за эти жалкие завязки, которые вот-вот поддадутся моим напряженным рукам. Ее глаза закатились, и это стало моей последней каплей. Я щелкнул поясом и схватил ее за напряженные бедра, помогая ей сохранить равновесие и потеряться на долгое, блаженное мгновение во времени. Забывал, кто я такой и как плохо все это могло закончиться. Только ее тело в моих объятиях имело значение.
ФРЕЙЯ
Я растянулась на кровати, когда в дверях появился Алекс, голый по пояс и ухмыляющийся. Думаю, пустые яйца могли так подействовать на человека. Его впечатляющий питон даже в режиме опустошения раскачивался из стороны в сторону, и это изображение будет запечатлено на моей сетчатке глаза до конца моей жизни.
— Кто-то доволен собой, — сказала я, когда он перелез через кровать и снова лег рядом со мной.
— О, да, — сообщил он мне. — Попробуй сказать мне, что это был не лучший секс в твоей жизни.
Я засияла и притянула его лицо к себе, чтобы медленно поцеловать.
— Я действительно не настолько хороша, — прошептала я ему в губы.
— О, я говорил не о тебе, — он ухмыльнулся и получил шлепок по груди. — Ладно, ладно, — сказал он с зевком, потягиваясь своим ноющим плечом. — Может, я и немного устал, но не похоже, чтобы ты тоже была в постоянном движении, — язвительно заметил он с озорной улыбкой, которая вызвала у меня острый взгляд.
— Я не слышала, чтобы ты жаловался, — парировала я.
— Ну… — нараспев произнес он, и получил еще один шлепок, на этот раз по заднице. — Что? Ты сама так сказала.
Я закатила глаза и поднялась с кровати, чтобы взять из ванной бутылочку лосьона, который я купила в городе ранее специально для лечения его ожогов. Он закрыл глаза, когда я приняла то, что теперь стало для меня полурегулярным положением, и медленно начала втирать его в кожу.
— Теперь на меня должен нападать медведь каждый раз, когда я захочу заняться сексом? — спросила я, притворно надувая губы.
— О, нет, я был бы счастлив не проходить через это снова, — я выпучила глаза, и он засмеялся, добавляя: — Я имею в виду медведя.
— Хороший выбор, — фыркнула я, тыча его в грудь. — Ты чуть не закончил тем, что сегодня ночью спал на улице с теми самыми медведями.
Пока он все еще обнажен, я наблюдала, как его питон с рвением вернулся к жизни, когда он расслабился в убаюкивающей тишине после того, как наше подшучивание утихло, и, продолжая одной рукой обрабатывать его шрамы, я провела другой вниз до его впечатляющей длины и обхватила его ладонью, чувствуя, как он полностью затвердел под моими прикосновениями. Это прямо здесь, это искусство. Природа создала этот шедевр, чтобы я могла наслаждаться им. Он тихо застонал, и я улыбнулась тому эффекту, который произвела на него. Это мощное чувство, которым я не могла насытиться.
Я поцеловала его в грудь, прежде чем посмотрела в его закрытые глаза и нежно поцеловала чуть ниже, под ребра. Его рот приоткрылся, но глаза остались закрытыми. Я погрузила язык в его губы, и дыхание перехватило у него в горле, его эрекция устремлена прямо к потолку.
Я поцеловала головку его члена, и он ахнул. Когда я посмотрела на него, он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, затуманенными желанием. Я ухмыльнулась ему и повернулась обратно к напрягшейся плоти передо мной, наклонила голову и хорошенько, долго облизнула ее головку. Я не делала минет добровольно, сколько себя помню — все это всегда оказывалось пыткой или частью жестокого эпизода с Эриком, — но Алекс этого не требовал. Я предлагала. По моей собственной воле. Поэтому я положила одну руку ему на ягодицы, другую — ниже, на живот, и позволила себе почувствовать себя сильной — настолько, что могла поставить на колени такого же сильного мужчину, как Алекс.
— О Боже, — прошипел он, мышцы его живота сократились под моей ладонью, когда он сдерживал себя от того, чтобы приподнять бедра и протолкнуться дальше в мое горло. — Пожалуйста, Фрейя.
Мое имя, вместе с мольбой, слетающей с его губ, когда он так расслаблен, как сейчас, вызвало дрожь удовольствия у меня по спине. Я и не знала, что отдача могла быть такой полезной.
Я переместилась так, что оказалась у него между ног, и он положил руку под голову, наклоняя голову, чтобы лучше рассмотреть меня. Другая его рука крепко лежала на перекладине изголовья кровати, не давая ему дотянуться до меня и прижать меня к себе еще глубже. Вены на его шее и предплечьях натянулись на кожу, выглядя готовыми лопнуть от давления. У меня потекли слюнки при виде этого. Боже, он великолепен. Я перестала отвлекаться на его лицо и вернулась к делу.
Прошло несколько часов, а мы все еще не вставали с постели. Для парня, который изголодался по сексу в течение стольких лет, он наверняка пытался компенсировать потерянное время за один день. Еще один раз, и завтра я не смогу ходить прямо.
Но у Алекса другие идеи. Как и у моего желудка, который напомнил нам обоим о своем голодном состоянии громким урчанием.
— Давай накормим тебя, а то ты упадешь в обморок от истощения, — сказал он, но наряду с заботой о моем изголодавшемся организме я также увидела мужскую гордость — и, возможно, ее больше, чем другой, честно говоря.
— Стоит ли нам беспокоиться из-за отсутствия занавесок? — пробормотала я, когда он без особых усилий поднял меня с кровати, понес на кухню и положил мою голую задницу на столешницу, одновременно целуя мою шею и ключицу.
На мне только рубашка Алекса, и я наслаждалась с ощущением его поцелуев на своем теле. Ощущение холодного гранита под моей обнаженной кожей и его горячего тела, прижимающегося ко мне, опьяняло.
Он присосался к моей коже, как изголодавшееся животное, и я — его пиршество. Завтра у меня точно будут засосы, но, как ни странно, я хотела, чтобы весь мир увидел, что я принадлежала Алексу.
Я принадлежала Алексу? Я покачала головой, пытаясь избавиться от ужасающей мысли, которую, как я обещала себе, у меня больше никогда не возникнет. Я больше не хотела никому принадлежать. Ведь так?
Он, должно быть, почувствовал мою отстраненность, потому что стащил меня со стойки и развернул к себе, позволяя смотреть на бескрайний вечнозеленый лес за окном. Его палец скользнул внутри меня, заставляя меня ахнуть и забыть
