здесь, потому что я ценю ваш вклад. Мы с Мэгги сможем здесь тесно сотрудничать, и я попрошу вас троих прилетать ежемесячно на встречи, если это возможно, или мы можем проводить их удаленно. Это все еще возможно?
— Это прекрасно, — соглашается Катерина. — Поскольку у нас с Софией приближаются сроки родов, мы перейдем на удаленную встречу, но пока мы можем прибывать лично.
— Я думаю, Макс тоже мог бы помочь, — тихо говорит Саша. — Я могла бы поговорить с ним об этом, или Катерина может.
В ее голосе слышатся странные, нежные нотки, когда она произносит его имя, и я с любопытством смотрю на нее.
— Кто такой Макс?
— Максимилиан Агости, — отвечает Катерина. — Он бывший священник, находящийся под защитой моего мужа. Он, безусловно, мог бы оказать некоторую помощь, и я, безусловно, могу поговорить с ним. — Она бросает взгляд на Сашу, и я вижу проблеск беспокойства на ее лице, вся ситуация кажется странной. Выжившая после насилия, бывший священник и русская братва. Там есть много чего, что нужно распаковать, но на самом деле это не мое дело, поэтому я просто киваю, улыбаясь им обоим.
— Идеально. — Я сажусь, просматривая свои заметки. — Тогда давайте начнем?
Встреча проходит гораздо более гладко, чем я ожидала. София тихая, почти ничего не говорит, но Катерина и Саша с лихвой компенсируют ее молчание. И когда мы заканчиваем и все собираются, я обхожу стол и направляюсь к Софии, прочищая горло.
— Мы можем немного поговорить?
София хмурится.
— Конечно, — наконец говорит она, вставая. — О чем?
— Я знаю, у нас были разногласия, — спокойно говорю я ей. — И я знаю, ты винишь меня и Коннора в том, через что сейчас проходит Анастасия. Но мы не можем быть врагами. Союз между нашими семьями гораздо важнее этого. Коннор усердно работал вместе с твоим мужем и мужем Катерины, чтобы превратить этот союз в реальность и воплотить все это в жизнь без насилия. Ты не можешь продолжать быть в противоречии с этим, и твоя дружба с Анастасией не может продолжать мешать.
София тонко поджимает губы.
— Я не такая, как вы с Катериной, — натянуто говорит она. — Я родилась не для этого, не совсем. Мой отец защищал меня от этого до самой своей смерти, и пытался долго после этого. — Она делает паузу, нахмурившись. — Ана тоже родилась не для этого, Сирша. Теперь она часть этого мира по той же причине, что и я… потому что она влюбилась.
Что-то во мне сжимается при этом, горькая обида, которая, я знаю, вызвана проблемами в моем собственном браке.
— Тогда это ваши обе ошибки, — натянуто говорю я. — Я ожидаю, что ты не позволишь этому и дальше мешать тому, чего пытаются достичь наши мужья.
И затем, когда она безмолвно смотрит на меня, я отворачиваюсь, чтобы вернуться к остальным.
* * *
К тому времени, как я добираюсь до квартиры Найла, я чувствую себя в полном беспорядке. Я не хочу тратить свое время на то, чтобы выслушивать, что можно донести до Коннора, но теперь, когда он заговорил об этом, я чувствую, что обязана сделать это, если Найл что-нибудь скажет. Не только это, но и все, что мы делаем вместе, теперь кажется слегка запятнанным допущением Коннора, что это происходит, но только для его собственных целей.
— Ты выглядишь расстроенной, девочка, — проницательно замечает Найл, впуская меня. — На этот раз у меня есть для тебя бутылка вина, — говорит он с улыбкой, указывая на бутылку и бокал на столешнице. — Я мог бы сказать, что в прошлый раз ты не была так уж неравнодушна к пиву.
Я бываю придирчива к своему вину, но я не говорю ему об этом. Важна сама мысль, и я наливаю стакан после того, как он вытаскивает пробку, вращая его, пока я смотрю на него, пока мы стоим на кухне.
— Я не знаю, сработает ли это, — тихо говорю я. — Здесь так много конфликта интересов. И я… — Я мгновенно вижу боль на лице Найла, и я знаю, что он, должно быть, думает, что я веду его за собой. Возможно, так и есть. Мне так много нужно переделать, так много вещей, о которых мне нужно думать, беспокоиться. — Тебе нужно убедить Лиама и Анастасию просто уйти, — убеждаю я его. — Для них будет намного лучше, если они это сделают. Терпение Коннора на исходе, и…
— Ты же знаешь, что я пойду с ними, если они уйдут? — Найл прерывает меня, его темно-синие глаза сосредоточены на мне. Он осторожно забирает бокал из моей руки, отставляет его в сторону, когда ставит свое пиво, и берет мои руки в свои. — Это то, чего ты хочешь, девочка? Чтобы я ушел? Чтобы все это закончилось?
Конечно, нет, хочу сказать я, но сдерживаюсь.
— В конце концов, я должна быть верна своему мужу, — твердо говорю я ему. — Это мой долг. Это то, что я обещала, что я обязалась делать. Все, что мне позволено за пределами этого, не может противоречить тому, что нужно от меня моей семье. Что нужно от меня.
Найл придвигается ближе ко мне, его стройное мускулистое тело почти касается моего, его руки перемещаются с моих на талию, когда он притягивает меня ближе к себе.
— Ты так чувствуешь себя лучше? — Спрашивает он, его пальцы скользят по шелковистой ткани моего платья, сжимаясь на мне, когда наши тела соприкасаются. — Долг и все дела? Я знаю, Сирша, что-то в тебе хочет этого так же сильно, как и я. Или я просто заполняю пробелы, которые не может заполнить твой муж?
— Я сказала тебе, что это такое. — У меня немного перехватывает дыхание от его рук на мне, но я заставляю себя сосредоточиться. — Найл, среди людей моего мужа есть шпион или кто-то, создающий проблемы. Если Лиам внедрился в банду Коннора, пытаясь уничтожить его изнутри, вместо того чтобы договориться с ним лицом к лицу или просто уйти…
Найл качает головой, его хватка на мне ослабевает, когда он немного отступает, на напряженных чертах его лица ясно читается разочарование.
— Ты сейчас играешь, девочка? Используешь меня для получения информации для своего мужа? После того, как ты обвинила меня в использовании тебя?
Я чувствую, как у меня щиплет в глазах, но я с трудом сглатываю, качая головой.
— Это то, чего он хочет от меня, — тихо признаю я. — Но нет. Я не хочу этого делать. Я хочу…я желаю, чтобы это было отделено от всего этого. Лиам, Коннор, политика, ложь и беспорядок во всем этом… я хотела бы, чтобы у нас могло быть что-то, что не имело бы ко всему этому никакого отношения. Но это мир, в котором мы живем, Найл, и, кажется, все
