─ Миш?
─ Помолчи немного, ─ прошу, а сама подаюсь вперёд.
Целую, пытаясь объяснить Яну свои чувства, потому что слов нет. В первый миг он словно теряется, но затем его руки сжимаются вокруг моей талии, и меня сносит ураганом его сдерживаемых эмоций. А там всё.
Запоздалый страх, злость, даже ярость, и я не знаю, к кому она обращена… Боль, ненависть, страсть.
Обречённость.
Царёв тянет меня к себе ближе, усаживая на колени, и я обхватываю его бёдрами, совсем не стыдясь своего поведения. Горячие пальцы скользят ниже по спине, очерчивая позвонки, ныряют под его же футболку, надетую на мне, и сжимают ягодицы.
─ Я люблю тебя, Миш… ─ выдыхает мне в губы и, не позволяя хоть что-то ответить, снова в них впивается, поднимая меня вверх.
Несёт в комнату, где я проснулась, ногой закрывает дверь, и темнота окутывает нас, защищая от остального враждебного мира. Ян усаживается вместе со мной на кровать, давая ощутить свою твёрдость, а я так хочу его в себе снова, что нетерпеливо ёрзаю, заставляя его шипеть.
─ Маленький монстр, ─ даёт мне перевести дыхание, и наши глаза опять впиваются друг в друга. ─ Ты хоть знаешь, что сделала со мной?
Примерно то же, что и он со мной, но кому это важно?
─ Покажи, ─ практически требую, и ответное желание разгорается в его глазах.
─ Я не хочу тебе навредить.
Тогда приходится действовать, и я избавляюсь от футболки.
Царёв зависает.
Грудь под этим взглядом тяжелеет, соски наливаются, становясь болезненно чувствительными, и Ян, не отрывая взгляда, склоняется, чтобы по очереди взять их в рот.
Втянуть, пройтись языком, чуть прикусить, вырвав из меня стон…
Глаза в глаза, и меня накрывает цунами.
Он медленно целует место раны над пластырем, и я не выдерживаю больше этой медлительности. Притягиваю его к себе, чтобы самой врезаться в его губы, чтобы ощутить, что всё это правда, а не иллюзия, которую вижу во сне.
Сама ныряю под резинку его штанов, нащупывая член, и мыли исчезают, оставляя дикий голод и нужду.
Вдыхаю его запах, ставший лишь насыщеннее, упиваюсь им, как будто впрок пытаюсь надышаться, и направляю его в себя. Стонем друг в друга, когда Ян оказывается внутри, застываем так на пару секунд, но дольше выдержать просто невозможно.
Он первый начинает двигаться, снова завладев губами, и это лучшее чувство за всё время. Мощными толчками выбивает из меня остатки пережитого, всё ускоряясь. Прихватывает ртом соски, и мне хочется кричать, так что я кусаю его в плечо, заглушая этот дикий звук, рвущийся наружу.
─ Не сдерживайся, ─ просит меня, двигаясь, как сумасшедший. ─ Просто сделай, что хочешь…
И я следую этой просьбе, впиваясь зубами ещё сильнее, ощущая, как он становится ещё твёрже внутри.
Удовольствие приходит одной мощной вспышкой, пронзая меня вместе с его последними резкими движениями. И это стремительное падение в чёрную бездну, которое нам обоим нужно сильнее, чем любые разговоры, выпивает всю мою энергию, да и Ян будто всего себя истратил.
Но это лучше, чем расходовать время попусту.
Ведь завтра может и не случиться.
* * *
Я просыпаюсь примерно через час.
Распахиваю глаза, когда ещё темно и любуюсь силуэтом спящего Царёва, а тело приятно ноет. А вот сердце – неприятно. Я чувствую, будто у меня нет времени, и услышанный разговор Яна с дедом вспыхивает в памяти, укрепляя во мне эту уверенность.
У него явно есть какой-то план на меня, но я не хочу, чтобы кто-то решал за моей спиной, даже если это будет он. И что вообще нас с ним ждёт, если я останусь рядом? Мне ведь придётся полностью положиться на него и довериться, невзирая на прошлый обман…
А если всё так и останется ложью?
Как я вообще могу двигаться дальше, если не знаю направления?
Поднимаюсь, накидываю оставленную для меня одежду и бреду по коридору, пытаясь успокоить этот растревоженный улей внутри, только выходит откровенно плохо. И лучше не становится, когда на кухне вдруг застаю отца Яна.
─ Поговорим? ─ спрашивает, даже не поворачивая головы, словно у него глаза на затылке.
Ясно, ждал меня.
─ Давайте попробуем.
Сажусь напротив и жду пока он насмотрится. Его взгляд неприятен, но свой не отвожу – мне бояться нечего, хоть этот человек страх всё же вызывает.
─ Ты должна уехать, ─ наконец, собирается с мыслью, которая явно давно засела в его голове.
Сердце пропускает удар, но не потому что я не была готова это услышать. Была. Мне просто отчаянно было необходимо, чтобы хоть кто-то подкинул идею, как поступить дальше.
─ Что конкретно Вы предлагаете?
Взгляд меняется, и теперь на меня смотрят с интересом.
─ Уезжай, Мишель. Прямо сейчас… Я всё организую. Аттестат, остальные документы – тебя спрячут от Филатова. Выберешь любую страну, любое направление. Жильём тоже обеспечу.
Как всё, оказывается, бывает просто.
─ Так в вашем мире дела решаются, да?
─ Ты, конечно, можешь остаться с ним. Но тогда я перекрою ему кислород, смекаешь? ─ пожимает плечами и тушит сигарету, тут же доставая другую. ─ Ты же умная. Неужели хочешь жить с парнем, который перебивается нелегальными заработками вроде гонок или подпольных драк?
Значит, и об этой стороне жизни сына он в курсе?
─ Универ ему не светит без моих денег. Рано или поздно его поймают, тем более, он человека грохнул. Кому какая разница, что тот был паскудой? ─ рассуждает будто бы и не о своём сыне.
─ А Вы жестоки.
─ Выбирай. Его судьба в твоих руках.
Ждёт, что я приму решение, не подозревая, что оно принято уже заранее.
─ Я уеду с одним условием, ─ впиваюсь ногтями в ладонь до боли, чтобы не показать своих истинных чувств. ─ Вы продолжите искать мою маму.
─ Об этом могла и не просить, ─ хмурится. ─ Ещё что-то?
─ Нет, ─ чеканю. ─ Только дайте попрощаться.
Не чувствуя ног, возвращаюсь в спальню. Ян по-прежнему спит, не зная, о том, что когда проснётся, вместо меня его будет ждать только бездушная записка, оставленная на подушке.
Конец
