— Потому что здесь преимущество на нашей стороне.
— Вот как? — в ее вопросе прозвучала издевка.
— Вот увидишь, он придет за нами. Но мы будем готовы к встрече с ним, — спокойно ответил Алекс.
— И снова он. Ты считаешь, что это Уоррен, не так ли? Милый, любящий дядя Уоррен, который рыщет вокруг, пытаясь пришить племянника и родную дочь, — в ее голосе слышались истерические нотки. — Как это, однако, в духе Макдауэллов!
— Я не знаю, кто это. Но Уоррен — самая явная кандидатура. Ему известно, что ты представляешь угрозу при дележе наследства. В отличие от меня. Именно поэтому он избрал тебя в качестве мишени.
— И что теперь?
— Теперь, сдается мне, он захочет оградить себя от возможных осложнений. Не знаю, что они думают там, в Вермонте. Может, что мы вернемся назад лишь после нескольких дней необузданного секса. Вот только убийца не так наивен. Он догадывается, почему мы сбежали.
— А если он не догадается, где мы? Вдруг все не так очевидно, как тебе кажется?
— В таком случае мы им позвоним и скажем, где нас искать, — ответил Алекс. — Чтобы ускорить события.
Каролин какое-то время молча разглядывала крошки, оставшиеся после булочки.
— Ну, хорошо, — сказала она наконец. — Но только при одном условии.
— Каком?
— На острове у нас не будет никакого необузданного секса.
Тон, каким это было сказано, не предполагал возражений.
Алекс не стал вступать с ней в пререкания. Сражаться на два фронта нет смысла.
— Как скажешь, — ответил он.
Дом на Уотер-стрит сиял чистотой — в их отсутствие кто-то побывал здесь и убрал все следы предыдущего визита. На их счастье, электричество и водопровод работали, более того, на этот раз даже был включен телефон. Каролин пару секунд слушала гудок в трубке, а затем, слегка нахмурившись, положила ее на рычаг. Звонить кому-то не было настроения.
— Телефон работает? — крикнул из прихожей Алекс, держа их чемоданы.
— Да.
— Не отвечай, если он зазвонит.
— Я думала, ты хотел, чтобы они узнали, что мы здесь.
— Верно, — ответил он. — Но мне не нужны разговоры с ними.
С этими словами он направился вверх по лестнице.
— Я сама отнесу свой чемодан, — заявила Каролин. — Я буду спать в моей старой спальне.
— Только не там, — отрезал Алекс. — Мне надоели твои игры в Золушку.
— Отлично, — огрызнулась она. — Тогда я буду спать внизу, в комнате Салли, и купаться в роскоши.
— Извини, — произнес он, правда, без капли раскаяния в голосе, — но ты будешь спать со мной.
Каролин была готова испепелить его взглядом.
— Я, кажется, сказала тебе, что больше спать с тобой не намерена.
Ее гневные слова оставили его равнодушным.
— Как ты похожа на мою мать в те минуты, когда она диктовала свои условия. Странно, как я раньше этого не замечал.
— Мне казалось, ты сказал, что она тебе не мать.
— Да, не она меня родила. Но все равно она мне мать.
— И все равно спать с тобой в одной кровати я не буду.
— В этом нет необходимости. Довольно того, что ты будешь спать со мной в одной комнате. Или ты забыла, что ты тоже в опасности? Этот дом слишком велик, и я не позволю, чтобы ты бродила по нему одна, без моего присмотра.
— То есть ты считаешь, что дядя Уоррен может в любую минуту нагрянуть сюда с пистолетом в руке? — У Каролин язык не поворачивался назвать его иначе как дядей. — Но зачем ему это? Почему он должен видеть во мне угрозу? До вчерашнего вечера я понятия не имела, что имею к нему какое-то отношение. И даже теперь, когда я это узнала, я постараюсь по возможности держать дистанцию. Ему нет смысла меня убивать. Он и без того всю свою жизнь отвергал меня. И сейчас я не намерена у него ничего просить.
— А вдруг тебе захочется отомстить ему за его черствость?
— Мстительность мне не свойственна, — спокойно ответила Каролин.
— Сам знаю. Но мне кажется, что Уоррен наблюдательностью не отличается. Его интересуют лишь деньги Макдауэллов, и он не в состоянии понять, что кого-то деньги не интересуют. Как бы то ни было, мы не знаем точно, он это или нет. Хотя логически он самая подходящая кандидатура. Но доказательств у нас нет. Кто знает, вдруг Пэтси не настолько безобидное существо, как может показаться на первый взгляд.
— Может, и нет, — тихо согласилась Каролин.
— Мы будем спать в гостевой комнате.
— Ну уж нет. Там всего одна кровать!
— Зато двуспальная. Не переживай, мой ангел. Я сниму матрас и лягу спать на полу. Это самое удобное место. Мне будет слышно, если кто-то будет подниматься по лестнице, а кроме того, нам будет видна вся улица. В случае чего мы можем бежать через чердак.
— А как насчет черной лестницы?
— Пол в прихожей жутко скрипучий. Между прочим, как и кровать в гостевой спальне. Если ты передумаешь, то лучше приходи ко мне на пол. Так удобнее.
Каролин мрачно посмотрела на него.
— Что-то ты слишком весел для человека, который только что потерял мать и который уверен в том, что его хотят убить. Или всему виной деньги, которые теперь причитаются тебе как наследнику?
Она явно сказала лишнее.
— Разумеется, и деньги тоже. Иначе разве я стал бы прозябать восемнадцать лет, перебиваясь случайными заработками? Неужели это и так не ясно?
— Извини, — пробормотала она.
— И, честно говоря, я был бы чертовски рад получить ответы на вопросы, что не давали мне покоя все эти восемнадцать лет. Чтобы все прояснилось раз и навсегда, и главное, почему все так произошло. Мы с тобой это выясним, и тогда я снова исчезну из твоей жизни. Ты же сможешь вернуться к своим обожаемым Макдауэллам, ведь теперь ты знаешь, кто ты такая.
Каролин в упор посмотрела на него. Он остановился на лестнице. Голос его звучал спокойно и вместе с тем резко.
— И куда ты исчезнешь? — спросила она, не в силах побороть грустные нотки в собственном голосе.
Даже если Алекс их и услышал, то сделал вид, что не заметил.
— Туда, куда поведут меня мои миллионы, киска, — ответил он и скрылся на верхней площадке лестницы.
День был солнечный, с моря дул приятный весенний ветерок. Каролин распахнула окна, впуская в старый дом ветер, чтобы он следовал за ней, пока сама она ходила по комнатам, словно по-новому увидев старый знакомый дом.
Этот дом в большей степени, нежели любую другую их собственность, включая апартаменты на Парк-авеню и поместье в южном Вермонте, можно было назвать домом Макдауэллов. Он был полон семейных реликвий, портретов, антикварной мебели, что передавалась из поколения в поколение. Каролин раньше считала все это чужим, и вот теперь все изменилось. Даже дом, и тот изменился, сейчас, когда ей стало известно, что она законная его обитательница. Было бы логично, если бы она почувствовала — вот ее родное гнездо.
