– Кажется, понял, – сказал Алекс.
– Я уже сплю, Алекс. Давай, заезжай завтра, как договорились. Если возникнут другие вопросы, задашь их по дороге.
– Хорошо.
Алекс положил трубку.
– Ваш городской сумасшедший начал говорить связно и даже почти разумно, – прокомментировала Маня. – Хотела бы я узнать, что такое эти характеристики квантов света, о которых он упомянул.
– Я и сам толком не знаю этого, – ответил Алекс. – Но Эммануил уверен, что изменения в характеристиках света, которые происходят, например, в драгоценных камнях, позволяют изменять характеристики той ветки реальности, где меняется свет.
– Так вот почему женщины так любят драгоценности, – сказала Манечка. – Макс, помнишь, ты удивлялся, почему девушкам нравятся бриллианты?
* * *
Когда Алекс ушел, озабоченный тем, что Фрида не отвечает на звонки, Макс и Манечка переместились в спальню.
– Сегодня был трудный день, – сказала она. – Может быть, сделаешь мне массаж? Пожалуйста! Я знаю, что ты устал, но я обещаю, что ты не пожалеешь…
– Конечно, дорогая. Даже не нужно было так долго меня уговаривать, – улыбнулся Макс.
Макс медленно раздел Манечку, уложил ее на постель, и, смазав руки кремом, начал неспешными движениями растирать ее спину. Маня расслабилась.
– Помнишь, как мы ездили на Бугаз, и массажисты делали нам массаж? – спросила она.
– Да. Хочешь повторить?
– У нас же приближается первая дата. Неделя с начала отношений.
– Хороший повод, – сказал Макс. – Много событий произошло за эту неделю.
– И не говори, дорогой. Кажется, я за весь год до нашей встречи столько не пережила.
Макс начал разминать мышцы на спине девушки, нащупывая напряжения. Манечка ойкала, стонала, покрикивала, но потом, когда все ее мышцы расслабились под руками Макса, почти что начала мурлыкать.
– Ты чудесный массажист, – сказала она, поворачиваясь на бок.
– Спасибо.
– Давай, ложись. Теперь я тебе сделаю массаж.
Макс разделся и лег. Обнаженная Манечка уселась на него верхом и начала энергично и умело растирать мышцы спины.
– Надо же! Да ты прекрасно делаешь массаж! – удивился Макс.
– Ты еще многого обо мне не знаешь, дорогой, – прошептала Манечка, наклонившись к самому его уху.
Нежность и любовь, ночь и пение птиц, прохлада сквозь окна и желание прижаться друг к другу еще теснее. Пушистая махровая простыня, одна на двоих, удобные подушки, ровное дыхание, сон…
Алекс заехал за Эммануилом, как и договаривались: в начале восьмого. Под рубашку и офисный костюм он одел жилет «шкура дракона», который мог защитить от пуль и от ножевых ран, а поверх рубашки – еще один жилет из кевлара, который выглядел внешне как обычный офисный жилет. Он хотел взять с собой разнообразное холодное оружие. Но в итоге спрятал в жилете под пиджаком только керамический боевой нож, который невозможно было обнаружить с помощью металлоискателей.
– Привет! – сказал Эммануил, садясь на переднее сиденье и запуская котищу на заднее. – Ну что, сомнения остались?
– Остались, конечно, – сказал Алекс. – Может, и не надо ничего делать…
– Мы заглянем в соседние ветки, посмотрим, что и как. Если наилучший исход события расположен в нашей ветке реальности, понятно, что делать ничего не будем. Оборудование в моей лаборатории стоит просто сказочное, главное – чтобы Виктор добро дал.
– А может, мы изучим соседние ветки реальности, ничего не говоря Виктору? – спросил Алекс.
– Это возможно, – кивнул Эммануил. – Но, думаю, он все равно узнает, что ты вошел на территорию. Там огромное количество электроники напичкано. Он тебя сразу увидит.
Эммануил был в хорошем настроении. Они выехали за город. Солнце ярко освещало путь, асфальт ослепляюще блестел.
– Вчерашний твой ночной звонок, – сказал Эммануил, – привел к тому, что я после него в течение часа не спал, и получил очень интересные математические выводы.
– Про математику можешь мне не рассказывать, – сказал Алекс. – Все равно не пойму.
– Эти выводы касаются и тебя, и меня, и каждого из нас, – сказал Эммануил.
– Ну тогда излагай, – согласился Алекс.
– Наши глаза являются оптическим прибором, который преобразует свет. Точно так же, как драгоценные камни или линзы. Кроме длины волны и амплитуды свет обладает еще рядом характеристик, которые обычными приборами практически невозможно измерить. Точно так же как механическая волна на ткани и на воде отличается своими характеристиками. Свет бывает мягким, жестким, красивым, резким, ослепительным, он совершенно разный, когда отражается от прически девушки и от блестящего корпуса автомобиля. Ну ладно, собственно, перейду к сути. Так вот, наши глаза преобразуют свет. Физики давно заметили, что если где-то во Вселенной, на поверхности какой-нибудь звезды существуют фотоны, находящиеся в состоянии квантовой запутанности друг с другом…
– Что такое запутанные фотоны?
– Они связаны друг с другом. То есть когда один фотон меняет свое состояние, другой тоже изменяется, хотя они не обмениваются друг с другом никакими сигналами.
– Ладно. Я этого не понимаю, но готов слушать дальше, – сказал Алекс.
– Так вот, один из запутанных фотонов летит к земле и попадает в глаз одному из нас. А другой остается на звезде. Когда наш глаз воспринимает этот фотон, то его характеристики меняются. И точно так же меняются характеристики фотона, находящегося в состоянии квантовой запутанности с ним. Таким образом, мы, наблюдая свет звезд, меняем характеристики фотонов в этих звездах. Понимаешь?
– Бред, конечно. Но допустим, я понял. К чему ты это рассказываешь?
– Тут мы вступаем в область теорий, которые пока не могут считаться хорошо обоснованными, – увлекся Эммануил. – Я уже упоминал, что эпоха логоса закончилась, и наступила эпоха люмуса, то есть Бог теперь творит мир с помощью света, а не звука. Глаза каждого из нас так же участвуют в творении мира, поскольку мы меняем характеристики фотонов, попадающих в них. С помощью тех приборов, которые есть у меня в лаборатории, я могу определить, насколько сильно свет, исходящий из глаз человека, отличается от света в этой ветке реальности, и, соответственно, я могу определить, какой человек вносит больше изменений в эту ветку реальности, просто глядя на этот мир. Понимаешь?
– Эммануил, – перебил его Алекс. – Я человек в прошлом военный, а сейчас я юрист, не имеющий права на игру воображения. Ты мне скажи, это можно использовать практически или нет?
– Можно! – сказал Эммануил. – Но потребуются исследования. Чисто теоретически я могу создавать очки, украшенные драгоценными камнями, глядя через которые на мир, человек будет изменять его по своей собственной воле.
