Ознакомительная версия.
Дрожа, она шла по московским улицам, на которых буйствовало бабье лето, языческое в своей броской красоте, и не понимала, как такое могло случиться.
«Как будто голос какой меня туда позвал...»
Спустя некоторое время она встретилась с Андреем у знакомых – тот крестил у них ребенка.
– Дусенька! – улыбнулся он приветливо и нежно. – Как же я рад тебя видеть!
– Благословите, батюшка, – сказала она, не зная, плакать ей или смеяться.
Андрей перекрестил ее. Впрочем, очень скоро она перестала волноваться. Андрей стал совершенно другим человеком. Как будто и не было той любви, которая довела его до сумасшествия, поставила на грань жизни и смерти...
– И я очень рада тебя видеть! – с облегчением произнесла она. – Как теперь тебя величать?
– Теперь я отец Евлампий.
Они весь вечер проговорили дружески, открыто – как в детстве, словно опять стали друг другу братом и сестрой.
Андрей пользовался популярностью среди интеллигенции. Он был, если так можно выразиться, «светским священником» – эрудированный, с хорошо поставленным голосом, в курсе всех событий, разбирающийся в искусстве, с интересными суждениями... Московские профессора, художники, актерская братия, меценаты – все привечали его. Он крестил детей, венчал, соборовал, исповедовал...
Вскоре Дуся вышла замуж за того самого актера, с которым они играли заглавные роли. Герой и героиня.
Он был дивно хорош – статный, высокий, с благородным и страстным выражением лица, с копной густых каштановых волос, которые некоторые даже принимали за парик, настолько они были великолепны. Все московские барыни и барышни, курсистки и гимназистки, купчихи и мещанки были влюблены в Илью Иртеньева.
– Ты понимаешь, как тебе повезло? – однажды, полушутя, спросил он Дусю. – Столько особ женского поля завидуют, что именно тебе достался Илюша Иртеньев!
– Не меньшее число особ мужского пола завидуют тебе, – отпарировала Дуся.
Она сказала чистую правду – когда Дуся и Илья показывались на публике вместе, то производили сногсшибательное впечатление. Они оба были так нереально, дивно хороши, что мало кто верил в прочность и долговечность их союза.
– А что за батюшка в твоей свите? – как-то поинтересовался Илья. – Тоже влюблен в тебя?
– Нет, не влюблен, он мне вроде брата... Мы с ним воспитывались вместе.
– А до меня доходили слухи...
– Нет-нет, ерунда! – решительно возразила Дуся, а уж возражать она научилась весьма убедительно. – Была одна глупая история в прошлом – да ты, наверное, о ней слышал... У отца Евлампия случился нервный срыв, когда был он еще юношей. Ему показалось что-то, и он решил на себя руки наложить. В детстве он перенес ужасную драму – в один день лишился родителей, и это, видимо, наложило отпечаток на его психику... Но сейчас он милейший человек. Я вас познакомлю.
Сказано – сделано. На ближайшем приеме Дуся познакомила своего мужа с Андреем... с отцом Евлампием.
– Он мне очень не понравился, – сказал потом Илья. – В нем есть что-то странное... Я ему не верю.
– Но почему? – искренне удивилась Дуся.
– Он как будто играет, и играет очень плохо. Чрезмерно литературная речь, слишком приветливая улыбка, вежливость, которая буквально мозолит глаза...
Премьер Илья Иртеньев не знал одного обстоятельства. Впрочем, и Дуся не подозревала о том, что в судьбе ее старого друга происходили неприятные перемены...
Дело было в Тане.
С годами она стала еще эффектнее, а особенный ее характер, который в ранней юности можно было охарактеризовать как властный и фанатичный (она всегда добивалась того, чего хотела), принял законченную форму. Теперь малейшее препятствие на жизненном пути вызывало у Тани агрессию. Она воевала со всем миром и в первую очередь со своим мужем.
– Ты снова стал с ней встречаться, – со скрытой угрозой произнесла она, когда до нее дошли слухи, что пути Дуси Померанцевой и отца Евлампия, бывшего отрока Андрея, опять пересеклись.
– Танечка, это не совсем то, о чем ты думаешь...
– Конечно, а о чем еще мне думать! – рассердилась она, поправляя свою роскошную белокурую косу, уложенную в высокую прическу. – Целыми днями, пока ты шляешься неизвестно где, я сижу дома с твоими детьми, а ты...
Чем невероятнее обвинение, тем труднее оправдаться.
Он был образцовым священнослужителем, и даже те небольшие послабления, которые он позволял себе, будучи человеком, вхожим в артистическую, интеллектуальную среду, никак нельзя было поставить ему в вину. Несколько вольных суждений, некоторая снисходительность к людям, с которыми он общался, отсутствие жестких домостроевских принципов – вот, пожалуй, и все, в чем он был грешен. Он, в сущности, был обычным московским священнослужителем, который, сколько возможно, пытался обуздать вавилонские страсти, царившие вокруг.
Но Таня этого не понимала – душу ей жгла мысль о том, что ее муж опять видит Дусю, говорит с ней, смотрит на нее... По здравому размышлению, Таня не годилась в жены православному священнику, словно ее богом был жестокий языческий идол, которому надобно приносить человеческие жертвы.
...Рядом с ними жил коммерсант, владелец большого предприятия, торгующий фотографическими принадлежностями, – он занимал другую половину дома.
Человек этот был любезен и обходителен с Татьяной (он умел ценить женскую красоту) и даже не надеялся на то, что она обратит на него свое внимание, ведь она была супругой священнослужителя. Но Татьяна неожиданно проявила благосклонность к соседу, и он стал ее любовником. Очень уж ей хотелось уязвить мужа.
Отец Евлампий словно не замечал ничего – он был по-прежнему спокоен, весел и доброжелателен, и только Илья Иртеньев уловил неестественность в его поведении.
В мире и, в частности в Российской империи, тоже происходили некие перемены, поначалу многими не замеченные. В воздухе витали сладковатый запашок смерти, дурман безумия, предчувствие грядущих катастроф...
Потом началась война с Германией, Россия вступила в нее. Мир словно бы взорвался – кокаинисты и морфинисты, волна самоубийств и преступлений, странные люди на улицах, разброд и шатания в политической верхушке...
Вряд ли кого теперь могло удивить, что жена священника сожительствует со своим соседом по дому, но Андрей продолжал делать вид, будто ровным счетом ничего не происходит. Втайне он надеялся, что Таня образумится и порвет всякие отношения со своим любовником...
Ознакомительная версия.
