Тебе обязательно его терять?
Самый большой страх при встрече с Нико дал о себе знать. Я избегала его, потому что, ― несмотря на ложь и боль, ― любила его. Я хотела стать женщиной, которую он освободил, и не хотела думать о том, чем мне придется пожертвовать ради этого. Я не хотела превратиться в женщину, которая будет закрывать глаза на ложь из-за любви. Я уважала себя и не хотела состоять в таких отношениях.
К тому времени, как взошло солнце, я спала не более пары часов.
Я прищурила опухшие глаза от ярких лучей света, проникающих в комнату. Перевернувшись на спину, зарылась руками в волосы, чтобы ослабить давление от ночных рыданий.
Уставившись на вентилятор, еще раз прокрутила в голове наш разговор.
Сочувствие к тому, через что он прошел, смешивалось с гневом от того, что его использовали. Я раскачивалась, словно маятник, из одной стороны в другую, пытаясь переварить все. Я понимала его гнев, ― злилась вместе с ним. И понимала его потребность в мести.
Я просто не понимала, почему он заставил меня влюбиться в него, для того чтобы это произошло.
Сделав глубокий вдох, я откинула одеяло и села. Взяла телефон, чтобы узнать, который час, и обнаружила около сотни сообщений от Рэйлинн и несколько от Новы. Я написала Рэй, что физически еще жива, но собираюсь спать, и отключила уведомления.
Рэйлинн: Мне жаль. Это моя вина, я заставила тебя уйти. Мне следовало ударить его. Я просто... просто думала, что решение, которое ты примешь, будет лучше, если ты выслушаешь его.
Рэйлинн: Я люблю тебя.
Рэйлинн: Хочешь, я приеду за тобой?
Рэйлинн: Я уже упоминала, что мне жаль?
Нова: Мне звонила Рэйлинн. Она сказала, чтобы ты не ненавидела ее.
Нова: Не буду притворяться, что знаю, что ты сейчас испытываешь, но посоветую не принимать решений, пока не успокоишься. Я бы тоже, наверное, чувствовала себя немного агрессивно, если бы меня кто-то вынес на плече. Но выслушай его без гнева, ставящего все под сомнение. Да, он солгал, и мы должны заставить его страдать за это... но, возможно, стоит дать ему шанс все объяснить.
Нова: Не позволяй гневу обесценивать его объяснения. Не принимай поспешных решений. Выслушай и подумай какое-то время. Поверить в то, что не все ложь ― нормально. Подумай хорошенько. Говорю по собственному опыту, иногда, когда решение принято ― особенно в гневе, ― ничего не изменишь. Поэтому будь на сто процентов уверена, что это именно то, что нужно.
Я: Но откуда мне знать, что не все было ложью?
Я не знала, есть ли у Новы связь в данный момент, но я нуждалась в ее спокойном рассуждении больше, чем когда-либо.
Что, если это не ложь?
Вопрос на миллион долларов ― я боялась получить ответ. Боялась, что мне придется пойти на компромисс с собой, чтобы поверить. Когда на экране появились точки, я наклонилась вперед и затаила дыхание, возблагодарив телефонных богов за то, что они предоставили Нове сигнал.
Нова: Ты должна выслушать и после этого принять решение.
Я: А что, если я приму решение, потому что люблю его, и проигнорирую здравый смысл, чтобы быть с ним.
Нова: Этого не произойдет. Я знаю тебя. Ты бы не сделала этого даже ради традиций, которые тебе привила мать, не вышла замуж за Кэмдена. Ты хорошая, Верана, ты хочешь следовать правилам, которые установили люди, но в тебе есть стержень. Верь в себя.
Нова: Если это поможет, не думаю, что все было ложью. Я видела, как он смотрел на тебя, когда ты шла к алтарю.
Слезы навернулись на глаза. День нашей свадьбы. Первый день, когда мы с Нико поцеловались. Первый день, когда начали рушиться наши стены.
Неужели все это было притворством?
Но почему он начал открываться мне после того, как мы поженились? Он уже получил то, что хотел. Почему он был уважительным и открытым во время нашего медового месяца, когда в этом не было необходимости?
Он выуживал из тебя информацию. Заставил тебя поверить, что хочет продлить отпуск, потому что жаждет быть с тобой.
Напоминание словно удар в грудь, и мне снова захотелось убежать.
Но слова Новы о том, что не стоит принимать поспешных решений, пригвоздили меня к кровати. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и, преодолев обиду, вспомнила все. Вспомнила все моменты. Вспомнила легкий смех. Вспомнила, как однажды вечером мы играли в карты, не обсуждая ни дела, ни семью ― просто смеялись и говорили о музыке.
Вспомнила, как он планировал дать мне возможность проявить себя в его компании. Он делал это из чувства вины? Или он верил, что я справлюсь?
На этот вопрос можно ответить с уверенностью. Нико говорил обо всем, что сделал для построения бизнеса, и он не позволил бы чувству вины поставить себя в положение, когда он будет плохо выглядеть в глазах клиента. Если бы он не считал, что я справлюсь с работой, он бы мне этого не позволил.
На горизонте забрезжила надежда, и я подумала, что, если отброшу эмоции, за которые так рьяно цеплялась, то разберусь во всем.
Мысли кружились по кругу.
Правда ли это? Правда или ложь? Он заботился обо мне или все ради мести?
Сжав в кулак простыни, зажмурила глаза и потрясла головой, пытаясь отбросить мысли. Я могла бы заниматься этим целый день и не приняла бы поспешных решений в гневе.
Возможно, я сделала первые робкие шаги в нужном направлении.
Мой телефон пискнул, оповещая еще об одном сообщении.
Нова: Это нормально ― дать ему второй шанс. Если он снова солжет, мы знаем, что Рэйлинн выбьет из него все дерьмо.
Нова: И я.
Я засмеялась, чувствуя эйфорию и неуместность. Пока была у Рэйлинн, у меня вырвалось несколько слабых смешков, но все они казались принужденными и тягостными. Этот смех был мягким, вселяющим надежду на будущее. Просто я не знала, будет ли в нем Нико.
Но я не узнаю этого, сидя на кровати.
Осознав, что могу уйти в любой момент, и выслушать его не значит простить, я встала. Надев сарафан, висевший в шкафу, направилась к выходу.
Завернув за угол в гостиную, обнаружила его за кухонным столом с компьютером и стопкой бумаг.
Когда он заметил мое приближение, я пересекла половину гостиной, Нико молча наблюдал за мной. Отложив очки в сторону, закрыл ноутбук и впился в меня взглядом, словно у него больше не будет возможности смотреть на меня.
Так смотрит человек, использующий другого ради мести и получивший желаемое?
― Если хочешь, есть кофе, ― наконец сказал он, когда я добралась до кухни.
Его голос звучал так же сурово, как он выглядел ― не тот сексуальный утренний голос, из-за которого я любила просыпаться по утрам. Нет, этот огрубевший голос звучал измученно.
― Когда мы вернулись, я заказал тыквенные сливки, который тебе понравились в Италии. На случай, если ты вернешься, ― добавил он нерешительно.
Так просто, но так мило. Именно этим Нико покорил меня во время медового месяца. Это было не сексуальным соблазнением. Он совершал простые и милые жесты, которые мне нравятся. Не потому, что я говорила ему, а потому, что ему было это известно. Он купил мне рюмки, потому что знал, что я собираю их, а не ради мести. Он готовил для меня хрустящий бекон, хотя любил мягкий. Он не должен был заказывать тыквенные сливки, потому что я не говорила, что вернусь.
Почему это должно его волновать, если у него уже есть то, что он хочет?
Заставляя себя двигаться, несмотря на желание пялиться на него все утро, я пошла за чашкой кофе. Смахнула слезу появившуюся, когда взяла сливки.
Так мило и просто, но так эффектно.
Когда я села, он разложил передо мной две стопки бумаг лицевой стороной вниз, положив поверх них свои ладони. Я рассматривала его загорелую кожу на фоне белой бумаги и думала: почувствую ли когда-нибудь их снова. Сжала теплую кружку, чтобы избежать соблазна прикоснуться к нему на случай, если в будущем мне не удастся этого сделать.
