ее смерть была неожиданной и что Маргарет была через Джамбелли связана с моим отцом. Тай, пока все идет своим чередом. А если появится что-нибудь новое, нам сообщат.
— Ты сама говорила, что она была неравнодушна ко мне.
Если бы можно было вернуться в прошлое, София скорее откусила бы себе язык, чем бросила ту короткую небрежную фразу.
— Я просто дразнила тебя.
— Нет, не дразнила. — Он поднялся и закрыл полевой журнал. — Человек задним умом крепок. Я не видел ее. В этом плане она меня не интересовала, и я не захотел ее видеть.
