– В самом начале года твой дядя наконец-то повез меня в Париж… Через семнадцать лет.
– И как? Все было так, как вы запомнили?
– Нет, совсем по-другому.
Маргарита убедила себя, что Париж станет ответом на ее молитвы, ключом к счастью; она питала необоснованно высокие ожидания. Как ни крути, воссоздать их с Портером парижское прошлое было невозможно. Слишком много всего произошло: они стали другими. Маргарите было под пятьдесят, Портеру перевалило за пятый десяток. Оба – профессионалы в своем деле, закаленные временем, люди с деньгами и вкусом. Маргариту и Портера не накрыло волной освеженных чувств, но им было хорошо вместе. Маргарита считала, что они как пара старых туфель. И все же ей хотелось романтики – обещаний, предложения руки и сердца. Поездка в Париж, думала она, свидетельствует о том, что Портер покончил с холостяцкой жизнью в Нью-Йорке и чередой других женщин, устал от блеска и готов к чему-то серьезному и постоянному. Ее терпение наконец-то вознаграждено.
Да, все было не так, как раньше, хотя они по-прежнему гуляли, держась за руки. Маргарита составила список мест, куда хотела попасть. Они побывали в сырной лавке в Шестом округе, магазинчиках с шоколадом, вином или постельным и столовым бельем из домотканого полотна, в колбасной, где угощались приправленной фенхелем салями со свежим хлебом, в мясной лавке, куда зашли поесть жареной бресской пулярки. Стоял январь, и было ужасно холодно. Маргарита с Портером кутались в длинные шерстяные пальто и кашемировые шарфы, надевали меховые шапки, кожаные перчатки и сапоги, утепленные овчиной. Несмотря на холод, Маргарита захотела пойти в Тюильри, хотя сад выглядел серым, унылым и словно мертвым, а затем – в галерею Же-де-Пом. Музей оказался меньше, чем они оба помнили, там слишком сильно топили, а скамью, на которой когда-то уснул Портер, заменили красным круглым диванчиком. Зашли они и в собор Парижской Богоматери. Когда дверь открылась, сквозняк колыхнул пламя пятисот свечей. Маргарита заплатила три франка и тоже зажгла свечу, подумав: «Пожалуйста, прошу тебя!» В книжной лавке «Шекспир и компания» Маргарита задержалась у романов Колетт, выбирая книгу для Кэндес. Портер, к ее удивлению, купил какой-то триллер авторства двадцатипятилетней дамочки, включенный в список американских бестселлеров.
– Все мои студенты это читают, – заявил он.
Они остановились в отеле «Плаза Атене». Просторный номер с двумя огромными ванными комнатами был отделан красной парчой с золотыми кистями. Декадентская роскошь, но она не шла ни в какое сравнение с летним душем под розами. Как-то раз, пока Портер занимался в новом фитнес-центре, Маргарита принимала ванну с пеной и размышляла. «Наверное, я должна радоваться, отчего же мне грустно?» Этой поездке чего-то не хватало. Отсутствовала былая близость. Выйдя из ванной, Маргарита набрала номер Кэндес.
– Почему ты звонишь? – спросила та, хотя явно обрадовалась, услышав голос подруги. – Предполагается, что ты гуляешь по Елисейским Полям.
– Просто так, захотелось переброситься парой слов.
– Просто так? Это же безумно дорого! У вас все в порядке? Как Портер?
Что могла ответить Маргарита? Сейчас, когда она говорила с Кэндес, тревоги казались глупыми и незначительными. Портер привез ее в Париж. Портер мил, заботлив и внимателен. Он не упоминал работу, даже секретарше не звонил. Грех жаловаться.
– Все отлично, – сказала Маргарита.
Каждый вечер они переодевались к ужину. Портер надевал фрак, а Маргарита – длинную бархатную юбку или подаренный Кэндес шелковый брючный костюм из универмага «Сакс» на Пятой авеню. Они ходили в лучшие рестораны. Обслуживали там потрясающе, еда была изумительной. В неровном свете свечей лицо Портера казалось привлекательнее, и Маргарита надеялась, что тоже выглядит лучше, чем на самом деле. Она боялась, что у них закончатся темы для разговора, но Портер, как всегда, искрился очарованием и без устали рассказывал забавные истории. И все же Маргариту не покидало ощущение, что он развлекает ее из чувства долга.
Однажды вечером в бистро, о котором писали в журнале «Бон аппетит», Маргарита с Портером выпили три бутылки вина и после, в такси, разговаривали с шофером на беглом французском. Добравшись до отеля, они оба расхохотались, чрезвычайно довольные собой. Вдруг Портер посмотрел на Маргариту серьезным взглядом, как будто узнал ее впервые за всю поездку, а может, и за все годы. Маргарита с Портером стояли у своего номера, Портер собирался открыть дверь старомодным металлическим ключом.
– Ах, Дейзи!
Он надолго замолчал, вглядываясь в ее лицо. Маргарита поняла: должно произойти нечто важное. Ей хотелось, чтобы Портер заговорил, но она боялась спрашивать, лишь затаила дыхание.
– Это жизнь, – произнес он.
Что? Разочарованная Маргарита глупо кивнула. Портер открыл дверь с третьей попытки. Снял фрак и позвал Маргариту в постель. Они занимались любовью, потом Портер заснул. Она почистила зубы в огромном мраморном пространстве и выключила свет.
Уже в постели Маргарита почувствовала, что вот-вот расплачется. Наверное, в ее возрасте не стоило поддаваться наплыву эмоций, испытывая жестокое разочарование, но Маргарита ничего не могла с собой поделать. Ее переполняла горечь.
– Через несколько недель после того, как мы с твоим дядей вернулись из Парижа, произошло событие, которое застало меня врасплох. Портер позвонил и сказал, что влюбился в свою двадцатичетырехлетнюю аспирантку Кэйтлин. Я уже знала, что в Нью-Йорке у него есть другие женщины, и мне было очень больно. Портер водил их по спектаклям и бенефисам, в клубы и рестораны, с одной дамочкой даже ездил в Японию. Он особо не откровенничал, но я была в курсе, и он знал, что я знаю. Правда, их имена Портер держал в тайне и лишь однажды пошел мне навстречу и назвал одно имя. Той, которую брал с собой в Японию. Я полагала, что эти женщины ничего не значат, раз уж он не зовет их по именам. Портер говорил, что любит меня, что я потрясающая, просто он не хочет связывать себя обязательствами. Я полагала, что в Париже… Увы, Париж стал прощанием. Портер уже принадлежал другой, каждый час, что мы проводили вместе, он думал о той девушке. Только я этого не знала. До поры до времени.
До звонка Портера. Маргарита сразу почувствовала, что-то неладное. Его голос, обычно громкий и жизнерадостный, звучал подавленно. «Дейзи, ты мой лучший друг, но, боюсь, я сделаю тебе очень больно».
Маргарита слушала и не понимала ни слова. Как выяснилось, в сентябре Портер полюбил свою аспирантку, двадцатичетырехлетнюю Кэйтлин Векки из Орландо, штат Флорида. Рыжеволосая, веснушчатая, свежая и неискушенная, она была достаточно юна, чтобы вырасти под сенью Диснея и его развлекательных парков. Маргарита представляла ее двухмерной «техниколорной» феей, вроде Динь-Динь из «Питера Пэна». Как-то неправильно все вышло. Маргарите казалось, что если уж ей суждено потерять Портера после стольких лет вместе, то соперница будет достойной: роскошной брюнеткой, говорящей на семи языках, по-европейски чувственной и утонченной. Или одной из тех, с кем Маргарита представляла Портера все эти годы: женщиной с цветочным браслетом, женщиной с неправильным прикусом, женщиной из Японии. Может, немолодой балериной или наездницей, со степенью престижного колледжа Вассар и трастовым фондом, владелицей гардеробной, набитой туфлями. А Портера увела девчонка, Лолита. По его словам, он влюбился без памяти, потерял голову и теперь, чтобы оправдаться в глазах университетского общества и своих собственных, должен жениться.
