То, что случилось потом, было одним из самых ярких переживаний Тесс в Милане. Девушек попросили снять свою одежду и надеть телесного цвета боди и туфли без каблуков.
– Без каблуков? – проворчала Джиджи. – Это еще зачем?
Скоро она узнала – зачем.
Устроители просмотра хотели проверить, все ли девушки выше пяти футов восьми дюймов. Джиджи была ниже, и, когда девушки встали в ряд, она без своих десятисантиметровых каблуков была значительно ниже остальных. Ее сразу попросили покинуть зал.
Когда она проходила мимо, Тесс лучезарно улыбнулась ей и необычным для себя игривым тоном сказала:
– Пока, крошка, скоро увидимся.
Перед тем, как выпустить девушек на подиум, их облачили в пиджаки от Армани.
– Никаких портфолио, только по паре фотографий.
Тесс вышла на подиум. Изысканная, элегантная, в идеально сидящем пиджаке, Тесс уверенно шла по дорожке, чувствуя, как эффектно выглядят ее рыжие, до плеч, волосы и длинные стройные ноги. В конце подиума она заметила в первом ряду самого Армани в окружении нескольких помощников. В зале воцарилась абсолютная тишина. Все смотрели на нее, потом заглянули в журнал – Тесс заметила, что это был номер «Картерса» с ее серией «Мисс де Уинтер».
Тесс знала – если модель понравится, ее попросят пройтись еще раз.
– Пожалуйста, сделайте еще один проход.
И еще она знала, что если они заинтересуются девушкой серьезно, то обязательно сделают несколько пробных фото.
В конце дорожки она повернулась.
– Секундочку…
Человек с «Полароидом» шагнул вперед и начал щелкать затвором.
Тесс спокойно ждала.
– Большое спасибо, – фотограф наконец опустил камеру и ободряюще улыбнулся Тесс.
По дороге в агентство Тесс терзалась сомнениями. В Милане она всем так нравится. Но ей хочется домой, в Лондон. Если она имеет успех в Милане, то, наверное, то же самое будет и в Лондоне. Она явно пошла в гору. Но она не хочет быть моделью. Она хочет купить матери новое инвалидное кресло и перевезти всех на новую квартиру. Деньги у нее есть, надо только…
Она почувствовала, как кто-то пытается ее обнять, и в ужасе отшатнулась. Стоит выйти на улицу, и обязательно начнут приставать!
И только вернувшись в агентство, она обнаружила, что на этот раз мужчина, прильнувший к ней на улице, не был обычным искателем случайных приключений. Открыв сумочку, она увидела, что все деньги, которые она скопила, исчезли.
Томми Лоуренс вернулся из Милана не солоно хлебавши. Он там не получил ни одного заказа. Правда, агентству его поездка не стоила ни пенни – за билет он платил сам. И летал туда на свой страх и риск, по запросу из миланского отделения «Этуаль».
Томми вырос в Кройдоне, южном пригороде Лондона, в семье, где любимыми развлечениями были посещения симфонических концертов в «Фэрфилд Холле» и вояжи за покупками в торговый центр «Уайтгифт». По сути дела, всю свою жизнь Томми провел в грезах. То он вдруг решал, что его настоящий отец не Алан Лоуренс, бухгалтер, а отдаленный родственник принца Монако Ренье, и его настоящее имя Томас Гримальди, и он законный наследник маленького европейского княжества. То он становился молодым преуспевающим дельцом из Сити и, слоняясь по Кройдону, представлял себе, будто бы едет в шикарной машине и по радиотелефону продает и покупает пакеты акций, ворочая астрономическими суммами.
Эта склонность к мечтательству неизбежно привела его к мысли, что он должен стать актером, однако, в свойственной ему манере вместо того, чтобы пойти учиться в драматическую школу, он истратил деньги, подаренные ему родителями в день восемнадцатилетия, на авиабилет до Лос-Анджелеса. Там он надеялся сразу «пробиться в кино». Пробиться сразу, однако, не удалось, и он начал подрабатывать грузчиком в супермаркетах, чистильщиком бассейнов, мальчиком на побегушках, словом, кем придется – где платят наличными и не требуют разрешения на работу. Однажды счастье чуть было не улыбнулось ему, когда набирали актеров для римейка «Бунтовщика без причины». Томми, конечно, мало походил на Джеймса Дина, но его породистая, эффектная внешность привлекла внимание помощника режиссера, и тот даже сделал с Томми несколько проб. Целую неделю Томми ходил в фаворитах, а потом его обошел какой-то хлыщ со странной фамилией Детройт. Помощник режиссера, чтобы как-то утешить расстроенного Томми, посоветовал ему стать моделью.
Мужской моделью? Да они же все гомики, с отвращением подумал про себя Томми, и в расстроенных чувствах вернулся в Лондон.
Но он был не совсем прав. Мужчины все больше и больше интересовались модой, читали модные журналы, и постепенно спрос на мужчин-моделей начал расти. Причем особенно ценилась именно мужественная внешность, «настоящие мужчины». Прочитав однажды об успешной карьере брата Кейт Мосс, Ника, Томми начал всерьез подумывать, что пора бы воспользоваться советом помощника режиссера. Томми учился с Ником Моссом в одной школе, тот был младше его на несколько лет. Но, слава Богу, у мужчин-моделей есть свое преимущество перед девушками – единственное, пожалуй, поскольку зарабатывают они куда меньше, но зато возраст не играет такой катастрофической роли: мужчина может начать позже и оставаться на подиуме дольше. Томми пришел в «Этуаль» и сразу попал к Эшли, который в то утро уже устал отбиваться от телефонных звонков мамаш, уверенных, что их сыночки, «самые красивые мальчики в школе», идеально подходят на роль супермоделей. Относительно зрелый Томми произвел на Эшли приятное впечатление и даже чем-то напомнил ему знаменитого шведа Маркуса Шенкенберга, единственного мужчину в мире моды, которого, хочешь не хочешь, а приходится считать супермоделью. Словом, Томми оказался для Эшли настоящим подарком.
Первым делом Томми постригли. Он, конечно, не походил на типичного «настоящего мужчину» с квадратным подбородком с рекламного ролика «Жиллетт», но коротко подстриженные черные волосы придали лицу Томми неожиданное выражение изящества, тонкости и в то же время настоящей мужской силы. У него была хорошая улыбка – стильная и непохожая на усмешку. Он умело приподнимал бровь или чуть хмурился, и от него веяло той самой скрытой силой и мужской сексуальностью, на которую был особенный спрос. Была в Томми и своебразная уверенность и серьезность. И если он на фотографии разговаривал с девушкой у стойки бара, всем было ясно, что у него самые серьезные намерения.
Но научить его работать было неимоверно трудно. Он часами тренировался перед зеркалом, но перед камерой совершенно терялся и переставал быть самим собой: держался неестественно, улыбался натянуто и преувеличенно широко. Пожалуй, единственным его несомненным даром был хорошо подвешенный язык. Одна из немногих удачных работ в его портфолио – фотография для фирмы «Рэнк Ксерокс», где, кстати, о Томми остались приятные воспоминания, потому что во время съемок он всех смешил своими шутками. Эшли грустно подумал, что в Милане Томми был обречен на провал, поскольку болтать по-итальянски он, увы, не умел.
