Блейн был великолепен. Он выглядел словно мечта, воплощенная в реальность.
— О, гм, извини, что не позвонила...
— Все нормально, — прервал он меня.
Он сделал шаг навстречу, и я невольно залюбовалась чернильными рисунками, украшающими его тело.
Замысловатые узоры и надписи целовали его пальцы, руки, плечи, торс. В тот день, у озера я обнаружила еще несколько татуировок на его ногах, но так и не получила шанса изучить их более пристально. Сейчас же я находилась достаточно близко, чтобы мельком увидеть красные, желтые, зеленые и голубые фрагменты, поднимающиеся вверх по его левой икре. Каждая часть смотрелась потрясающе-замысловато.
— Это для меня? — спросил он, указывая на забытый кусочек бумаги, подсунутый за дверную раму.
— Гм, ага. Я предположила, что лучше оставлю это, чем записку. — Я пожала плечами.
Он присел на корточки, чтобы извлечь маленькую лягушку-оригами, и я почувствовала запах, исходящий от его блестящей от пота кожи. Этот аромат, смешанный с нотками мяты и специй, который манил меня все сильнее, был до безумия мужским и эротичным. Именно так я себе и представляла запах его пота, и я хотела окунуться в каждую мельчайшую его капельку.
Блейн вертел в руках клочок бумаги, глядя на меня с полуулыбкой. Меня окутало тепло, исходящее от его тела, разжигая в моем животе пожар.
— Или ты могла мне позвонить.
Я старалась не улыбнуться.
— Некоторые вещи должны быть сказаны лично.
Он кивнул, вылавливая ключ из повязки для iPod-а, которая обхватывала его литой бицепс.
— Входи.
Дом Блейна был таким же безупречным, как я его и запомнила.
Оказавшись внутри, на меня вновь нахлынули воспоминания о его, ласкающих меня, губах, об обнимающих меня сильных руках, и о нежных словах, произнесенных им после того, как я проснулась в темноте.
Я помнила все: выражение его лица, когда он поделился со мной своим прошлым, сильное желание забрать его боль. Все это обрушилось на меня с новой силой.
Пусть мы и не знали друг друга хорошо, но мы все больше сближались в наиболее важных для нас аспектах.
Он лицезрел моих демонов и показал мне своих собственных.
Наша связь не была похожа на взаимовыручку, которая установилась у меня с Домом и Анжелой. Но что-то нас определенно связывало, и я очень нуждалась в его присутствии в своей жизни.
— Мне нужно принять душ, — сказал он позади меня.
Я разглядывала стеллаж, где хранилась его коллекция рюмок, зацепившись взглядом за две из них, те, которые, по его утверждению, были для него самыми важными.
— Прекрасно. — Я сделала вдох, кайфуя от его запаха.
— Если хочешь, можешь остаться здесь и посмотреть телевизор. — Он прошел на кухню и, взяв бутылку воды из холодильника, опустошил ее в несколько глотков. — Хочешь вина?
— Конечно. — Сейчас я как никогда нуждалась в небольшом количестве жидкой храбрости.
Блейн подал мне бокал белого охлажденного вина и включил телевизор.
Он до сих пор сжимал в своих пальцах маленького бумажного лягушонка и делал это так трепетно, будто это был драгоценный камень. Я улыбнулась про себя.
Даже и не думала, что крутой парень с татуировками и пирсингом может быть настолько сентиментальным. В моих глазах он сделался еще более привлекательным.
Оставшись одна, я осмотрелась. Потягивая свое вино, я рассматривала фотографии в рамках, на которых были запечатлены Блейн с Си Джеем или с Миком.
На некоторых фото он был, насколько я поняла, с матерью. У этой женщины были такие же песочно-каштановые волосы и теплые карие глаза, как и у Блейна.
Безусловно, она была прекрасна. От ее радостного, сияющего лица на моих губах невольно расплылась улыбка.
Переведя взгляд на фото, где были изображены юный Блейн с матерью, я затаила дыхание. Он выглядел таким счастливым и невинным. Передо мной было идеальное изображение молодого человека, у которого впереди вся жизнь.
Уже тогда он был невероятно хорош собой, и я представила себе его мать, отгоняющую от него девушек палкой.
— Ее звали Амелия, — произнес он позади меня своим насыщенным голосом. Южная протяжность слов вызвала в моем воображении образ его матери.
— Она была великолепна, — улыбнулась я Блейну.
Он был одет в низко посаженные шорты с накладными карманами и футболку без рукавов. Мои ноздри заполнил запах его геля для душа, возвращая меня к воспоминанию о пене, покрывающей всю мою обнаженную кожу, пока я прикасалась к себе и воображала, что это его пальцы. Мое лицо запылало, и я повернулась обратно к фотографиям. Дерьмо. Не хватало только думать о сексе во время разговора о покойной матери Блейна. Отлично.
— Да, — кивнул он. — Многие мужчины в городе пытались приглашать ее на свидания, но я этого не допускал. Ни один человек не был для нее достаточно хорош. Так я освоил искусство быть маленьким хитрым куском дерьма, превращая ее жизнь в ад.
— Да неужели, Блейн Якобс! Посмотри на это ангельское личико. — Я усмехнулась, указывая на более молодую версию безумно красивого мужчины, стоящего рядом со мной, еще без татуировок и пирсинга.
— Ты была бы удивлена, — ответил он, потирая рукой свою шею. Я сделала глубокий вдох и, пока во мне бурлило вино, повернулась к нему лицом, смирившись с неизбежностью столкнуться с настоящей причиной моего здесь присутствия. — До того, как ты начнешь, — опередил меня Блейн, — я хочу, чтобы ты знала, место в «Глубине» все еще твое. Ты не обязана уходить только потому, что между нами что-то не срослось. Я могу поставить тебя в смену с Тришей или Кори, или ты можешь работать одна. Или...
— Подожди... что? — Я нахмурилась, делая шаг назад. — Ты... ты думаешь, что я приехала сюда, чтобы порвать с тобой?
Блейн пожал плечами.
— Я не знаю. А что я должен был подумать, Ками? Я не слышал о тебе целыми днями. А теперь, когда ты, наконец, появилась, ты выглядишь... хорошо. Лучше, чем хорошо. Дерьмо, да ты изумительно выглядишь. А я здесь чертовски о тебе беспокоюсь. А теперь, скажи мне, пожалуйста, что по-твоему я должен был подумать.
Он не выглядел расстроенным. Скорее, задетым. Я почувствовала себя палкой в заднице за то, что заставила его волноваться.
— Мне жаль, я… Эм, просто мне нужно было немного личного пространства и времени, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.
— А сейчас? — спросил он, приподняв бровь.
— Сейчас. Дерьмо... Я не знаю, что. Я, гм, знаешь… — У меня внезапно закончились слова. Я даже забыла речь, которую репетировала по дороге сюда.
Я не знала, как сделать первый шаг. Не имела никакого понятия, как заставить его увидеть, что, не смотря на то, что я была разрушена, я все еще хотела видеть его в своей жизни. И, черт подери, я хотела, чтобы и он желал меня тоже. Но не из-за жалости или долга. А из-за любви.
