- Нет! Что ты, - отвечала я, упираясь ему в грудь и сдерживая слезы, - просто в эту пятницу… Это не важно.
Иван отстранился и заглянул в мои глаза. Я сделала глубокий вдох и с бОльшей уверенностью произнесла:
- Правда. У нас еще много времени впереди, - из последних сил я выдавила из себя улыбку.
***
Печаль. Бесконечная печаль одолевала мое сердце, когда я подходила к машине Ивана, постоянно озираясь по сторонам. Мне было тяжело расставаться с ним, даже на время, даже на день, не говоря уже о целой неделе. Я хотела все время быть рядом, чувствовать его, видеть, слышать… Я не понимала, что со мной происходит. Я и до Ивана имела отношения, но никогда не было подобной привязанности. Павел уходил на работу, вечером приходил, я никогда по нему не скучала. А что же сейчас? А сейчас мое сердце зажимают тиски, и я морщусь от неприятной боли, от мысли, что я не буду с любимым человеком рядом. Я понимаю, вся жизнь впереди, и мы многое успеем сделать и ощутить, и прочувствовать, но я хочу сейчас! Я не хочу ждать. Я нашла человека, с которым мне хорошо, пусть я и не могу до конца поверить своему счастью, поверить ему до конца, но, черт возьми, я устала жить на черновик, на что-то надеясь, я просто хочу наслаждаться. И тяжелее мне становилось еще и оттого, что я могла бы попросить его остаться. Ведь на следующей неделе… В прочем, слишком эгоистично с моей стороны требовать личного внимания, когда успех фирмы и его карьеры на кону. Я смогу подождать. Я должна.
Иван уже ждал меня с заведенным двигателем. Я проскользнула на переднее сиденье, выдавливая из себя улыбку, чтобы хоть как-то смягчить его переживания. Но это было бесполезно. Его суровое, строгое и одновременно печальное лицо говорило мне, что он не хочет уезжать.
- Ты можешь поехать со мной, - сказал он мне, в то время как я пыталась справиться с ремнем безопасности.
- Я не могу… Слишком подозрительно будет, что мы оба отправились в командировку. Макс уже начал догадываться…
- Черт! Анна! – зло проговорил он, ударяя рукой по рулю и отворачиваясь от меня к окну, чтобы я не видела его разъяренного лица. - Ну когда ты перестанешь беспокоиться, что о тебе или о нас подумают окружающие? Сколько можно жить в ущерб себе, лишь бы не испортить репутацию? Если ты профессионал, - он повернулся ко мне, - настоящий хороший специалист, то какая разница твоему работодателю, с кем ты спишь? Ну, или не спишь… - Иван перевел свой взгляд на лобовое окно.
Я не могла сдержаться и рассмеялась. Он ухмыльнулся и улыбнулся в ответ. Это помогло. Это разрядило обстановку. Я понимала, что он прав. Я понимала, что не самодостаточна, чтобы отключиться от мнения окружающих. Самое страшное для меня было совершить ошибку в глазах общества. Я всегда была хорошей девочкой: отлично училась, никогда не бунтовала, но все ли это я делала для себя?
- Иди ко мне, - сквозь смех Иван притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы. Я всеми силами старалась отогнать мысли, что лобовое стекло его машины не затонировано, и нас могут увидеть прохожие.
- Я прошу тебя, - он коснулся губами моего лба и заглянул в глаза, - просто подумай о моих словах.
========== Глава 34 ==========
Была чудесная для почти всегда пасмурного Питера погода. В тот день удивительно ярко светило солнце. Лишь местами можно было увидеть белые пятна облаков, медленно плывущие от легкого бриза. Чудом припарковав автомобиль в центре, мы решили прогуляться по городу. Пересекая Дворцовую площадь, мы оказались на Адмиралтейской набережной, где я устало спустилась к воде по большим гранитным ступеням Дворцовой пристани. Сторожевые львы, тонко вычеканные из стальной меди, грозно стояли по краям. Вдыхая запах Невы, я с огорчением понимала, что совершенно не замечаю, в каком уникальном городе мне удалось оказаться. Для меня Санкт-Петербург оживал в мае с приходом белых ночей, Алых парусов, включением фонтанов и огромным наплывом восхищенных туристов, формирующих километровые очереди в Зимний дворец. На душе у меня пели птицы. Я готова была обнять весь мир. С моих плеч упали все волнения по поводу успешно проделанной работы, я гуляла по великому городу с любимым человеком.
- Аня… - услышала я дорогой для себя голос за спиной. Я повернула голову, спешно убирая пряди волос, раздуваемые ветром, и взглянула в его красивое, но почти всегда серьезное лицо. Из-за ветра его темные волосы пришли в легкий беспорядок, сглаживая строгие черты лица.
- М-м-м? - вопросительно посмотрела я на него и начала подниматься по ступеням. Мой легкий плащ не был надежной опорой в столь близком расположении от воды, мне хотелось прижаться к чему-то большому и теплому. Я хотела его обнять.
Он провожал меня взглядом, пока я преодолевала разделяющую нас высоту, после чего протянул ко мне руки, когда между нами осталось меньше метра. Но вместо приятных объятий он лишь коснулся моих плеч и, держа меня на расстояний вытянутой руки, заглянул в лицо со словами:
- Нам надо поговорить.
Словно грозовая молния ударила в островок асфальта между нашими ногами среди ясного неба. Я никогда не любила эту фразу. Словно собеседник заранее готовит тебя к восприятию неприятной информации. Мое дыхание участилось, ладони начали потеть. Хмуро я металась взглядом по его лицу.
- Я слушаю, - сказала я с максимально ровным голосом, на который была способна в ту минуту.
- Сейчас я даже рад, что уезжаю завтра в командировку, у тебя будет время все обдумать и решить… захочешь ли ты остаться со мной, - он перевел свой взгляд на легкие волны и отошел от меня на несколько шагов.
- О чем ты говоришь?
- Мы находимся сейчас недалеко от метро, и, если я стану тебе противен, ты без труда сможешь добраться домой сама, - он продолжал гипнотизировать воду, не решаясь поднять на меня глаза.
- Да говори уже, что ты сделал? – мое сердце грозилось разбить грудную клетку, от моего умиротворенного состояния не осталось и следа. Я бы уже и не вспомнила никогда это спокойное состояние души после того, что мне довелось позже услышать от Ивана.
- Я сделал самое ужасное, что только может совершить человек.
Я не могла больше теряться в догадках, мне необходимо было это слышать. Услышать от него.
- Иван! - рявкнула я, разворачивая его к себе лицом.
Ко мне повернулся измученный страданиями и сожалениями человек, словно обычная маска уверенности и хладнокровия была сорвана и унесена легким ветром, подувшим от реки.
