Притискивает сильнее, а вторая его рука ныряет под мое платье и через трусики накрывает промежность.
— Демид, ты груб! Я не хочу так! Отпусти.
— А я хочу, чтобы ты усвоила урок. Никогда-специально-не-подвергай-свою-жизнь-опасности. Ты поняла меня?
— Я… просто я была уверена, что не дашь упасть.
— Конечно не дам. Только после этого не успокоюсь, пока не поимею тебя во все дырки. Без всякой романтики. Грубо и жестко. Впрочем, если тебя так устраивает…
Его пальцы оттягивают резинку трусиков и ныряют под них, а потом проникают внутрь меня.
И не могу сказать, что мне это неприятно.
— Демид, у нас все же свадьба, как никак, торжественный день, — пытаюсь я все же охладить его страсть.
Он вынимает из меня пальцы, отпускает мои волосы.
Расправляет юбку, поправляет мою прическу.
— Считай, это было предупреждение.
— Жесткое!
— Наглядное.
— Да, но теперь я не могу больше думать о романтике. Черт, да я… Хочу… хочу тебя, Демид. Черт, вместо всяких приятных и романтичных слов я теперь просто тупо хочу секса с тобой!
Демид усмехается и касается пальцами моей щеки. Медленно ведет по ней к моим губам.
— Ты негодяй! — бормочу я. — Испорченный и порочный! И меня за собой утягиваешь.
Ухватываю его палец, вбираю в рот, потом прикусываю его.
Демид тихо смеется.
— Если хочешь, можем заменить романтику над пропастью сексом над пропастью, — предлагает своим хрипловатым вкрадчивым голосом.
— Хочу. К черту романтику. Иди ко мне и трахни так, как говорил.
— Обязательно. Сначала полетаем немного, раз тебе понравилось, а потом я осуществлю все грязные фантазии, которые накрыли тебя после моих слов.
Эпилог
Некоторое время спустя
— Спасибо, дорогая. Боже, да я просто не знаю, как мне вас благодарить!
— Ну что вы, это же моя работа, — устало отвечаю я.
Я уже не падаю в обмороки после применения сил, преодолела, но все же некоторое время на восстановление все еще требуется.
— Боже мой, когда моего мальчика сюда везли, врачи скорой говорили, что шансов почти нет. Я… в тот момент я не захотела жить… чуть не помешалась.
— Они немного преувеличили. Они сообщили вам предварительный диагноз, тогда как на деле все оказалось гораздо лучше. В основном внешние повреждения, а не внутренние. Не волнуйтесь.
— Нет, это вы… Я знаю, что это вы… У вас золотые руки, просто золотые. Вы и ваша клиника… я… слышала уже про нее, слышала! Для нас оказалось просто счастьем, что водитель привез нас именно сюда, к вам. Да еще… в то время, как вы сами в положении. Я вас благодарю, сердечно благодарю, все, что хотите… я буду вашей вечной должницей!
— Не стоит, я всегда рада помочь, чем могу. Вашему мальчику помог бы любой врач, — убеждаю я.
— Нет, не любой. И вам не удастся меня переубедить! Я знаю, знаю…
— Извините меня, пожалуйста, но я немного устала, день был сложным. А вам лучше вернуться сейчас к сыну.
— Конечно, конечно, я понимаю и не смею больше задерживать, и все же, дай бог вам здоровья!
Женщина, наконец, уходит, а я вздыхаю и иду в свой кабинет.
Подхожу к окну, засовываю руки в карманы медицинского халата и некоторое время наблюдаю за тем, как на крыши домов постепенно опускаются ночные сумерки.
Нет, скорая не случайно привезла пострадавшего после падения с шестого этажа и умирающего ребенка именно к нам. Не случайно, конечно.
Его и тех многих других, кому я могла бы и буду помогать.
Со стороны может показаться, что я играю в игры со смертью, ведь я спасаю тех, кому суждено умереть, или проживать остаток жизни с травмами, но я так не считаю.
Кому будет хуже от того, что маленький человечек, только ступивший в жизнь, но получивший переломы или заболевания, с которыми придется мучится всю свою жизнь, вдруг исцелится?
Поняв вдруг, что счет идет на месяцы из-за неизлечимой болезни или оказавшись в инвалидном кресле после жесточайшей травмы позвоночника, он сделается гением, одним на миллион, который поразит мир своим творчеством или каким-нибудь открытием?
Я не из тех, кто станет тешиться этой мыслью.
Или же, спасенный мной ребенок впоследствии станет преступником, убивающим людей, и тогда получится, что я спасла монстра?
Не знаю и не стану задумываться об этом.
Уверена только в одном, пока я наделена даром исцеления, я буду спасать и помогать.
Буду, без всяких сомнений и каких бы то ни было ограничений! И детишек, и взрослых, если у меня останется на это сил.
Потому что верю, если бы это было не нужно, бог, или кто этим всем заведует, навряд ли наделил бы меня моими способностями. И предоставил мне такого ангела-демона-хранителя, как мой любимый муж, как Демид.
***
Стою у окна еще некоторое время, потом отхожу от него и осторожно усаживаюсь в кресло. Все же пятый месяц как-никак. Живот еще не сильно заметен, но уже проступает, и вполне очевиден для тех, кто не страдает отсутствием наблюдательности. Как, например, та женщина, с которой я только что разговаривала.
Да, все так. Во мне сейчас растет и развивается настоящая маленькая малышка. Наша с мужем такая желанная, ожидаемая и уже горячо любимая дочка. Демид утверждает, она будет невероятно красивым и способным ангелочком, упертая и уверенная в себе. Я почему-то тоже так считаю.
Уже представляю картины того, как Демид станет носить ее на руках и всячески баловать и оберегать, как балует, оберегает и окружает вниманием сейчас меня. Я очень жду появления дочки на свет, но при этом совсем не хочу гнать события. Мне нравится, как неторопливо и благодушно все происходит.
Беременность не доставляет мне никаких хлопот, и после некоторых проверок, стало ясно, что хуже не станет, если я продолжу излечивать. Что может быть лучше?
***
Тянусь к айфону, разблокирую экран и звоню любимому. У нас заведено, что я всегда набираю Демида, когда заканчиваю работу и он забирает меня из клиники. По настроению, мы или едем ужинать в какой-нибудь роскошный или, наоборот, тихий, но уютный, ресторан, либо сразу домой, чтобы провести время только вдвоем.
Пока жду ответа абонента, посматриваю на экран, на котором как всегда высвечиваются разные новости. Тут пожар, там наводнение. Обычно я пролистываю, не читая, но сейчас не могу пропустить сообщение о жуткой бойне, которая ни с того ни с сего развернулась в одном из отдаленных населенных пунктов. Вооруженная группа нападает на мирное население. Убивает всех без разбора, женщин, детей. Выживших не остается. Съемки в режиме реального времени.
От некоторых кадров с вывороченными наружу внутренностями я даже зажмуриваюсь.
Тот, кто снимает, и сам пребывает в шоке. Камера в его руках дрожит, он выругивается самыми последними словами. Вокруг паника.
И вдруг среди этой неразберихи в небо взвивается столб непонятно откуда взявшейся густой серой пыли. И накрывает. А когда отступает, все как-то резко затихает. Уже не слышно ни автоматных очередей, ни ругани, ни криков. Только полное и абсолютное спокойствие. И валяющиеся на земле трупы тех, кто затеял всю эту неразбериху.
— Е ж ты блядь, что это было… — выдыхает транслирующий в сеть, а Демид, наконец, принимает мой звонок.
Мне приходится поставить видео на паузу, чтобы ответить.
— Да, Ульяна.
Голос как всегда полон спокойствия, даже безразличия, если не знать этого парня так, как знаю я. То, как искрит между нами, едва стоит встретиться, точно не даст ни единого шанса заподозрить кого-то из нас в безразличии.
Но иногда мы делаем вид, что запросто проживем друг без друга. Поэтому я принимаю этот его деловой тон, тем жарче будет наш поцелуй при встрече.
— Привет, я уже освободилась. Заедешь за мной? — произношу деловито, также не выдавая эмоций.
— Конечно. Только задержусь ненадолго. Через полчаса, окей? Дождись меня и никуда не уходи.
