— Это случилось впервые? — хмыкает Клосс.
— Что? — испуганно вскидывает на него глаза Сейди.
— Вы пытались соблазнить своего пасынка Стефана Фейрстаха впервые?
— Н-нет.
На самом деле, ничего серьезного Сейди никогда не делала. Подумаешь, разок поцеловала и пару раз повертела задницей у бассейна. Некоторые вон в сарай затаскивают и скидывают всю одежду. Но их, спасибо, господи, пока не судят!
Было бы так здорово, если бы ад сейчас разверзся и поглотил нас всех. Мне понятно, к чему ведет Клосс. Ведь если у нас с Сейди был роман за спиной отца, то получается, что подставляя ребят перед Басом, я был с отцом заодно. А потом, из-за Сейди, решил отомстить, переметнуться. И при этом у отца, в отличие от ребят, есть доказательства. Вот почему я никогда не хотел быть юристом. Эти гады — умельцы выкручивать правду удобным образом. И я, конечно, не утверждаю, что правда одна — для всех она разная, но сейчас получается следующее. Тиффани пытались убить. Все знают, кто именно. Это даже не особенно скрывалось. Но убийца запросто может уйти от наказания просто потому, что кто-то с кем-то не в то время переспал. Да это же чистый бред! Бред, который наша судебная система допускает.
— Но ничего не было. Никогда, — добавляет Сейди, стоит Клоссу повернуться к судье с самодовольной улыбкой. И звучит это жалко.
— Чего именно не было, миссис Фейрстах? Интимных или романтических отношений в принципе?
— Романтических… В смысле, да, мне нравился Стефан, он мне помогал…
Почему я не попросил Шерил выйти из зала? Почему не послушал Норта, когда тот советовал оставить ее дома? Я идиот. Отец поворачивается ко мне с кривой усмешкой.
— Равно как и Нортон, если учитывать ваши прошлые показания. Вы заверяли, что у вас с обоими пасынками были хорошие отношения. Или вы пытались соблазнить и Нортона тоже?
— Нет, — убито отвечает Сейди.
— Ваша честь, я протестую. Мы здесь устраиваем не полицию нравов, мы собрались вообще по другому вопросу!
— Позвольте, ваша честь, мы пытаемся выяснить, имел ли место факт мести Стефана Фейрстаха своему отцу…
— Его показания были изъяты из дела!
— Речь идет о взаимосвязи Джерома Баса с Говардом Фейрстахом. Человека, которой был убит вследствие плана пострадавшей. Плана, который, если верить показаниям мисс Тиффани Фейрстах, разработал Стефан Фейрстах. Поэтому вопрос, с кем был заодно младший из сыновей Говарда, имеет место быть! Именно вы напираете на то, что Бас был в сговоре с обвиняемым. Но если Стефан был против Баса, но на стороне отца, то у вас вообще дела нет!
— Отклоняется, мистер Купер. Мистер Клосс, продолжайте.
— Позвольте, ваша честь. Если вся защита построена на вопросе существования интимных отношений между миссис Фейрстах и младшим сыном ее мужа, то позвольте присовокупить к нему новую улику. Аудиозапись.
Я вижу, как Клосс с отцом нервно переглядываются.
— Предоставляйте, — велит судья.
— Извините, распечатки пока не имеем.
Как ни пытаюсь принять расслабленный вид, ничего у меня не выходит. А ведь нужно! Но я понятия не имею, что это за аудиозапись. Если, конечно, речь не о том аудио, что записывала Сейди, когда явилась ко мне в номер. А она записывала. Впрочем, и там есть к чему придраться.
— И как я должен принимать ваши улики, мистер Купер? — раздраженно спрашивает судья. — В следующий раз готовьтесь тщательнее.
— Простите, непременно, ваша честь.
А затем он включает запись.
С: — Здравствуй, Говард, что ты хотел?
Тут Сейди звучит иначе. Не как сейчас. Более спокойной, уверенной.
Г: — Вот. Это тебе.
Шорох открываемой обертки.
С: — Белье? Спасибо. Хочешь, чтобы я его надела?
Г: — Да. Ты наденешь его сегодня.
С: — Хорошо.
Г: — Наденешь и поедешь к Стивену.
Я вздрагиваю от одного звучания этого имени. Бас так называл меня, избивая. Вколачивал ненависть к себе. Так он это называл. Но не преуспел. У моего имени два варианта. В какой-то момент я просто изменил звучание. Норт был первым человеком, который охотно поддержал эту игру в смену личности, несмотря на ярое недовольство отца. Он понял. И я ему за это буду благодарен всегда.
С: — Зачем, Говард?
Г: — Ты поедешь и соблазнишь его. Камера у дверей вас заснимет.
С: — Но… с чего ты взял, что у меня получится? Он твой сын, и мы никогда…
Испуг ей скрыть уже не удается.
Г: — С того, что со мной у тебя этот трюк вышел. Он либо будет пьян после очередной своей тусовки, либо ты его напоишь, как когда-то сделала это со мной. А дальше… ну, ты же мастер, Сейди. Для такой потаскушки, как ты, работенка несложная.
С: — Х-хорошо, Говард.
Ее голос теперь звучит совсем бесцветно.
Г: — Куда ты собралась? Я тебя не отпускал.
С: — Что еще?
Г: — Делай это без защиты. Лучше всего в рот. Так, чтобы можно было взять пробу ДНК.
В этот момент с заднего ряда, в котором сидит Шерил, доносится грохот картонного кофейного стаканчика. Извинившись перед судьей, она обходит два стула и едва ли не бегом бросается к выходу из зала.
С: — Но у них с Нортом одинаковая ДНК.
Г: — Тебе не идет думать. Иди переодевайся.
На этих словах раздается грохот захлопнувшейся двери.
50. Очень странный день и очень странные люди
Тиффани с Нортом чувствуют невероятное воодушевление от того, что выпотрошили Сейди, меня и Шерил. Потому что — ура, блядь, — у нашей мачехи, оказывается, целая аудиоколлекция отцовских признаний, которые она хранит стопочками sd-карт в банковской ячейке… в Нью-Гемпшире. Это, конечно, не Калифорния, а малость поближе, но так и вижу, как Сейди гоняет туда-сюда между штатами, лишь бы припрятать подальше от отца очередную порцию его откровений.
Говард Фейрстах всегда был предельно осторожен с нами с Нортом. Потому что знал, что мы под него копаем и однажды накопаем. Но он всегда думал, что у Сейди мозга нет. Он вообще женоненавистник. Было время, я подозревал его в любовной связи с Басом. Нет, серьезно, ну а кто в здравом уме предпочтет видеть рядом с собой смазливого маньяка-психопата? И жену при этом выберет из соображений «главное, чтобы самая красивая». Только тот, кому женщины не сильно интересны. Но… но даже если так, отец никогда бы не подставился подобным образом. Никогда.
Короче, я это к тому, что он здорово недооценивал Сейди. Впрочем, как и мы все. Но сейчас мне все это вообще до лампочки. Я вылетаю из зала, попутно набирая на телефоне номер Шерил… и останавливаюсь в дверях, потому что она сидит на лавочке и с кем-то переписывается.
Заметив меня, она слабо улыбается и поднимается на ноги. И я буквально в пару шагов преодолеваю расстояние между нами и сгребаю ее в объятия.
— Не знаю, что ты себе опять напридумывал, я просто не захотела это дослушивать, — поясняет она, не дожидаясь моего вопроса. — Правда там все равно не прозвучит. Можешь сам рассказать мне, как все было на самом деле, я постараюсь поверить. Или не рассказывать. Это неважно.
Мне хочется рассмеяться в голос. У Шерил всегда какая-то своя логика, недоступная простому обывателю. Я усмехаюсь ей в ухо и говорю:
— Сейди пришла ко мне той ночью и сказала уезжать из штата как можно быстрее, пока отец не придумал способ скомпрометировать меня как-нибудь еще. И показала мне диктофон. Я на следующий же день сел на мотоцикл и уехал. Меня к тому моменту согласились принять в Калифорнийский, поэтому я погнал в ЛА. Ехал месяц, тянул время и развлекался как мог, по пути познакомился, кстати, с Эммерсоном.
— Так чем закончилось заседание?
— Ну, если дело Тифф прогорит, то Сейди сама подаст на отца. Теперь-то уж точно. Она отчаянно хочет жить, как и мы все, — мурлычу я, незаметно поглаживая большим пальцем кожу Шер над ремнем джинсов. Там, где, как я знаю, наколота маленькая звездочка.
— Это хорошо. И, Стеф, ты очень мило меня обнимаешь, но отпусти. Если ты все еще боишься, что я сбегу, то я тебя разочарую: после того, как я внесла за тебя залог и купила билет на самолет, мне возвращаться в Калифорнию просто не на что. Так что ты можешь шантажировать меня долгом.
