спросила Рона. Она присела рядом с Линдси и взяла на руки Веснушку.
— Нет. Там, где я живу сейчас, была своя мебель, так что я собираюсь купить свою собственную для нового места. Наконец-то.
Эбби присоединилась к ним на полу. Хвост Блэки яростно вилял из стороны в сторону, как заведенный.
— Привет, Снукумс. — Щенячье дыхание и смертельно быстрый крошечный язычок, извивания и вихляния маленького тельца были ответом. — Ты точно самый милый малыш.
— О, они все такие, — на этот раз Линдси выбрала Блонди. — Разве необходимость их пристроить не разобьет тебе сердце?
— Это трудно, — призналась Эбби, с улыбкой встречая мягкий взгляд темных глаз. — Еще хуже, когда один из них завладевает твоим сердцем прямо как этот, — она поцеловала его в пушистый нос. — Может, это потому, что его глаза такого же оттенка, как у Ксавье.
Рона рассмеялась, а затем окинула Эбби внимательным взглядом.
— Если ты влюбилась в щенка из-за сходства, я бы сказала, что ты влюбилась и в самого мужчину. А вы сейчас вместе живете здесь, да?
— Я не влюбилась. Точно нет, — эта мысль вызвала холодок в ее животе. — Я здесь просто потому, что хотела узнать больше об отношениях Доминант/сабмиссив, а ему нужна помощь по дому. Вот и все.
— На какие только жертвы не идет женщина. Он тебе, наверное, даже не нравится, да? — сказала Рона сухим голосом.
— Хорошо. Он мне нравится. — О, Боже, он действительно ей нравился. Она подняла глаза и увидела понимающее выражение на лицах обеих. — Больше, чем, казалось, это возможно, особенно после Натана. Быть рядом с ним — это как поездка на американских горках. Он приходит, и у меня внутри все начинает кипеть. Когда он говорит голосом Дома, у меня низ живота сводит, и слабеют колени.
Рона рассмеялась.
— Я знаю, что ты имеешь в виду.
— Хотела бы и я быть в курсе, — Линдси вздохнула. — Я испытывала искрящийся трепет влюбленности, как только вышла замуж, по крайней мере, некоторое время. У меня было такое чувство замирания от нескольких Домов. Но все и сразу — никогда, — Линдси прижала Блонди к себе. — Так ты не думаешь, что Ксавье — это навсегда?
— Пойми меня правильно. Он — Милорд. Богатый, сильный, великолепный. А я обучаю студентов колледжа, спотыкаюсь, стоя на коленях, и моя задница настолько огромная, что я могла бы использовать ее вместо сервировочного подноса.
Рона подняла брови.
— Ксавье позволяет тебе так себя унижать?
— Ах, — Эбби покраснела. — Нет. — В последний раз, когда она пожаловалась, что у нее толстая задница, он нахмурился, а потом…
— О-о-о, Мисси Краснолицая. Расскажи нам, что случилось, — потребовала Линдси.
— Он просто сказал, что ему нравится моя задница, — Эбби поддалась ожидающему выражению лица. — И, если я еще раз назову ее толстой, он окрасит ее в розовый цвет. — Затем он снял с нее джинсы и показал ей, что именно он имел в виду. Ощущение того, что она стоит перед ним на коленях, и его твердая рука лежит на ее голой попке, было таким унизительным и настолько… интимным… что она не сможет объяснить эти смешанные ощущения. — Похоже, он думает, что должен помочь мне преодолеть что-то. Будто у меня какое-то ужасное прошлое.
— Он действительно так сказал? — спросила Рона.
— Ну. Нет.
Рона бросила на нее самодовольный взгляд.
— Я так не думаю. Ему явно нравится, как ты выглядишь, и какая ты есть. Дорогая, он сейчас счастливее, чем я когда-либо видела его.
Правда? Эбби поняла, что Блэки вывернулся из ее рук и принялся с любопытством изучать ее. Крошечный и беззащитный… но такой смелый. Его уши были направлены вперед, а тело жаждало новых впечатлений.
Когда я превратилась в такую трусиху, что боюсь выйти из собственного вольера?
Ксавье открыл дверь на звук смеха и вынужден был улыбнуться. Саймон упомянул, что Эбби пригласила Рону, и что Рона была в восторге. Теперь он знал, почему его саба сегодня нервничала.
Но маленький профессор ничего не сказала ему об этом. Это было разочарованием. Все, что затрагивало ее эмоции, должно было быть разделено с Домом, но она вела себя так осторожно, что это его беспокоило.
Но, с другой стороны, никто из них двоих прежде не оказывался в подобной неловкой ситуации. Рабыни, которых он приводил домой, всегда знали, что есть определенный срок, и после они уйдут, как только он найдет им подходящего хозяина.
Они с Эбби не устанавливали временных рамок. Никто из них не хотел ничего серьезного. Не в данный момент. Она училась доставлять ему удовольствие, а он узнавал ее уязвимые места и то, в чем мог бы помочь ей стать сильнее. В настоящее время этого было достаточно.
Дверь во внутренний дворик была открыта, и женщины со щенками проводили время на открытом воздухе под лучами солнца. Проходя мимо гостиной к своему кабинету, он увидел стаканы с холодным чаем на журнальном столике и тарелку с эклерами. Веревка, которую щенки использовали для перетягивания, лежала на полу рядом с сандалиями Эбби. Это не было беспорядком, но служило признаком того, что здесь кто-то живет.
Он посмотрел по сторонам, осознав, что дом кажется живым.
Кэтрин любила стиль старого запада и обставила дом грубой темной мебелью, массивными столами, западными картинами и поделками. Стиль не вполне соответствовал элегантным линиям здания, но это их не волновало. Когда она умерла, он не мог видеть то, что она любила, и декоратор переделал все в светлый, современный стиль.
Он не понимал, насколько холодно в его доме, пока в нем не появились предметы, принадлежащие Эбби. Нужно было спасти растения, которые, как она обнаружила, поливает недостаточно часто, потому что стала реже появляться дома. Гигантская шеффлера в керамическом горшке с ручной росписью украсила один из пустующих углов. Папоротники в кованых подставках смягчили общий вид фойе. Петрушка, шнитт-лук и тимьян были расставлены в маленьких терракотовых горшочках на кухонном подоконнике.
Теперь каждый раз после посещения своего дуплекса, она возвращалась, привнося в его дом красоту и уют. На столе в столовой стояла глазурованная глиняная миска, наполненная фруктами. Темно-красная фарфоровая подставка хранила зонтики у входной двери.
Очевидно, ее отец-археолог брал семью с собой на раскопки, и после окончания университета она использовала его деньги по страховке, чтобы каждое лето ездить за границу и привозить домой все, что ее восхищало. Гобеленовые подушки из Бельгии, столь же удобные, сколь и яркие, были разложены по углам дивана и кресел. По спинке стула свешивался итальянский кашемировый плед.
Ксавье вошел в кабинет и улыбнулся округлым линиям ближневосточного
