Ознакомительная версия.
Я усмехнулась.
— Ясное дело, что помогала. — Глеб кивнул. А я осторожно поинтересовалась: — Думаешь, она хотела от него сбежать?
Мартынов безразлично пожал плечами.
— Хотела бы, давно сбежала.
— И она спокойно тебе всё отдала?
— У неё выбора не было, Жень. Не думаю, что Руслан очень обрадовался бы, узнай, как она его надула. У них сейчас новая жизнь, мнимо-благополучная, у него новые хозяева, и предстать перед ними одураченным собственной бабой… Вот и выходит так, что спустя два года всё шито-крыто. И даже завод никому уже не нужен, хоть даром забирай.
Я обняла его и пару минут мы лежали молча. Не знаю, о чём думал Глеб, а я вот размышляла о том, что если бы не случился два года назад весь этот кавардак, мы бы с ним и не встретились никогда. Получается так, что я Руслану "спасибо" сказать должна? За то, что когда-то Мартынова по его вине чуть не убили.
Глеб крепко сжал меня, а потом расслабился и потянулся.
— Так что, на море мы поедем?
— Поедем, — шепнула я, продолжая думать о своём.
— А в Москву?
— И в Москву.
Глеб потёр ладонью мою шею, потом взъерошил волосы.
— А если придётся переехать в Москву? — спросил он.
Я уткнулась носом в его грудь.
— Значит, переедем.
Он поцеловал меня в висок. Потом позвал:
— Жень.
— Что?
— Ты замуж за меня пойдёшь? После таких ужасов? — передразнил он меня.
Я глаза закрыла, и обняла его.
— Я подумаю.
Мартынов стоял перед открытым холодильником и с хмурым видом разглядывал его содержимое. Потом достал йогурт и покрутил его в руке.
— Это завтрак?
Я прошла мимо и провела ладонью по его спине, а затем поинтересовалась сладким голосом:
— Ты проголодался, милый?
— Вообще-то да. Жень, а где пироги, хоть булочка какая-нибудь… Где хоть какая-то еда?
— Сейчас я что-нибудь приготовлю.
Он холодильник захлопнул.
— Здорово. Вот только интересно, из чего?
— Если бы было из чего готовить, разве было бы также интересно?
Я достала из холодильника пакет кефира, два яйца, из шкафа банку с мукой, и улыбнулась, заметив, что Мартынов хмуриться перестал. Подошёл и поцеловал меня в щёку. Правда, мысль свою решил развить:
— Всё-таки это ненормально. Слышишь, Жень?
— Что именно? — переспросила я, оглянувшись на него через плечо и не переставая помешивать тесто для блинов.
— У меня такое чувство, что ты вообще есть перестала.
— Почему? Я просто не готовлю. — Я пожала плечами. — Не для кого.
— А раньше для кого готовила?
— А раньше, Глеб, я, стоя у плиты, успокаивалась.
— А-а, — протянул Мартынов, ухмыльнувшись.
— Вот именно. Но в последние полгода меня даже готовка не успокаивала, а если смысла нет, то зачем это делать? Чтобы есть и толстеть?
— И ты решила не есть и худеть?
Я разозлилась.
— Отстань от меня. Лучше сок сделай.
Он шлёпнул меня ладонью пониже спины и занялся соковыжималкой.
Это был первый день нашей новой жизни. Пока непривычной и из-за этого ещё более чудесной, как мне казалось. Я сидела напротив Глеба за столом, слушала его, отвечала на вопросы о поездке в Европу, Мартынов время от времени оглядывался на картины, развешанные на дальней стене, а я не спорила, когда он подкладывал мне на тарелку очередной блинчик. Решила сегодня ему приятное сделать и ела всё, не вспоминая о диете.
После завтрака я заметила, что Глеб уже несколько минут стоит у балконной двери, отдёрнув лёгкую штору, и смотрит на заснеженную крышу. Он выглядел задумчивым, а потом повернулся и сказал:
— Ты о поездке подумай.
— На море? — уточнила я.
Он кивнул. Я руки полотенцем вытерла и осторожно поинтересовалась:
— Ты устал?
— Просто уехать хочу, хоть ненадолго. Как только можно будет…
— Так и поедем, — подхватила я. — Я всё сделаю, ты не волнуйся. — Подошла к нему, взяла под руку и тоже на крышу посмотрела. — Ты туда смотришь и вспоминаешь лето.
— Может быть.
— Ты пять лет не был на море, — вспомнила я.
— Я пять лет не был в отпуске, это хуже.
Я приподнялась на цыпочках и поцеловала его в подбородок, потом обняла за шею.
— Глеб, — позвала я.
Он невыразительно угукнул, а я снова его поцеловала.
— Я тебя люблю.
Я не ждала, что Глеб мне ответит, а уж тем более, не надеялась услышать ответное признание. Думала, что он просто улыбнётся или по привычке отделается шуткой, но Мартынов был непривычно серьёзен, продолжал смотреть в окно, на небо, и вдруг сказал:
— Сейчас снег пойдёт.
Я тоже посмотрела за окно, но почти тут же отвернулась и спрятала лицо у него на груди. Глеб обнял меня двумя руками и пристроил подбородок у меня на макушке. Я щекой к его груди прижималась и чувствовала себя довольной и счастливой. Когда же зазвонил телефон, даже ногой от досады топнула. Глеб руки разжал, а я посмотрела с сожалением.
— Ответь, — проговорил мне в губы, — мне на работу нужно.
Поцеловал меня быстрым, спешным поцелуем, а когда отошёл, я перевела глаза за окно и удивлённо нахмурилась, разглядывая крупные хлопья снега, которые медленно кружась, опускались на землю.
— Пахнет чем-то вкусным, — удивилась Сонька, когда заявилась ко мне под вечер. — Пирогами, что ли?
— И пирогами тоже.
Подружка сочувственно посмотрела.
— Сорвалась?
— Пока нет, но чувствую, что долго не продержусь, — покаялась я. — Особенно, если Мартынов будет меня откармливать, как грозится.
— Ты его всё-таки простила? — Сонька усмехнулась и остановилась посреди гостиной, уперев руки в бока. Выглядела при этом весьма вызывающе. — Я бы на твоём месте…
— Ты на своём месте разбирайся, — посоветовала я и пояснила: — Я, знаешь ли, замуж хочу.
— Я тоже хочу, но я бы не простила.
— И ради бога.
Сонька подошла к столу, приподняла салфетку и посмотрела на румяный пирог. Принюхалась.
— Вкуснятина. А с чем?
— С капустой.
— Почему с капустой? — нахмурилась Сонька. — Я же с ягодами люблю.
— А Глеб с капустой. И вообще, Сонь, отстань. Я сумки едва дотащила до дома. Вот если бы ты мне помогла, ведь я тебя звала, я может, и испекла бы с ягодами. В знак благодарности.
— А-а… То есть, другого повода для благодарности, как помогать тебе сумки с продуктами таскать, ты не нашла?
Я промолчала, но улыбку прятать не стала, и подружка, видимо, поняла, что в перепалку, пусть и шуточную, я вступать не собираюсь, и просто молча уселась за стол и попросила чаю.
— Хотя, я даже рада этому, — сказала она.
— Чему именно? Я пирожные купила, хочешь?
Ознакомительная версия.
