Игорь постарался не показать, как его задели её слова. Отвернувшись и глядя в сторону, Катя по-прежнему не пыталась высвободиться из его объятий.
Не желая признаваться себе, что по-настоящему уязвлен, Гоша разжал руки.
Мысленно застонав, он представил, что она сейчас о нем думает. Будь у него хоть капля здравого смысла, он бы уже стоял на коленях перед ней и молил о прощении, но рассудительностью он никогда не мог похвастаться.
— К вопросу о детях, — добавил он, скользя взглядом по её телу, — я столько раз видел — как они умирают, что дать жизнь хотя бы одному я совсем не против… — он внезапно умолк, чувствуя, что опять перестает себя контролировать и что сарказм, к которому он прибег, как к защите, стремительно улетучивается. — И знаешь — что мне сказала умирающая Алсу? Что ты скоро подаришь мне дочь. Видимо она ошибалась… Хотя, к чему я все это тебе говорю, — он обреченно взмахнул рукой. — Прости, что так себя вел. Этого больше не повторится. Можешь и дальше пить свои таблетки…
Не дав Катерине сказать ни слова, Наумов схватил с кресла пиджак и ринулся вон из комнаты.
* * *
Она не знала, в какой момент Гошиной истерики, пришло к ней именно это решение. Но чувствовала, что поступает правильно. Тщательно одевшись и прихватив сумочку, она пошла на поиски своего бестолкового, взбалмошного, непредсказуемого и такого любимого сокровища.
Впрочем, искать долго не пришлось. Гоша обнаружился за стойкой гостиничного бара со стаканом виски в руке.
— Игорь, — позвала она, подходя.
— Что? — Он даже не обернулся.
— Вернись пожалуйста в номер. Мне нужно тебе что-то сказать.
— Мы разве еще не все выяснили? Не нужно ничего говорить, Кать. Я все и так прекрасно понял.
— Пожалуста…
— Хорошо, — он легко спрыгнул с высокого стула и направился к лифту, даже не взглянув на жену.
«Ну почему с ним все всегда так сложно?» — мысленно спросила себя Катя, семеня следом.
«Потому что сама дура, — ответила она себе. — Нечего было из себя Зою Космодемьянскую строить. Призналась бы ему во всем еще в Москве, не было бы сейчас этого скандала… Хотя… Парижа бы, возможно тоже не было».
В лифте они ехали молча.
Открыв номер магнитной картой, Гоша пропустил её вперед и войдя следом, закрыл дверь, оперся о неё спиной и сложив руки на груди вопросительно уставился на неё.
Не сводя с него глаз, так же молча, Катя открыла кармашек сумки и, достав оттуда направление, протянула ему.
Игорь взял бумажку и пробежал её глазами. Затем вчитался внимательней.
— Что это? — Он никак не мог вникнуть в смысл написанного. — Катя, ЧТО ЭТО? — Он вытаращился на неё круглыми как блюдца глазами.
— Судя по словам покойной Алсу, земля ей пухом, — это твоя дочь. — Спокойно произнесла Катя. — Хотя может быть и сын. Я не уверена. Слишком рано судить об этом. И еще хочу ответить на твой вопрос. Да! Я тоже тебя люблю. Хотя до сих пор не могу понять, как меня угораздило влюбиться в такую бестолочь.
Она даже понять ничего не успела как оказалась кольце сильных рук.
— Катька! — Прошептал — выдохнул, зарывшись лицом в её волосы. — Почему ты молчала? Почему сразу не сказала?
— Я боялась. Что ты…будешь разочарован… — пробормотала она, свозь его лихорадочные поцелуи, которыми он покрывал её лицо.
— Господи, Катька, — он взял её лицо в ладони и посмотрел в глаза, но Кате отчего-то показалось, что он заглянул ей прямо в душу, — Какая же ты все-таки дура! — И без перехода. — Давай обвенчаемся, а?
Гоша сидел у кровати жены бережно держа на руках новорожденного сына, появившегося на свет два часа назад.
Позади были венчание и Дворянское Собрание, где Катя с Игорем произвели настоящий фурор. И сумасшедшие восемнадцать часов, предшествующие появлению Ваньки на свет, где непонятно было — кто из них больше психовал и волновался.
— Все-таки мальчик, — сказал Гоша нежно погладив сына по длинным шелковистым волосикам.
— Гош, ты ведь об этом знал, — резонно возразила Катя с умилением наблюдая за ним. — К тому же если пожелаешь, ты всегда можешь заплести ему косички. По- моему, волос у него на голове, слишком много для мальчика.
— Не буду я заплетать ему косички, — возмутился Гоша. — Я сделаю другое.
— Что именно?
— Когда ты немного окрепнешь, мы сделаем ему сестричку, — серьезно сказал он, глядя на жену.
— Нет. Тебе не кажется, слишком преждевременным говорить о сестричке. Ваньке всего два часа от роду.
— Не кажется.
— Нет.
— Да.
— Нет. Гоша, скажи, что ты не всерьез.
— Угу. Понарошку, как всегда — рассмеялся Игорь и лукаво подмигнул жене.
КОНЕЦ
май — сентябрь 2012 г.
