Эрик был только рад угодить ему.
– Помнишь, я говорил, что мы с Брисом любовались окрестностями Потомака по пути в «Хрустальный башмачок»? Нам обоим понравилось это спокойное и уютное местечко. Поэтому мы посовещались и решили кое-что там присмотреть.
Несмотря на радостный тон Эрика, Джек видел, что его друг немного нервничает.
– Так вы вместе... смотрели?
– Я знаю, о чем ты подумал. События развиваются слишком быстро. Я понимаю это лучше, чем кто-либо другой. – Эрик умолк, потом вздохнул, и его лицо стало таким счастливым, что у Джека отпала всякая охота подтрунивать над ним. Эрик усмехнулся. – Со мной происходит то, что я считал самым страшным ночным кошмаром.
Джеку вспомнился его бурный роман с Шелби. Только здесь не было пальм и коктейля Май-Тай. Судя по всему, Эрик потерял голову от любви.
– Только будь осторожен. Ничего не подписывай второпях. Я хочу сказать: если это настоящее чувство, куда тебе спешить?
– Если ты беспокоишься, что Брис охотится за моими деньгами, то зря. Ему нужно больше беспокоиться на этот счет, чем мне.
– Что ты имеешь в виду?
Эрик покрутил в руках стаканчик из-под кофе.
– Ну... я размышлял. Последние две недели я чувствовал себя невероятно хорошо. И дело не только в Брисе. Я получил возможность быть самим собой, не опасаться, что обо мне подумают читатели. Пойми меня правильно: я искренне забочусь о них. И они многое дали мне. Но, в конце концов, они для меня чужие люди. А я позволил им управлять моей жизнью. Теперь я вернул себе свободу... – Он замолчал и дернул плечом. – Я и представить себе не мог, какое это счастье.
– Ты хочешь сказать, что, возможно, бросишь писательскую деятельность?
Эрик опустил голову, продолжая играть с кофейной чашкой.
– Возможно. – Он поднял взгляд на Джека. – Ты считаешь, что это глупая идея?
Теперь пришел черед Джека пожимать плечами.
– Это твоя жизнь.
– Но?
– Я не знаю. Кажется, ты внезапно обрел все сразу. Ты получил возможность делать то, что хочешь, и не опасаться разоблачения. А благодаря шумихе, которую устроила пресса, твоя популярность взлетела до небес. Твои книги точно станут бестселлерами.
– Я знаю, я и об этом думал. – Эрик бросил взгляд на часы и поднялся со стула. – Нам пора на самолет. Затем мы должны будем подготовиться к шоу «Чак и Вики».
Джек встал. Он видел, что Эрик хочет сменить тему, и готов был ему подыграть. Однако как его друг он обязан был высказать то, что у него на душе.
– Ты должен поступать так, как тебе нравится. Ты заслужил это право. Но прошло всего несколько недель. И мы пока не выбрались из нынешней переделки. Просто не принимай поспешных решений, ладно?
В конференц-зал влетела Валери:
– Ребята, вы готовы? Машина ждет. Вы все обсудили?
– Все, что действительно важно, – ответил Эрик, а затем, обращаясь к Джеку, сказал: – Не буду, если и ты не будешь, – и указал глазами на Валери.
Джек усмехнулся и придержал дверь, пока все они выходили из помещения. «Да, немногого стоит мое умение давать советы! Или принимать их», – подумал он, глядя на Валери, которая шла впереди него. Из-за того, что он не смог вовремя заткнуться, им предстоит провести бок о бок следующие три дня.
Вопрос в том, сможет ли он совладать с собой, не пытаясь уговорить Валери соединить другие, более желанные части тела.
Через семь часов Джек сидел в гримерной студии «А». Пока его волосы укладывали с гелем и пудрили лицо, чтобы кожа не блестела, он наблюдал за Валери. Девушка просматривала гардероб, который Джен подготовила для поездки в Нью-Йорк. Из-за грозы их самолет вылетел с опозданием из Национального аэропорта[32], а потом наземные службы задержали посадку по прибытии в аэропорт Ла-Гуардиа[33]. Они не успели зарегистрироваться в гостинице и вместо этого сразу поехали на студию со всем багажом. Валери вытащила чемодан Джека с одеждой – естественно, не тот, который собирал он сам, поскольку его личные вещи Эрик увез в отель «Плаза», равно как и остальные сумки. Кстати, об Эрике...
– Где Эрик? Почему он еще не вернулся? Конечно, Брис не самый большой парень в мире, однако я уверен, что Эрик не засунул его в чемодан вместе с одеждой.
Валери улыбнулась, но через мгновение снова принялась сортировать наряды, что-то бормоча себе под нос. Она разнервничалась во время перелета, и в конце концов Джек с Эриком молча уткнулись в развлекательный журнал для пассажиров, дабы избежать очередной лекции.
– Кстати, вы заметили, сколько из этих чемоданов принадлежало ему? Господи, можно было подумать, что это у него выступление. Никто и не догадывался, что он такой модник. Этот щеголь был нагружен одеждой, как лошадь. А я-то считал, что это образное выражение.
Мужчина-парикмахер уложил последнюю прядь волос и усмехнулся:
– Милый, иногда одежда действительно красит человека. – При этом он выразительно посмотрел на полинявшие джинсы Джека и его мятую рубашку, затем отвернулся и принялся собирать свои инструменты.
Гримерша тоже сделала последний взмах большой мягкой кисточкой, которой она пудрила Джеку лоб, и, наклонившись к нему, шепнула:
– А иногда совершенно безразлично, во что мужчина одет. – Она подмигнула ему и начала складывать свои вещи в черную холщовую сумку огромных размеров. – Скоро они тебя позовут, ясно, дорогой?
– Спасибо за помощь, – ответил Джек, улыбнулся и подмигнул, краем глаза заметив, как Валери возвела глаза к потолку. Когда гример и парикмахер ушли, он смог наконец взглянуть па себя в зеркало. – Может, я поспешил. Неужели это модно? По-моему, я мог просто не причесывать волосы, когда проснулся сегодня утром, – результат был бы тот же.
Валери довольно долго рассматривала его, потом сказала:
– Не трогай прическу. И не размажь косметику. Мужчины. Вы хуже, чем младенцы.
– Забавно, я думал, ты будешь дергаться больше, чем мать, чье дитятко впервые декламирует стихи со сцены. Судя по всему, прическа и грим мне идут. – Джек откинулся на мягком стуле и положил ногу на ногу. – Итак, мамочка, что я надену по торжественному случаю? – Он стиснул руки. – Как ты думаешь, я им понравлюсь? Понравлюсь ли я им на самом деле?
– Я не хочу нервировать или расстраивать тебя, но ты понимаешь, что сегодня предстанешь перед миллионами людей? Может, ты прекратишь наконец валять дурака?
– Ну, прости за то, что я попытался хоть как-то разрядить атмосферу. Может, ты наконец поймешь, что твое напряжение и беспокойство плохо на меня влияют?
Валери вытащила из чемодана пару черных брюк и голубую хлопковую рубашку с коротким рукавом, украшенную однотонной синей вышивкой в гавайском стиле, затем повернулась к Джеку:
