Я взял её за руку, вывел на середину зала, тесно прижав к себе. Моя партнёрша чувствовала себя неловко, но я старался её расшевелить, шептал ей на ухо смешные словечки, когда отводил на место, поцеловал в щёчку.
Прошло полчаса, Милана не возвращалась. Я подозвал официанта и заплетающим языком попросил принести пару бутылок коньяка. В его взгляде промелькнуло изумление, которое он быстро скрыл, но подчинился. Через некоторое время я встал и, пошатываясь, вышел из зала, отправившись на поиски Миланы, заглянул в женский туалет и поднялся на этаж, где находился её номер. Дверь легко распахнулась – на диване, бледная, как полотно лежала Милана с безвольно повисшей рукой с флакончиком в руках, вокруг были разбросаны пустые коробки. Я быстро набрал номер скорой. На удивление медики приехали почти мгновенно. Когда они клали Милану на носилки, я услышал срывающийся голос Верхоланцева:
– Почему она это сделала? Я же дал ей развод, обещал оставить дом, все деньги. Она бы ни в чем не нуждалась…
– Ты не понял, Дима? Потому что этот говнюк поссорился с ней! – заорал Розенштейн, тыкая в меня толстым пальцем. – Он решил бросить Милану!
– Мы не ссорились, – спокойно возразил я. – Просто серьезно поговорили.
– Ссорились, я сам слышал! – мстительно настаивал продюсер.
– Олег, это – правда? Зачем? Разве она не сказала тебе, что я согласился на развод? Я хотел, чтобы она была счастлива, – начал Верхоланцев упавшим голосом.
Я промолчал. Верхоланцев рванулся ко мне, схватил за грудки.
– Если Милана умрёт, я устрою тебе такую жизнь, что ты будешь умолять меня, чтобы тебя застрелили! – прошипел мне прямо в лицо. – Понял, мерзавец?! Не знаю, какой из меня друг, но враг такой, что тебе мало не покажется!
Глава 21
Сквозь сумрак я видел белый потолок над собой и изо всех сил пытался не уснуть, мерное пиканье приборов усыпляло. Было ужасно жарко и душно, затекла спина. Сквозь дрёму я услышал скрип открываемой двери, и краем глаза заметил, как проскользнул силуэт в белом. Незнакомец подошёл к кровати, вытащил из-за пазухи белый предмет и приложил к моему лицу, вернее к тому месту, где оно должно было быть. Я мгновенно перекатился вбок, вскочил и щёлкнул выключателем – невыносимо яркий свет залил помещение. Передо мной, будто призрак из кошмара, возникло так хорошо знакомое по видению лицо со зло сощуренными, побелевшими от злости глазами, сжатыми губами и холодным, беспощадным взглядом наёмного убийцы.
Он мгновенно нарисовался рядом, и, схватив меня за плечи, отшвырнул, словно пушинку все мои восемь пятьдесят килограмм, но не успел занести ногу за порог, как я вмазал ему в нижнюю челюсть. Мотнув головой, он опешил на мгновение, я успел оттолкнуть его и нанёс эффектный удар локтем в лицо и коленом в солнечное сплетение. Он согнулся, зашёлся в хрипах, но буквально через мгновение выпрямился, и набросился на меня, как разъярённый зверь, свалив на пол. Оказавшись сверху, словно в железных тисках с нечеловеческой мощью сжал мою шею.
В глазах потемнело, поплыли разноцветные, сверкающие круги. Я выбросил вперёд руки и нажал ему на глаза, он вскрикнул и ослабил хватку. Мы начали кататься по полу, молотя друг друга кулаками. Несмотря на худощавое телосложение, мой противник обладал невероятной силой и ловкостью, я пожалел, что решил схватить его самостоятельно. Каким-то чудом мне удалось пару раз шибануть его об стену.
Оказавшись на ногах, я обрушил металлический стул ему на голову. Враг обмяк и распластался на полу. Я быстро связал ему руки заранее подготовленным ремнём и пощупал пульс – живой, сволочь. Дотащил до стены, прислонив, похлопал по щекам – через мгновение он открыл глаза и тихо, но твердо проговорил:
– Ничего я не скажу, ублюдок.
Я поднял с пола парик из жестких, черных волос, отряхнул и весело бросил:
– На хрен ты мне сдался. Я сам тебе все расскажу – тебя послал Розенштейн убить Милану. Ты убил Северцева, подбросил на место убийства запонку Верхоланцева, чтобы беднягу полоскали СМИ нещадно. И еще по мелочи выполнял поручения.
– Да ты все знаешь, – на его лице появилась кривая ухмылка. – Башковитый парень. Недаром Роза предупреждал, что тебя опасаться надо. Вот в первую очередь тебя и надо было того … пришить.
– Что ж ты так хреново сработал с Северцевым, труп спрятать не успел?
– Да, с этого все и началось, чёрт бы его побрал, – с досадой сказал он. – Как ты там оказался, понять не могу.
– Интуиция, брат, интуиция.
– Все равно, Роза отмажет меня, как пить даст. И сам сухим из воды выйдет.
– Ну, тебя он вряд ли отмазывать будет. Ты – пешка. Скорее всего, сдаст, сделает вид, что знать не знает.
Киллер нахмурился, я попал в самое больное место.
Через пару минут в палату вошло двое ментов и, схватив, под белы ручки киллера, увели. Я набрал номер и с радостью услышал взволнованный голос Миланы:
– Олежек, все в порядке?
– Да, все отлично. Я его поймал.
Мы отдыхали с Миланой на веранде отеля, наблюдая закат – солнце раскрасило облака размашистыми золотисто-алыми мазками, словно диковинная жар-птица пронеслась вихрем по небу и упала в залив, оставив след из сияющих перьев. Запах морской воды, аромат свежеиспечённых булочек и кофе рождал упоительную смесь, наполнявшую мою душу умиротворением. Я нашёл убийцу Северцева, закончил изнуряющие съёмки и, главное – увезу отсюда бесценный приз – прекрасную женщину.
Милана поднесла к губам пирожное, перепачкалась в сахарной пудре. Последний лучи солнца позолотили её точёный силуэт мраморной статуи. Мысленно лаская, словно мягкой кисточкой я обводил её нежный овал лица, рельефные скулы, нежные губы, изгиб лебединой шеи, изящную линию плеч, хрупкие ключицы с маленькой родинкой.
– Что ты на меня так смотришь? – спросила она.
– Любуюсь. Ты такая красивая. Если бы я был художником, писал бы с тебя картины. Только с тебя.
Она тихо засмеялась, положила пирожное и, заложив руки на голову, взглянула на темнеющее небо.
– Господи, если бы ты знал, какое облегчение я испытываю. Но все равно, Олег, ты не должен был так рисковать. Было совершенно не обязательно ждать этого мерзавца самому, – с мягким укором произнесла она. – А если бы он пришёл с оружием?
– Меня снедало безумное любопытство. Хотел подтвердить свою догадку. Ну, к опасности я привык.
– Хвастунишка! – воскликнула она задорно, но потом серьёзно добавила: – И Дмитрию надо было сообщить тоже. Он мог бы сыграть не хуже меня. Он – хороший актёр.
– У меня оставались сомнения на его счёт. Хотел увидеть его истинную реакцию. И понял, он тебя очень любит, – я бросил изучающий взгляд на милую собеседницу.
– Нет, это не любовь, – она едва заметно вздохнула. – Я ему дорога, мы так долго вместе. Но любовь прошла давно. Он мне часто изменял. Правда, старался деликатно скрывать, но я чувствовала. Конечно, он испугался за меня. Боялся потерять, но это не любовь, увы.
– Я прекрасно помню, как он изводил меня своей ревностью. Мне даже кошмар приснился – он зверски избивает меня, когда находит в твоей постели. И кричит при этом, что убьёт меня так же, как Северцева.
– Но теперь ты понимаешь, наконец, что убить Гришу он не мог? Да и не было у меня с Гришей ничего. Он очень любил Юлечку.
– Кстати, – я вспомнил про видение. – Я разобрался, в чем состояло родовое заклятье, которого боялся Григорий. Если у мужчины до сорока двух лет не рождался ребёнок, он умирал. Поэтому мой дед так прожил долго, до восьмидесяти пяти. У него трое детей было.
– А Гриша не успел, – пробормотала Милана. – Олег, а у тебя дети есть?
– Нет. Я же тебе рассказывал. Моя жена погибла вместе с моим сыном. Больше я не женился.
– Ну, это необязательно. Можно и вне брака иметь.
– Милана, я стараюсь за этим следить. Мне лишние неприятности, алименты на детей ни к чему. А почему ты спрашиваешь?
Она помолчала, и печально ответила:
