“Ты должен был. Конечно, ты выбрал наихудший момент. Я уверен, что твой отец уже планирует мое обезглавливание ”.
Не то, чтобы меня это волновало. Знание того, что Анна, наконец, может быть моей, стоило ранней могилы.
Она подняла голову, ее глаза были мягкими и фактически стеклянными. “Я думал, что потеряю тебя. Я был в ужасе. Мысль о том, что тебя может больше не быть рядом… Я не мог этого вынести ”.
“Я жив, и я не собираюсь умирать в ближайшее время”.
“Никогда”, - твердо сказала она.
“Я определенно намерен умереть раньше тебя, потому что я чертовски уверен, что не хочу жить без тебя”.
Анна покачала головой с легкой улыбкой. “Это жутко”.
Я обхватил ее щеку и притянул к себе для поцелуя, желая попробовать ее на вкус без страха быть пойманным, не зная, что наша близость была обречена быть временной. У нашей любви больше не было срока годности. Никакой свадьбы, которая висела над нашими головами, как дамоклов меч.
Я не был уверен, сколько времени прошло, не достаточно, когда раздался стук.
“Я боюсь, что это может быть моя мать”, - сказала Анна с извиняющейся улыбкой.
Валентина вошла, как по сигналу. Она все еще была одета в темно-зеленое вечернее платье, с элегантной прической и на высоких каблуках. Она была одета, чтобы отпраздновать свадьбу своей дочери, но вместо этого она навестила меня в больнице для того, что, как я знал, будет очень неприятным разговором.
Лицо Валентины ясно выражало ее недовольство. Я не мог поверить, что она остановила свадьбу вместе с Анной. В одном я был уверен, она сделала это не потому, что хотела, чтобы мы с Анной были вместе.
“Позволь мне поговорить с Сантино”, - сказала она, и ее голос был чистым стальным, не терпящим возражений.
“Мама”.
“Анна”, - резко сказала Валентина. “Вы с Сантино долгое время играли своего отца и меня, и я думаю, что это мое право поговорить с Сантино сейчас. Я хочу услышать его взгляд на вещи ”.
Я ободряюще улыбнулся Анне. Я был большим мальчиком. Я мог бы справиться с ее мамой.
Анна выскользнула, но не раньше, чем бросила на мать умоляющий взгляд. Я сомневался, что это произвело большое впечатление.
Я должен был признать, что на данный момент я бы предпочел конфронтацию с Данте. Валентина выглядела как львица, решившая защитить своих детенышей, и у нее было полное намерение разорвать меня на части.
“Ты солгал?”
Я поднял брови, пытаясь понять, на какой случай она ссылалась.
“Когда я разговаривал с вами незадолго до того, как мы улетели в Париж, вы сказали, что абсолютно не интересуетесь моей дочерью и рассматриваете ее только как работу. Ты лгал? У тебя уже был роман с моей дочерью на тот момент? Может быть, даже до того, как она достигла совершеннолетия?”
“Между мной и Анной ничего не было до того, как ей исполнилось восемнадцать”, - немедленно сказал я, что было в основном правдой. “И это была моя решимость поддерживать с ней профессиональные отношения, поэтому я не солгал в тот день”.
“Но ты знал, что она была заинтересована в тебе, и ты не был полностью бескорыстен”.
Моим первым побуждением было солгать, и я, вероятно, сделал бы это, если бы мысль о том, что Валентина может однажды стать моей свекровью, не пришла мне в голову.
Если бы Данте не убил меня за то, что я спал с его дочерью, и не разрушил связь с Кларками. Я не хотел начинать возможную семейную связь с лжи. “Да, я это сделал. Но я был уверен, что достаточно силен, чтобы оставаться профессионалом ”.
“Ты не был”, - сказала Валентина резким голосом.
“Анна — очень волевая женщина. Она знает, чего хочет и как это получить ”.
“Так ты говоришь, что не мог устоять перед ее ухаживаниями, и ты не виноват?”
“О, это моя вина. Я влюбился в Анну, и я преследовал ее, как только понял это. Я наслаждался временем, которое мы провели вместе в Париже, и я ненавидел мысль о том, что она выйдет замуж за Клиффорда ”.
“Ты любишь мою дочь?”
“Я люблю ее больше всего на свете. Если бы я проснулся вовремя, я бы сам остановил свадьбу. Черт возьми, я бы оттолкнул Клиффорда в сторону и женился на ней сам ”.
Валентина некоторое время молча смотрела на меня, прежде чем удовлетворенно кивнуть. Затем на ее лице появилась легкая улыбка. “Если мой муж не убьет тебя, я уверена, что в конечном итоге смогу помириться с тобой”.
“Спасибо?”
Дверь снова открылась, но на этот раз это был папа. Напряжение в его теле сказало мне, что он был не один. Он быстро кивнул Валентине в знак приветствия, прежде чем подойти ко мне и опуститься в кресло, которое он занимал в течение бесчисленных часов за последние несколько недель. Данте вошел вслед за ним. Я подавил стон.
Валентина направилась к своему мужу и что-то прошептала ему на ухо, прежде чем выскользнуть. Выражение лица Данте было абсолютно нечитаемым.
“Тебе нужно многое объяснить”, - сказал Данте, входя в комнату. “Дай мне минутку с твоим сыном”.
Папа не сдвинулся с места. Я никогда не видел, чтобы он отказался от прямого приказа своего Капо. Я коснулся его руки. “Возьми кофе. Ты выглядишь как ад ”.
Папа поднялся со стула, но все еще не ушел.
Данте ничего не сказал, но его челюсть сжалась.
“Папа, со мной все будет в порядке”.
Папа отступил назад и медленно направился к двери. Данте кивнул ему, затем сказал: “Я человек чести, Энцо. У меня нет намерения причинять вред вашему сыну ”.
Некоторое напряжение покинуло папу, и, еще раз взглянув на меня, он, наконец, ушел.
“Последние несколько недель были поучительными. И последние несколько дней, в частности, так ”.
Мне пришлось подавить усмешку. Я действительно хотел бы быть свидетелем того, как Анна сказала "нет" в церкви. Это было моим самым большим сожалением прямо сейчас.
Данте сузил глаза, как будто мог видеть мое волнение.
“Как долго это продолжается?” Спросил Данте голосом, который я слышала раньше на допросах. Я ступала по тонкому льду, но у меня не было намерения отрицать свои чувства к его дочери.
“Я никогда не прикасался к ней, пока она не достигла совершеннолетия”.
“Так ты ждал ее дня рождения, чтобы прикоснуться к ней?”
“Нет, я никогда не собирался расширять наши отношения дальше профессиональных, но Париж все изменил”.
Если бы мне пришлось умереть за эту любовь, я бы сделал даже это. Я хотел Анну. Я слишком долго преуменьшал свои чувства к этой женщине. Я получил несколько пуль за нее и не пожалел ни об одной, и я никогда не пожалею ни об одном моменте с ней. Они снились мне, когда я был в коме, если это можно назвать сном или галлюцинациями, и эти драгоценные моменты помогли мне выкарабкаться. Я хотел добавить больше воспоминаний с ней в свою жизнь.
“Я хотел бы знать, что произошло. Больше никакой лжи, и я должен сказать вам, что я уже говорил с Анной ”.
Он пытался загнать меня в угол и заставить беспокоиться о том, что Анна могла рассказать. Анна могла бы хранить секреты, если бы считала это более безопасным, но ее разум работал совсем не так, как мой. Она вполне могла решить, что делиться всем было бы более безопасным вариантом для меня.
Я посмотрел Данте в глаза. “Я не буду делиться с тобой интимными подробностями”.
“И я буду благодарен тебе за это”, - протянул Данте, но я не пропустила угрожающий подтекст. Я не мог винить его. Если бы Анна была моей дочерью, и я узнал бы о том, что ее телохранитель делал это с ней, я бы, вероятно, разбил ему лицо. Мне повезло, что Данте был под контролем, хотя это может означать только более позднее, но более суровое наказание для меня.
“Нас с Анной связывает особая связь. Она женщина, которая не терпит дерьма. Она не уклоняется от того, чтобы сказать мне суровую правду или сказать мне, что я полон дерьма ”.
“Я уверен, что у нее было много возможностей сделать это”.
Я не был уверен, что Данте имел в виду это как шутку. Его голос был жестким и сухим, но по какой-то причине мне показалось, что на самом деле он был немного ироничным.
