— Не будет, если после нас кто помоет, — возразила Алена. — А после мыть некому. Что ж квартира пылью обрастать будет?
— Приду на неделе и помою, — заверила Юлька, — и хватит разговоров, давайте сядем на дорожку. Ты родителям звонила?
— Ой, не надо об этом! — взмолилась Алена, не желая даже вспоминать, что ей пришлось выслушать.
«Интересно было бы знать, на какие такие деньги ты в Париж собралась? Мы с отцом всю жизнь работали, а вот что-то по заграницам кататься у нас средств не хватает. Да, да, да, лучше бы ты нас с мамой в Ленинград свозила, мы сто лет не были в Ленинграде, а там как раз сейчас открылась выставка…» И так далее, и тому подобное.
Она даже прощаться не заехала, послала по почте перевод. На Ленинград. Это очень сильно смахивало на откуп.
— Где Ташка?
— Во дворе с ребятами прощается. Господи, мы же никогда так надолго не уезжали, — всплеснула руками Алена, — я, конечно, возила ее в Москву, и в Питере мы были в позапрошлом году, и на море, но всего-то недельку, не больше…
— Прекрати завывания! — решительно остановила ее Юлька и позвала из комнаты Влада, который возился с компьютером.
— Ты еще! Приспичило комп чинить, который еще сто лет никому не понадобится! Они же на поезд опоздают!
— Не сто лет, а полмесяца всего! — возразила Алена слабым голосом.
Влад добродушно заявил, что это мандраж и никуда они не опоздают, а компьютер все равно надо сделать. Примерно в середине его тирады раздался телефонный звонок.
— Ну, вот, — Юлька сделала страшное лицо, — сейчас она еще прощаться будет часа три с какой-нибудь математичкой или историчкой.
— Нет, я с ними еще на прошлой недели попрощалась, — недоуменно высказалась Алена на пути к телефону.
— Тогда это родители, — обреченно решила Юлька и присела на чемодан в прихожей, — еще не лучше!
Действительно, или родители, или из школы. Больше-то звонить все равно некому. С Ольгой они еще утром по сотому разу все обмусолили и договорились встретиться на вокзале.
Может, просто номером ошиблись?
Ну, давай, давай, придумай еще что-нибудь, такое же реальное и безобидное. Ты же трусиха! Самая настоящая трусиха! Ты даже самой себе боишься признаться, от кого ждешь звонка.
Конечно, ошиблись!
Или родители!
С чего бы звонить ему?!
— Алло, — сказала она, добредя наконец до телефона.
Собственный голос показался похожим на мышиный писк.
— Здравствуй, — прозвучало в ответ, и Алена суматошно огляделась, в безумной надежде спрятаться от колокольного звона в груди, кроме которого в мире ничего не осталось.
Только ее разбухшее сердце и голос — близкий, будто он стоит рядом и обнимает за плечи.
Она никогда еще не слышала его голос по телефону и не узнала, но поняла, сразу поняла, что это он.
Наверное, надо что-то сказать. По телефону обычно общаются. Или нет? Или как?
— Алена, — позвал он встревоженно, — ты здесь?
— Ага, — глупо ухмыляясь, ответила она, — как поживаешь, Кирилл?
Хороший вопрос. Можно еще про погоду спросить. Тоже ничего себе тема.
— Я поживаю у твоего подъезда. Можно подняться?
— Куда? В смысле, как у подъезда? Что ты тут делаешь?
— Мне надо с тобой поговорить.
Нет. Этого не может быть. Что такое срочное он хочет обсудить? Или он не знает, что именно сегодня, через час с небольшим поезд №172 — или 173?! — должен увезти их с Ташкой в Москву. А потом самолет — тоже с каким-то там номером или они без номеров? Она никогда не летала на самолетах и не знает ничего такого! — В общем, самолет унесет их еще дальше. Аж до самого Парижу.
Вот как.
И вещи уложены. И мысли упакованы. С первым она справилась в полчаса. А второе было трудней, очень трудно. Но ведь получилось. Или только кажется?
А он хочет поговорить.
И вся упаковка к чертовой бабушке!
Она стояла, прижав телефонную трубку к плечу, и ровным счетом ничего не соображала. Пожалуй, лишь то, что он совсем рядом, и хочет зайти. Вот это Алена поняла отчетливо.
И что дальше?
— Так что? Я поднимусь?
— Конечно, Кирилл. Это ничего не значило.
Кретин! Как будто если бы она сказала «нет», ты бы остановился!
Кирилл резко вынул хендз-фри, едва не оторвав вместе с ним ухо.
А может, и остановился бы. И был бы трижды кретином. Ведь топтался же он на месте все это время! И было совершенно непонятно, почему.
Алена повесила трубку и мрачно уставилась на дверь. Нет, это ничего не значит. Он зайдет попрощаться. Передать гостинцы для сестры. Все просто.
— Ну, кто там? — выскочила из кухни Юлька. — Родители, да? Что они еще сказали? У тебя лицо… его как будто нет, этого твоего лица. Накапать валерьяночки?
Алена медленно провела ладонью по лицу, которого не было.
— Не надо валерьяночки. Ты… Вы с Владом можете меня во дворе подождать?
— А ты тут тем временем рыдать будешь, да? — возмутилась Юлька. — Что ты за человек такой, Алька?! Хоть раз в жизни плюнула бы на приличия и поревела мне в жилетку! Ален, ну чего ты?
— Пожалуйста, пожалуйста! Подождите меня снаружи.
— Влад, пойдем, — поняла, наконец, Юлька, — тут намечается прощание славянки.
За ними хлопнула дверь, и Алена замерла в коридоре.
Как в кино, вдруг подумалось ей, когда все решается в последний момент. Сердце точно сейчас лопнет.
Что решается-то, дуреха?! Что ты опять выдумываешь?
Шаги.
Это он идет. Только он ходит так, что стекла начинают припадочно дрожать.
Он идет к ней. А она, как дура, сидит на чемодане. Очень трогательно. И правда, прощание славянки. Отыскать бы еще белый кружевной платочек. Боже мой, ну что же делать?! Как, как это пережить? Пусть бы был уже завтрашний вечер, и столичные огни, и суматоха, и одиночество, и слезы в три ручья, когда голова коснется чужой подушки в чужой кровати.
И чтобы точно было известно, что назад пути нет.
Лопнуло не сердце, лопнуло что-то в голове, и от этого осмыслить происходящее было невозможно. Оставалось только сидеть и ждать.
— У тебя открыто, — сообщил Кирилл с кривоватой усмешкой, возникнув в коридоре.
— Я тебя ждала, — пояснила Алена, взглянув на него снизу вверх со своего чемодана.
Он прислонился к стене. Говорить было трудно. Если б кто знал, как трудно было говорить!
Оттого и усмешка, что скулы сводило тоской и рот от тяжести непроизнесенных, неизвестных слов съехал на сторону.
— Ты едешь? — спросил Кирилл зачем-то.
— Еду, — кивнула она.
— Одна?
— С Ташкой. Она во дворе.
— А Балашов? Вы с ним… ты его видела?
Алена не сразу поняла, о чем это он. Ах да, Балашов. Ее бывший муж. И что? При чем тут он?
— Я его не видела, — отчеканила Алена.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — быстро сказал Кирилл, не услышав ее.
