течение нескольких месяцев, еще до того, как я переехала. Меган и некоторые другие девочки возненавидели бы меня, как бы я себя ни вела. Как бы я ни играла.
Я заняла место их подруги в команде, что сделало меня врагом.
Неважно. Я приехала сюда не для того, чтобы дружить, и уж точно не с Меган. У нас не было ничего общего.
На первом курсе было время, когда я жаловалась на тренировки и расписание занятий. Тогда я была той девчонкой в раздевалке, которая вела себя как соплячка. Одна из старшекурсниц посоветовала мне заткнуться.
Из-за этого я стала лучше играть. Потому что она напомнила мне, что есть целая вереница девушек, готовых занять мое место. Так что я могла либо жаловаться на то, как тяжело быть студенткой-спортсменкой. Либо смириться с этим и играть.
В тот день я не плакала в раздевалке. Нет, я приберегла свои слезы до того момента, когда останусь одна, зная, что, если я позвоню маме, она тоже велит мне смириться.
И сегодня я вела себя точно так же, как моя мама.
Осознание этого поразило меня так сильно, что я вздрогнула. Черт возьми.
Возможно, проблема была во мне. Возможно, я относилась к волейболу слишком серьезно. В конце концов, именно этому меня учили.
Я не жалела, что накричала на Меган из-за ее ерунды, но могла бы быть и помягче.
Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я закончила снимать свою пропотевшую одежду, а затем направилась туда, где собралась команда.
— Меган, — сказала я, стараясь вложить в свой голос как можно больше доброты. — Прости меня за то, что я была резкой.
Ее плечи затряслись, когда она закрыла лицо руками. Она продолжала рыдать.
Я восприняла это как знак, что мне пора уходить.
Вздохнув, я повернулась и вышла из раздевалки, слишком сильно распахнув дверь, прежде чем двинуться по коридору прямо в кабинет тренера Куинн.
Она сидела за своим столом, упершись локтями в его поверхность, и потирала виски. Когда я прочистила горло, она выпрямилась и натянуто улыбнулась мне.
— Заходи, Дженнсин.
Я закрыла за собой дверь — это был личный разговор — и поставила свою сумку рядом с ножками стула, когда садилась.
— Я прошу прощения за то, что вышла из себя из-за Меган.
Плечи тренера Куинн поникли.
— Это не Стэнфорд.
— Да, это так.
Она вздрогнула, как будто я задела ее за живое.
— Я согласна, Меган следует более серьезно относиться к тренировкам. Я поговорю с ней об этом и о сплетнях.
Все это было из-за Раша Рэмзи и домыслов о девушке, которая от него забеременела. В полевом доме ходили самые разные слухи, и каждый раз, когда я слышала, как кто-то произносит его имя шепотом, я съеживалась. Это не касалось Меган. Но и меня это тоже не касалось.
— Я ненавижу сплетни, — сказала я. — Особенно, когда это происходит во время тренировки.
— Жаль, что я не слышала, что она сказала. Я бы сама сказала ей об этом. Но ты меня опередила.
И если это повторится, я все равно сделаю замечание Меган. Хотя в следующий раз я постараюсь быть мягче в выражениях.
Тренер Куинн глубоко вздохнула и наклонилась вперед, сложив руки на столе, словно умоляя дать ей ответы на некоторые вопросы.
— Почему ты здесь, Дженнсин? Ты такая талантливая. Слишком талантливая. Ты принадлежала к такой команде, как Стэнфорд, где тебе не приходилось заставлять девочек сосредотачиваться. Где все в команде так же нацелены на победу, как и ты. Почему из всех мест, после Стэнфорда, ты перевелась в «Штат Сокровищ»?
Сплетня. Разбитое сердце.
Это были простые ответы. Вместо того, чтобы страдать из-за этого, я ушла.
Но ни одна душа в Монтане не знала правды, и у меня не было планов менять это сейчас.
— Ты не часть этой команды, — сказала она. — Ты сидишь одна. Девочки говорят о совместном времяпрепровождении, но ты никогда не ходишь.
— Это обязательно?
На ее лице отразилось что-то вроде поражения, как будто она надеялась, что я отреагирую по-другому.
— Нет, это не обязательно.
— Я живу со Стиви и Лиз. Я вижу их каждый день.
— А Лиз говорит, что ты не выходишь из своей спальни.
Я вцепилась руками в подлокотники кресла, и сжала челюсть.
— У Лиз нет причин говорить обо мне.
Тренер подняла руки.
— Я спросила ее, как дела дома. Пожалуйста, не обижайся на нее.
Не то чтобы Лиз была неправа. Я редко выходила из своей спальни, если только не была здесь, в кампусе, или не пробиралась к Торену посреди ночи. По крайней мере, Лиз не могла сообщить об этом тренеру Куинн.
Хотя зачем она вообще что-то сообщала? Почему тренер Куинн вообще спросила Лиз, как идут дела?
— Это из-за игры, которую мы проиграли?
Она моргнула.
— Хм?
— Мне жаль. У меня был плохой день. Такого больше не повторится. — И этого больше не повторилось. После этого поражения мы выигрывали каждую игру. Я преодолела этот шум, подавила его своей железной волей и, когда вышла на площадку, была полностью сосредоточена.
Мы больше не проиграем, по крайней мере, не в нашей конференции. В плей-офф? Против более сильных команд? Да, тогда мы проиграем. Но я была полна решимости завоевать титул чемпиона конференции.
— Дело не в проигрыше, — сказала тренер, и ее взгляд смягчился. — Это победный сезон. Самый успешный сезон в истории программы, Дженнсин.
— Хорошо, — протянула я. Тогда почему она разговаривала с Лиз и почему вызвала меня в свой кабинет из-за ссоры с Меган?
— Ты уничтожаешь своих соперников, — сказала она. — Ты оставляешь все на площадке. Ты сказала, что в этом году приехала сюда играть.
Я кивнула, не совсем понимая, к чему она клонит.
— Ты говоришь, что хочешь играть, но сегодня у тебя был такой вид, будто ты хотела
